– Вода-то есть. Но доберешься ли ты до нее – никто заранее не скажет. Между тьмой и светом ты постоянно мечешься. То ли для других хорошей хочешь быть, то ли для себя. Хочешь, чтобы любили тебя все люди, да сама не любишь никого, и себя не любишь. Всю жизнь хочешь забыть, что ты ведьмина дочь, показаться иной, а на деле как беда приключилась – так сразу за чарами пришла, не осталась рядом с отцом. Парня из деревни, Яруна, то ли любишь, то ли ненавидишь, то ли себе присвоить мечтаешь, словно трофей. Заслужить его внимание хочешь, да не получается, вот и злишься да с ума по нему сходишь. Любви ищешь от людей, одержима ей, да не получается ничего.

У Ярославы в глазах закипали слезы. Яга видела насквозь все страхи, чаяния, надежды и сомнения. Вытаскивала наружу все, что девушка в себе прятала, в чем ни себе, ни другим не признавалась.

– Я просто найду живую воду и уйду! – вскочила Ярослава с лавки, обняла себя руками, задрожала. – Не останусь я здесь, не нужна мне никакая сила волшебная! Я лишь хочу отца спасти, и больше ничего.

– Так ли ничего? А как же все, что я в огне увидела? Навь обнажает все плохое, зло на поверхность всплывает, обостряется боль. Все противоречия тебе в сто раз хуже и тяжелее обычного покажутся. Есть в тебе и света много, и в жизни ты его проявлять стараешься. Но в Нави власти больше у Чернавы.

Задумчиво облизнула губы Яга, глядя на девушку с нескрываемым сожалением. От взгляда ее светлых, белесых глаз хотелось сбежать или спрятаться. Но Ярослава выдержала взгляд и не отвернулась.

– Чернавы?

– Так зовут ту твою личину, что в Нави обитает. Черноволосую, которая так тебя пугала с детства.

– Почему я вообще ее видела? Ведь других людей не пугает их отражение, оно обычное, неживое, не темное… Не пугает же?

– Просто мать твоя – ведьма, слишком долго с Навью играла, темное волшебство искала себе в угоду. Думала тень свою из Нави подчинить, получить власть над большой силой. А в итоге Навь ее и поглотила.

Задумалась Ярослава, голову повесила. До последнего не хотелось ей верить в россказни о матери-ведьме. Но когда сама Яга, глядя в странное пламя, это увидела…

– А что я тут с тобой рассиживаюсь? – хлопнула себя по коленке хозяйка дома. – Дел по горло, до заката успеть бы! А ты, Ярослава, если хочешь помощи моей – так уважь и мои старые кости! – Яга швырнула в девушку со стола старой тряпкой. – Приберись в доме, протри все. Только не разбей и не порви ничего. Всю рассыпанную крупу заново перебери, друг от друга отдели, по мешкам разложи. И еды сготовь. Как я к вечеру вернусь – все готово должно быть!

– Сделаю, хозяюшка… Только сколько же у меня времени до заката?

– Время… – рассеянно посмотрела на нее Яга, прокручивая на пальце седую прядь, которая посветлела, пока они с Ярой общались. – Время в Нави только для меня идет, как для стража. И еще праздники живых людей друг друга сменяют. А так я не смогу тебе объяснить, сама позже увидишь, что время в Нави обычно для всех давно замершее, а то, что здесь есть – вечное.

– А как же…

Но Яга девушку не слушала. Она дунула, плюнула, свистнула – подлетела к ней дрожащая ступа, распахнулась дверь. Подхватила древняя колдунья помело и вылетела со свистом из избушки.

***

Со всем управиться было не просто, да и время определить – невозможно. Долго Ярослава протирала пыль, вбивала грязь, собирала мусор и разбросанные вещи, наводила дома порядок, кашеварила. Когда перебирала последние разбросанные крупинки, небо потемнело, резко наступил вечер. Через несколько мгновений дверь распахнулась и влетела ступа. С кряхтением и ворчанием оттуда выбралась сухая бабушка с растрепанной шевелюрой. Разогнулась и оглядела дом.

– Что, смотрю, успела управиться с делами? Да не смотри на меня так удивленно! Яга я и есть.

– Но как же так, бабушка, днем была молодая женщина…

– Время. Время постоянно течет только для стража границы, поэтому я старею да молодею, день за днем. Остальные – нет. Ты потчевать-то будешь, али будем у порога вечность стоять?

– Конечно, конечно… – поклонилась и засуетилась сбитая с толку Ярослава.

После ужина баба Яга неуклюже выбралась из-за стола и, скрипя всем телом, заковыляла к теплой печке – спать.

– Бабушка, не сердись, но все же подскажи, как мне дальше быть, куда в Нави идти?

– Спать ложись, дите неразумное! – зашепелявила баба Яга, старея на глазах. – Ночью все равно здесь ходить нельзя – у границы двух миров неспокойно: то мертвые к живым рвутся, то наоборот. Утро вечера мудренее, завтра проснемся и я расскажу, что тебе делать. А пока прибери тут все да спать на лавку ложись, плащи шерстяные постели.

Яга тяжело взобралась на печь, с головой накрылась одеялом и моментально провалилась в сон, засопела. Спорить и просить, будить ее было бессмысленно. Ярослава неспеша прибралась на столе, разложила остатки еды, постелила себе плащи на лавке. Пошла задвигать все заслонки на печи и тушить светильники, и тут посмотрела в сторону спящей Яги. Но хозяйки дома на печке как не бывало, на глазах девушки одеяло медленно опускалось и разглаживалось, теряя объем, словно кровать еще с утра аккуратно заправили. Избушку наполнила пустота и беззвучие, даже лучинки и светильники затрепетали и начали гаснуть.

А затем со стороны улицы послышались в темноте странные шорохи и возня. Покралась Яра к двери, посмотрела через щелочку: в огороде перед домом все было так же спокойно и неподвижно. Но за забором из частокола творилось что-то странное, чего не разобрать было через узкую дверную щель или замочную скважину. Мелькали серые тени, метались вокруг забора и у речки, слышался то топот, то шорох, то бег, то подвывания. Слышались звуки падения, словно кто-то падал в лужу или проезжался по скользкой земле. Будто бы много живых людей бегали и искали что-то рядом с домом. Или, скорее уж, НЕживых.

Ярославе стало жутко, она отпрянула и бегом запрыгнула на свою лавку, оставив свет непотушенным. Что бы не шумело на улице, а вдруг оно прорвется и сюда? Кто знает, безопасно ли в доме? Вдруг Ягу не посмеют тронуть, но живого человека… Что? Съедят? Вряд ли неупокоенные вообще что-то едят. Тогда что?

В печке вдруг с шипением вспыхнул огонь. Оттуда послышался тихий шорох, потом второй. Затем шуршание и возня усилились. И вдруг Ярослава услышала тихий вздох и тонкое, еле слышное сопение. Она испуганно приподнялась на локте, вытянула шею – вдруг в дом прорвалась какая-нибудь страшная сила. На печке одеяло слегка приподнималось, слово кто-то положил под него маленький кулек или кошка забралась погреться. Тихое сопение выровнялось, стало спокойным и уверенным. Проверять свою догадку Яра не стала, но ей сразу стало менее тревожно. Завернувшись в одеяло с головой, девушка вытянулась на лавке, стала наблюдать, как в закрытой печке мелькает непогасший огонь. И не заметила, как уснула.

***

– Все спишь? А я есть хочу! – кто-то бесцеремонно стащил с Ярославы плащ, который служил ей сегодня одеялом.

– Что? – зевнула, потирая глаза, Яра. – Ты кто?

– Опять? Я – Яга! И если ты не плиготовишь еды, то я тебя съем!

Яра оторопело посмотрела на хозяйку дома и расхохоталась. Перед ней стояла девчушка с тонкими светлыми косичками, выпавшими передними клыками, отчего и шепелявила. Одета она была в простую светлую рубашку с поясом и лапти. Узнать Ягу можно было только по оберегам и увесистым ножам на поясе, которые теперь несуразно болтались на хрупкой и тонкой детской талии. И по жутким глазам, которые оставались все такими же светлыми, белесыми и проницательными.

– Как же ты меня без клыков есть будешь, хозяюшка? – хихикала Ярослава.

– Зубоскалит она… Кашу нам лучше плиготовь, – примирительно шепелявила Яга. Хотя она выглядела и двигалась как ребенок, но разговаривала, словно взрослая. Разве что вела себя менее сдержанно и более капризно.

Утро прошло в хлопотах-заботах: готовке, уборке и помощи Яге по дому. Иногда Ярослава отрывалась от дел и оборачивалась посмотреть на хозяйку дома: наблюдать за изменениями в ней было интересно. Девчачья фигура росла и вытягивалась, как тонкая березка, маленькой Яге беспрестанно приходилось раскручивать закатанные рукава рубашки и отворачивать подколотый подол, перевязывать пояс: рубаха становилась ей коротка и мала. К моменту, когда они вдвоем отправились во двор, чтобы проверить состояние забора, хозяйка дома стала походить на подросшую девочку лет десяти-двенадцати. Рубаху она уже сменила – детская стала безнадежно мала. На пояс повязала красную юбку-поневу – символ взросления. Волосы из тоненьких куцых косичек превратились в две длинные густые русые косы. Зубы, конечно, все уже выросли и были на месте.

– Вот здесь забор придержи, а я его подправлю пока.

Ярослава держала несколько кольев и осматривалась: на земле вокруг явно появились за ночь свежие следы и рытвины, берег речки был весь истоптан. Но за забором вокруг дома Яги земля была гладкая и ровная – никакие существа на ее жилище не покушались.

– Хозяюшка, как же мне мимо всех существ пройти и не сгинуть? Если они меня затопчут или разорвут, или…

– Что, страшно стало? Может, передумаешь дальше идти-то?

– Не передумаю, – твердо стояла на своем Ярослава.

– Как знаешь, – задумчиво промолвила Яга, почесывая горбатый нос, на котором на глазах зрел огромный прыщ. – Да только боюсь я, что даже если ты воду живую добудешь, то уж себя в Нави потеряешь. Слишком смуты в тебе много и тьмы… А что касается душ – о тех, что вокруг моей избушки бродят, можешь не беспокоиться: они только сюда, к реке, ночью приходят. Надеются, что ночью я как страж границы слабее всего, пока перерождаюсь. Думают, что я в этот час границу защитить не смогу, а они к живым прорвутся, да пусть зря не надеются. Если в скором времени выйдешь, то ты их не застанешь. Но встречи с духами тебе все равно не избежать, раз ты в Навьем царстве. Чем смогу – помогу тебе, сейчас посмотрим, какую путь-дорогу тебе держать придется.

Вернулись они в дом, разожгла Яга печку. С трудом поставила в нее греться огромный котел с водой. И начала колдовать: по дому металась, какие-то травы да грибы в котел забрасывала, еще несколько волос Ярославы срезала и в огонь отправила, варево свое кинжалом с пояса помешивала, а брызги с кинжала в сторону Яры стряхивала. Сложно сказать, сколько времени ритуал проходил, но за это время она успела еще повзрослеть, превратившись в молодую девушку, не старше самой Ярославы.

– Путь-дорога тебя ждет долгая и сложная, и много искушений ты встретишь на пути, по грани тьмы и света ходить будешь. Не доверяйся слишком никому, особенно мертвым душам и местным духам. Не забывай, зачем пришла, с пути не сворачивай, не дай себя с толку сбить. Если можешь по дороге дело доброе сотворить, а не зло посеять – то это тебе на благо пойдет. А иначе – на себя пеняй. Позволишь слабостям и гордыне верх над собой взять – себя потеряешь, совсем иной станешь, другой ты вернешься, а Ярославу – погубишь.