Молодая девушка медленно шла по украшенным улицам города и внимательно рассматривала предпраздничную сказочную красоту вокруг.
Ночью снег припорошил городские улицы, облачил деревья в роскошный белоснежный наряд. Легкий морозец причудливым узором разукрасил окна домов, магазинов, офисов.
«Сегодня 31 декабря, последний день оплаты курсов английского языка. А пятого января… начало занятий. Где взять деньги на оплату этих таких необходимых для меня курсов? Я так долго о них мечтала! Но, боюсь, что моей мечте не суждено сбыться», – думала Алена.
Девушка хотела подтянуть разговорный английский, и тогда у неё появится перспектива получить престижную и хорошо оплачиваемую должность в большой солидной фирме, куда она с таким трудом устроилась работать год назад.
Сирота, она рано осталась без родителей, выросла с бабушкой, которая год назад ушла в мир иной. Есть у неё, конечно, друзья, подруги, сослуживцы и даже молодой человек, но родственной души нет. Алёна попыталась одолжить необходимую сумму у друзей, но что-то не получилось… не смогла достучаться до их сердец, а с банками и микрозаймами связываться не хотела: возьмешь пятьдесят тысяч, а отдашь пятьсот…
Девушка остановилась возле витрины большого магазина. Грустными глазами долго рассматривала великолепие елочных гирлянд, игрушек, золотого дождя.
Вдруг увидела в углу небольшое объявление: «Только сегодня коллекционер приобретет елочные игрушки до 1960 года выпуска за достойную цену».
Алёна поторопилась домой.
В прошлый Новый год елку не наряжала, квартиру не украшала, как раз перед новогодними праздниками умерла бабушка, и ей было не до того.
На улице нашла пушистую еловую ветку и просто поставила в вазу на стол… вот и всё украшение.
Только сейчас вспомнила, что бабушка каждый год украшала сама ель, доставала ёлочные игрушки и рассказывала ей о них, некоторые были очень старыми, годов тридцатых… и ей дороги. Про каждую игрушку она рассказывала внучке новую историю.
Алёна бережно достала с антресолей запыленную картонную коробку с ёлочными украшениями… аккуратно развернула, освободила от ваты и стала рассматривать елочные игрушки: зайчик, длинные бусы из разноцветного стекла, вот белочка, сосулька ледяная, а вот красная пятиконечная звезда – её очень любила бабушка и дорожила ею.
Взяв несколько, на её взгляд, старинных игрушек, девушка вернулась в магазин.
Её встретил пожилой худощавый седовласый мужчина в очках в золотой оправе.
– Добрый день! Барышня, что вы принесли? – приятный баритон немного насторожил молодую девушку.
– Вот, игрушки моей бабушки, – покраснев, ответила она.
Старец внимательно и тщательно рассмотрел каждую вещь и произнес:
– Да, они до 1960 года выпуска, а этот зайчик 1948—1950 годов. Вы хотите их продать?
– Да, мне нужны деньги, – еще больше покраснев, тихо ответила она.
– Прекрасно, прекрасно! Вот такую сумму я могу вам заплатить за них, – коллекционер написал на листке бумаге цифру с четырьмя нулями.
– Так дорого они стоят? – удивилась Алена.
– Может, они еще дороже стоят, но я могу вам только столько заплатить.
– Гм?..
Мужчина взял листок и еще дописал одну цифру с тремя нолями:
– Я могу сейчас эту сумму вам на банковскую карточку перечислить. Скажите или напишите номер вашей банковской карты, – торопил покупатель растерявшуюся девушку.
Алёна продиктовала номер своей карточки.
Не прошло и пяти минут, как на смартфон пришло сообщение, что на её счет поступила крупная сумма денег.
– Спасибо вам большое. Теперь мне хватит за курсы английского языка заплатить, еще и останется… – радостно произнесла девушка и поспешно покинула магазин.
По дороге, на елочном базаре, купила небольшую пушистую ель и принесла в квартиру.
– Теперь можно и к Новому году готовиться! Спасибо тебе, бабушка! – произнесла она громко, всматриваясь в фотографию своей любимой бабушки. И внучке показалось, что бабушка ей подмигнула.
Уральское село. Середина января.
– А напьюся я пьяной, не дойду я до дому! – входя в избу, услышал Тимофей громкий голос жены, доносившийся из большой комнаты избы.
– Баба окаянная, ты что, с дубу рухнула? – удивленно закричал мужчина. – Что голосишь как сумасшедшая?
– Какой с дубу? Петь хочу, танцевать хочу! – снимая игрушки с елки, продолжала Вера, пятидесятилетняя деревенская женщина, трудившаяся зоотехником на ферме многие годы.
– Выпили с Акулиной самогоночки, что ли?
– Нет, конечно! Голос распеваю…
– Праздники кончились, вот и старый Новый год отметили… а ты все не угомонишься?
– Вы-то отметили, мужики, – громко рассмеялась хозяйка. – Пьяными после бани в сугробы ныряли голышом средь бела дня, теперь все село смеется.
– Пусть завидуют! Ныряли в обжигающий холодом тела снег, значит, здоровье есть! Чахоточные не рискнут! Нечего было подсматривать за нами… – оправдывался мужчина, он подошел к елке и стал помогать жене снимать игрушки. – Оставь ты её, пора обедать. Полдня в клубе голосили… типа концерт у вас был. И что это ты такая веселая сегодня? – супруг внимательно всмотрелся в глаза жены.
– Что глядишь? Трезвая я! Трезвая! Дети звонили… на Крещение приедут.
– Мы внуков ждали, ждали на Новый год, а они на Крещение соизволят явиться.
– Что, соскучился за ними? Я вот скучаю: без их визга и смеха пусто в доме нашем!
– Нет, без них спокойно… всё на своих местах лежит. Пацаны у меня в гараже опять перевернут запчасти, потом чёрт ногу сломит.
– Старый ворчун! Не ворчи! Приберешь ты свои железки и положишь, как тебе надо.
– Мне не хочется одну и ту же работу постоянно выполнять.
– Нелюдимый ты стал. И внуки тебе не нужны. Себя только и любишь, – охала супруга.
– Без них спокойнее. Я уже старый стал… покоя мне хочется! – тихо оправдывался Тимоха.
– Старый? Какой ты старый? Тебе еще до пенсии, как до Москвы на карачках, – ползти и ползти. А я скучаю. У внуков свои праздники и мероприятия, а родители без них никак не приедут. Старшенький внук в новогоднем концерте участвовал… потом с этим же концертом по району все каникулы разъезжали, людей радовали. Средненький – шайбу свою гоняет, без выходных тренируется, в какую-то сборную попасть хочет. У второго сына – дочки-красотульки… те все поют. Не успеешь оглянуться – вырастут, и тогда никаким калачом их к нам не заманишь, – задумчиво произнесла Вера.
– Прямо в бабку пошли – певуньи. Мало тебе, что в клубе поешь, так дома еще голосишь! Пошли обедать, – язвил супруг.
– Злой ты стал, Тимоха, чем старше, тем злее и нелюдимее, даже в наш клуб не ходишь. Гордился бы, что жена поет в хоре.
– Эка невидаль: поешь в хоре. У нас все село поет, а вот механика толкового и знающего фиг найдешь, один я остался на два села. Так ты что-то мной не гордишься, – начинал злиться мужчина.
– Горжусь, горжусь… пошли на кухню. Потом доразберу ель.
– Быстрей корми меня, мне надо заскочить к Петрухе, просил посмотреть зернодробилку, перестала работать.
– Уйдешь к соседу, я что, сама в сарае живность корми, навоз убирай? А мне тоже скоро на вечернюю дойку!
– Тебе можно и пропустить разок – не доярка же ты, а молоко и без тебя соберут. Незаменимая наша! – язвительно кряхтел супруг.
– Хватит язвить. Без зоотехника и животных правильно не накормят, и у молока жирность упадет. Без меня нельзя, – наливая в тарелку домашнюю лапшу, спорила с мужем Вера.
– Холодца с горчичкой подай!
– Ядреная получилась она у меня в этот раз. В сарае все сделай и тогда иди к своему Петру! А то сбежать от домашней работы захотел. Я тебе сбегу! – ласково потрепала женщина седые волосы мужа.
– Угу, – сжимая скулы, нехотя согласился хозяин и переменился в лице.
Тридцать первое декабря. Небольшой уральский поселок недалеко от районного центра. Утро.
Устинья, новоиспеченная пенсионерка, хлопотала в деревенской избе.
Дрова в печи никак не разгорались, хоть были довольно сухими, напрасно бросала она в печь мятые газетные листы.
– Вот печь, зараза, – тихо охала женщина и жаловалась трехшерстной кошке Муське. – Не хочет гореть… что-то тяга плохая, сколько, окаянная, времени сегодня у меня отняла. Попробую берёзовой корой растопить. Недавно заходил сосед опохмелиться, целую коробку притащил, куда её девать? Пожалела пропойцу, налила смородиновой настойки, а то бы весь мозг вынес. «Не дай умереть, пожалей бедолагу», – ныл мужчина и падал на колени.
Хозяйка вышла в сени и занесла большую коробку березовой коры.
От бересты дрова весело трещали, приятно веяло печным теплом. Хозяйка отодвинула половик подальше от печи. Малюсенькие разноцветные искры вырывались из печурки. Одна залетела под стол, другая успешно приземлилась на железной обивке возле печи, или ей так показалось.
«К дорогим гостям, – подумала хозяйка. – Скоро должны приехать дети: дочь, зять с внучкой и старший сын. Изба наполнится шумом и гамом. Весело мне будет».
Сладко запахло дымком, ей был приятен этот густой запах, он напоминал ей детство: запах горячего хлеба, парного молока и… родителей, недавно ушедших в иной мир.
Устинья любила свою русскую печь с лежанкой, сама её переложила, переделала много лет назад. А как деревенская изба без русской печи? Печь – это самое главное в русской избе: и всяких вкусностей можно приготовить, и на теплой лежанке косточки старенькие погреть. Как грелась на лежанке старенькая мать много лет…
Таких печей – массивных, жарких и с теплым лежачим местом, уже не осталось в деревне, а она сохранила. Людям все места мало в избе, вот и заменили настоящую русскую печь на более компактную голландку… Зачем ей одной, вдове, много места?
Ещё вчера в разговоре по телефону с подругой, которая несколько лет назад переехала в район в благоустроенную квартиру и только летом в гости приезжала проведать умирающую деревню и своих подруг, которые решили тут доживать свой век, в трубку сетовала, что в маленькой деревне не происходит никаких событий. Даже рассказать не о чём. Новый год совсем не чувствуется: ни ёлки на улице украшенной, ни гирлянд в окнах единственного магазина. Только снежные шапки сползают вниз с рябин, берез да сосен. Многочисленные ёлки в лесу зловеще нацелены в небо, как ракеты космодрома «Байконур».
Старики ждут своих внуков и стараются украсить какое-нибудь дерево во дворе, прикупить подарков, приготовить вкусностей.
– Я вот в этом году красноплодную рябину украсила как ёлку, – хвасталась Устинья подруге. Вот внуки удивятся… Между кистями хрустальных алых ягод развесила разноцветные игрушки и гирлянды! Хорошо, что дети с внуками приедут на Новый год ко многим жителям-пенсионерам этой деревни, будет весело, оживёт деревня, хоть несколько дней шум и смех будут будоражить окрестности.
С утра помашешь лопатой, разроешь дорогу после ночного снегопада от крыльца до бани, до дровяника и колодца, дров березовых принесешь к печке да воды несколько ведер, в сарае накормишь живность… а без неё никуда – мясо, яйца, молоко… хоть от козы, но все ж своё… и все дела. Спи-отдыхай, как говорится, наслаждайся деревенским колоритом!
Протопив печь, Устинья отправилась в магазин. Торт купить, шампанское и еще чего-нибудь вкусненького к праздничному столу. Самой с тортом возиться не хотелось, да за всю жизнь таких изысков и не научилась стряпать. По расчищенной трактором дороге неспешно брела женщина к магазину.
«Опять снегу навалило, в этом году зима снежная. Не дает лениться жителям деревни, каждое утро начинается с расчистки снега во дворе. Накидаешься снега, и аппетит проснется. Да, деревня хворать не дает… хочешь не хочешь, а дела каждодневные выполнять обязательно нужно, – думала пенсионерка, приближаясь к магазину. – Хоть бы не забыть все купить, а то придется ковылять еще раз, а мне с конца деревни идти неблизко».
В магазине активистка Прасковья, семидесятилетняя старушка (хотя грех так её называть), шустрая и активная еще, «на ней пахать и пахать можно», собирала подписи, чтобы магазин в деревне не закрыли. В последние годы то и дело в деревнях закрывают медпункты, клубы…
Отстояли жители детский садик и начальные классы школы.
Когда-то в большой средней школе, лет двадцать назад, до двухсот ребят училось. А теперь в детсаду пятнадцать малышей и десять в начальной школе осталось.
Новая районная администрация не знает, как еще деревню уничтожить. Предлагает магазин закрыть… предлагает через день автолавкой продукты привозить, а то здание магазина рассыпается, а денег на ремонт нет. Но жители деревни не согласны с таким предложением «господ», предложили выделить под магазин точку торговую – один кабинет в здании школы.
В школьное здание и так библиотеку из клуба перенесли, а клуб закрыли, теперь все концерты и собрания жителей проходят в школьном здании, оно еще держится на плаву. Родители сами косметический ремонт своими средствами перед каждым первым сентября делают.
О проекте
О подписке