– Я и без тебя это знаю, умник! Посмотри внимательнее… нам нужно знать, какое время они висят. Предположу, что преступник занимался расчленением и подвешиванием прямо здесь.
Курт внимательно обошёл каждую из жертв и внимательно осмотрел трупы.
– Слушай, мне нужно знать точное время смерти. Преступник не оставил ни капли крови, исключая стену. Он подвесил двоих, значит, у него было достаточно времени, на заметания следов. Он ничего не боялся и никуда не торопился. Трупное окоченение сильное. Я теряюсь в догадках.
– Да, трупное окоченение – интересная штука, Глория. Понимаешь, это своеобразное состояние мышечной ткани, которое обусловливает ограничение движений в суставах.
Курт подошёл к подвешенному парню и руками постарался произвести то или иное движение на конечностях трупа.
– Что ты делаешь?
– Встречное сопротивление. По его силе и ограниченности объема движений в суставах я определяю выраженность мышечного окоченения. На ощупь окоченевшие мышцы становятся плотными. Непосредственно после смерти все мышцы, как правило, расслаблены, и пассивные движения во всех суставах возможны в полном объеме. Окоченение заметно через 2–4 ч после смерти и развивается сверху вниз. Быстрее коченеют мышцы лица, тогда затруднено открывание и закрывание рта, ограничены боковые смещения нижней челюсти и кистей. Далее – мышцы шеи, – Курт указывал пальцами на участки тела, про которые говорил, – затруднены движения головы и шейного отдела позвоночника, затем мышцы конечностей и так далее…Полное окоченение трупа наступает через 14–24 часа. При определении степени, необходимо сравнивать выраженность в правой и левой частях тела. Трупное окоченение сохраняется двое – трое суток, после чего наступает разложение из-за активации процесса гниения белка актомиозина в мышцах. Белок вызывает сокращение. Разложение трупного окоченения происходит также сверху вниз. У этих всех ребят полное окоченение. Я бы с уверенностью сказал, что они тут находятся примерно часов восемнадцать, не меньше. Точно смогу сказать, когда обследую их в лаборатории.
– Хорошо, это уже кое-что! Меня беспокоят кисти рук. Посмотри внимательно, только у подвешенной парочки кулаки зажаты. Хотя по теории вероятности так должно было быть у девушки, сидящей на стуле. Она связана, и кисти, как правило, бывают зажаты в кулаки.
Курт аккуратно поднял руку Макса Эванса и посвятил маленьким фонариком. Он достал его из кармана медицинского халата, в котором стоял.
– Ничего подозрительного… Давай посмотрим другую.
Он обошёл. Поднял другую руку и вновь посвятил.
– Глория, посмотри. Ты видишь тоже, что и я? – спросил он.
– Да, там определенно что-то есть, – я наклонилась на свет и попыталась рассмотреть в зажатом кулаке предмет, похожий на клочок бумаги.
– Принеси из чемоданчика пинцет, опробуем вытащить.
– Ты заметил, что тот, кто устроил здесь театральное представление, возвел нехилую конструкцию на потолке. Ремни держатся довольно крепко. Посмотри, в потолок ввинчен металлический крюк, он достаточно массивный. Как на скотобойне.
– Глория, это не по моей части… Даже не стану голову себе забивать чем-то подобным. По своей части могу сказать, чтобы так вытащить грудные ребра наружу, нужно использовать топор для рассечения позвоночника. Либо очень долго возиться с пилами и ножами, предварительно сломав грудную клетку. Осмотрев жертв визуально и поверхностно, я вижу очень грубые рассечения. Придерживаюсь всё же версии топора. После детального изучения в лаборатории, в отчёте подробно изложу факты.
Я подала ему скальпель и, перехватив фонарик, стала светить.
– Откуда собралось столько народа?
– А ты как думаешь? Не каждый день обнаруживается дом с тремя трупами сразу. К вечеру весь город на ушах будет стоять.
Курт в то время, пока я объясняла, что и как, извлек из зажатого кулака Макса небольшой клочок бумаги. Мы отошли к окну, чтобы лучше его рассмотреть. Курт аккуратно держал находку пинцетом.
На клочке было написано четверостишье, которое я прочитала вслух:
Помню, как она глядела -
Помню губы, руки, грудь -
Сердце помнит – помнит тело.
Не забыть. И не вернуть.
Но она была, была!
Да, была! Все это было:
Мимоходом обняла -
И всю жизнь переменила.
Я перечитала написанное несколько раз вслух.
– Глория, подобные послания напоминают дело «Пикассо». Помнишь? Там вы тоже находили подобные клочки с посланием. Может быть, появился подражатель?
Я растерянно пожала плечами. Высунув полиэтиленовый пакетик из кармана брюк, осторожно положила находку в него.
– Давай-ка посмотрим кулаки у девушки. Может, ещё, что обнаружим.
Через пару минут мы нашли второй клочок бумаги, но уже с другим текстом. На нем были указаны только цифры: 50916381091715
– Господи! Как я не люблю шарады! – разозлилась я, засовывая улику в другой пакетик.
– Но без этого убийцы не могут жить спокойно. Им нужна слава! Так они больше озадачивают детективов, тем самым привлекая к себе внимания прессы и общественности.
– Ты абсолютно прав!
– Дел у вас много. Снимайте трупы и везите ко мне в лабораторию. Больше от меня здесь не будет толку, – Курт снял перчатки и огляделся в поисках урны.
– Вот умеешь ты поставить финальную точку, Курт.
– Свидимся. Предупреждаю, не торопи меня. Как приступлю к осмотру трупов, отзвонюсь.
Я недовольно фыркнула, и на этом мы распрощались. Подойдя к криминалистам, я отдала найденные улики, предварительно сфотографировав их себе на телефон.
Теперь было над чем ломать голову. Что же это за цифры? Номер счета в банке? Дата следующего убийства? Медицинская страховка?
Массу теории можно строить, опираясь на случайный набор цифр. Ладно, озадачим этим технический отдел. Дэйв Левински давно уже заскучал без подобных головоломок.
– Ребята, – обратилась я к криминалистам, – соберите в доме электронику и перешлите в электронный отдел к Дейву с пометкой срочно. Кто-нибудь установил личность девушки, висящей на ремнях?
Худощавый прыщавый парень, занимавшийся этим, отрицательно покачал головой.
– Пошевеливайтесь! Нам нужен результат.
Выйдя на улицу, я позвонила капитану и доложила о сложившейся обстановке. Брайн стоял неподалеку, через дорогу, у какого-то дома. Я поспешила к нему.
– Как раз собирался опросить соседей. Этот дом напротив дома Эвансов. Мы опросили несколько домов, пока что отзывы положительные. Никаких хлопот семья не доставляла.
– Мы с Кутом нашли у подвешенных трупов пару записок. Посмотри, – я протянула ему свой телефон.
Бран быстро пробежал глазами и отдал обратно.
– Перешли Дейву Левински. Пусть попробует найти какие-то совпадения на тему поэзии. Необходимо выяснить, кому принадлежат эти строки. Знаменитому поэту или же собственному сочинению убийцы. Ряд цифр тоже тебя озадачил?
– Я пока не думала об этом.
Мы приблизились к крыльцу. Несколько кашпо украшали снаружи фасад маленького скромного домика. Старый замок в двери, окна распахнуты настежь навстречу летнему воздуху. Камера наблюдения висела над крыльцом, но даже отсюда стало понятно, что она не работает.
– Брайн, кажется, мы тут потеряем время. Камера – муляж. Стоит только уповать на бдительность хозяев.
Брайн громко постучал в дверь, и мы стали ждать. Дверь незамедлительно отрылась, словно стоящая за ней ждала, когда мы постучим. Перед нами появилась женщина с хорошим личиком в обрамлении целого облака рыжих кудряшек. Глаза были заплаканными. Она быстро окинула нас оценивающим взглядом.
– Простите, вам кого?
– Детективы Глория Берч и Брайн Уэйн. Департамент полиции и безопасности города Нью-Йорка, – мы достали жетоны и показали.
– Да, конечно. Извините. Проходите. Муж предупредил, что вы наверняка загляните. Наш дом находится напротив семьи пострадавших.
– А вы уже знаете, что в доме напротив есть пострадавшие? – проходя в дом, спросила я.
– Все об этом на улице только и говорят! Не сложно догадаться, когда улица перекрыта десятком патрульных машин.
– Как вас зовут? – уточнил Брайн, пока мы рассаживались в гостиной на диван.
– Простите, я такая рассеянная, что даже не представилась. В моём доме первый раз детективы. Люси Треволл.
– Где ваш муж, Люси?
– Он сейчас спустится. Если хотите, мы можем подняться на второй этаж, там наша комната. Как вам удобно?
– Давайте поднимемся, Люси, – настояла я.
Мне хотелось взглянуть на уровень обзора с их окна, на улицу где живут Эвансы.
– Я проведу вас наверх.
– Вы здесь готовите в такой маленькой кухне? – начала я, пока мы шли через крошечную прихожую к лестнице.
Я сделала знак Брайну немного отстать и осмотреть первый этаж.
– Да, и убираю. Всего понемногу.
С лестницы мы попали в узкий коридор. На белых стенах висели многочисленные иконы, распятия и картины с изображением людей в старинных одеяниях. Вид у них был милостивый и иногда, на мой взгляд, скорбный. Или раздосадованный. Выглядело всё немного странновато, если учесть, что Люси на вид не больше сорока. Хотя в практике достаточно примеров, когда люди увлекаются темой религии и поклонятся различным богам.
– Вы хорошо знали семью Эвансов? – начала я.
– Очень хорошо, – подтвердила она. – Когда живешь напротив и общаешься с людьми по-соседски, поневоле узнаешь их.
– Расскажите, что они были за люди?
Люси остановилась у двери комнаты на втором этаже и тяжело вздохнула.
– Макс был веселым. Любил спорт. И «болеть» любил, и сам играть. У него было много… – Люси задумалась, подбирая слово, – много энергии. И он вкладывал её в молодежный центр. Там он был председателем футбольной команды.
– А как Макс ладил с другими соседями по вашей улице?
– Отлично! Он уважал старших. Я бы сказала, все, с кем Макс общался, были дружны и приветливы. Им было легко друг с другом, если вы меня понимаете.
– Да, кажется, понимаю.
– Его лучший друг – Джим. Через пару домов от них он и живёт. У них с Максом было много общего. Спорт в том числе. Они бесконечно болтали о нём и часто спорили. Знаете, как это бывает у мужчин? Вместе ходили на матчи, вместе бегали по утрам и играли в баскетбол в молодежном центре. – Люси опять вздохнула.
– А жена Макса. Элизабет?
– Да. О, это милейшее создание! Детей у них не было. Они поженились три года назад. Элизабет работала медсестрой в больнице. Я все её расспрашивала, когда она станет мамой, а она отвечала, что они с Максом не хотят торопиться. Мол, хотят пожить для себя, поездить в путешествия. – Вдруг Люси осеклась и замолчала, а потом тихонько заплакала. – Значит, это правда? Они оба мертвы? – Люси с надеждой посмотрела на меня сквозь слезы.
– Да, Люси. Мне очень жаль, – сухо ответила я.
– Пресвятая Дева Мария! За что? За что? Кто это мог сделать с ними такое? У нас тихий район… тут никогда ничего подобного не происходило! Мы живём с мужем здесь больше десяти лет.
Люси наконец-то тихонько постучала в дверь комнаты, возле которой мы говорили уже минут пять.
– Рон! Рон! Тут пришли полицейские. Они хотят поговорить с тобой о Максе. Ты не спишь?
Ответа не последовало. Но через минуту дверь открылась, и на пороге возник крупного телосложения парень. Он в сыновья годился Люси. Видно было, что Рон спал, и его разбудил наш стук.
– Прости, дорогая. Заснул. Что случилось с Максом? – Рон крепко обнял Люси.
– О, дорогой! Макса и Элизабет убили! Убили!
Люси упала к Рону на плечо и разрыдалась.
– Извините, детектив. Я сегодня с суток. Ночь дежурил. Пришёл домой и сразу лег спать. Как это случилось? – Рон пригладил свои волосы и стал успокаивать Люси, гладя по спине.
– Давайте спустимся вниз, Рон. Там мой напарник, детектив Брайн Уэйн. Я детектив Глория Берч. Мы разговаривали с вашей супругой, интересовались общей информацией. Что бы вы могли бы рассказать о семье Эвансов? Любая информация будет полезной.
– Давайте спустимся… Мне нужно осознать, что Макса и Элизы больше нет. Ужас какой! Хочу сварить себе кофе.
Мы спустились в крошечную кухню, и Люси принялась варить всем кофе. Брайн сидел, как ни в чем не бывало на диване в гостиной. Он отрицательно помотал головой. Существенного на первом этаже ему обнаружить не удалось.
Рон и Брайн обменялись приветственным рукопожатием. Рон по-хозяйски пригласил нас сесть за кухонный стол.
Брайн взял допрос в свои руки.
– Скажите, вы не замечали за Эвансами чего-то странного в последнее время? В настроении? В личном поведении Макса или Элизы?
– Нет… Ничего такого не было. – Рон отрицательно покачал головой. – Мы с Люси часто ходили к ним в гости на барбекю. Вечерами выпивали по бутылочке пива.
– А где вы работаете, Рон?
– Водителем на большом промышленном складе. Развожу груз. Фирма занимается доставкой продуктов по всему городу и за его пределами. Ночью, как правило, мы развозим товар в супермаркеты, что бы утром на полках люди могли купить свежую продукцию.
Люси поставила перед всеми по чашке кофе и подала овсяное печенье.
– Давно вы работаете в этой фирме? – уточнила я.
– Около пяти лет.
– Хорошо. Скажите, камера при входе в ваш дом, рабочая? – продолжил Брайн.
– Нет. Я купил её давно, но все руки не доходят подключить.
– Это я не настояла на камере. Всё говорила Рону, что у нас тихий район, зачем нам нужна камера, – вмешалась Люси, которая не находила себе места и теперь тупо смотрела в окно, с любопытством наблюдая за происходящим на улице.
– Рон, а вы с Максом были близкими друзьями? Может быть, он что-то рассказывал вам? Делился сокровенным? Понимаете, даже если у вас есть какой-то секрет, который знаете только вы, сейчас пришло время его раскрыть.
Рон на секунду замешкался и быстро взглянул в сторону, где стояла Люси.
– Да нет… Нет…Ничего такого. Макс с Элизой были обычной молодой семейной парой. Извините, детективы, не могу ничего подозрительного припомнить.
– А вы? Давно женаты? – с любопытством спросила я.
Кажется, Люси это не очень понравилось. Она резко развернулась, и на её лице появилось злость.
– Уже около десяти лет! – сухо отрезала она, не давая ответить мужу.
– Рон, где вы были вчера с восьми вечера до утра? – спросил Брайн.
Глаза парня быстро забегали.
– Я подозреваемый? – возмутился Рон.
– Нет. Стандартная процедура опроса.
– На работе был! Как и сказал. Смена начинается в шесть вечера и заканчивается в шесть утра.
– Нам потребуются координаты вашей фирмы, чтобы проверить ваше алиби.
Рон, продиктовал адрес фирмы. Брайн записал себе в блокнот.
– Люси? – обратилась я к спине женщины, которая по-прежнему стояла, отвернувшись.
– Я была дома, детектив Берч. Но ничего подозрительного не видела. Я занималась стиркой, потом готовила и на улицу весь день не выходила. В одиннадцать часов вечера я легла спать и проспала до утра, пока не пришёл Рон.
– Рон, постарайтесь вспомнить. Когда вы приехали, заметили, может быть, незнакомую машину? Подозрительные движения возле дома? Например, горел свет? – настаивал Брайн.
Рон задумался на минуту, пытаясь воссоздать в памяти, что он видел, потом резко отрицательно помотал головой.
– Простите, детективы, мне очень жаль! Но ничего необычного, чтобы врезалось в память или показалось подозрительным, припомнить не могу. Я был уставшим, даже если что-то и было, я просто с ног валился и не обратил бы на это внимание.
Я посмотрела на Брайна и подала знак, что пора закругляться.
– Спасибо, что поделились информацией. Что-то вспомните, вот данные и контакты для связи, – Брайн положил перед ними на стол визитку.
Люси поспешила нас выпроводить.
– Пожалуйста, постарайтесь, найдите тех, кто это сделал! Теперь весь район будет жить в страхе, пока убийца будет на воле!
– Мы сделаем всё, что в наших силах, Люси. Всего хорошего.
Вырвавшись, наконец-то на воздух, мы поспешили вернуться к дому Эвансов. Толпа людей немного рассосалась. Патрульные продолжали стучать в двери домов и вести опрос. Камеры репортеров снимали всё, что могли. Трупы в закрытых тёмных мешках начали выносить из дома и аккуратно грузить в машину.
Мы остановились возле моей машины.
– Что скажешь о семье Треволл? – сложив руки на груди и облокотившись на капот машины, спросила я у Брайна.
Он ослабил галстук и встал рядом.
– Кроме того, что Рон младше Люси лет на десять, а может и того больше ничего подозрительного. Я осмотрел первый этаж, но ничего вызывающего вопросы. Тебя что-то насторожило в них?
– Собственно говоря, нет. На втором этаже висят картины с распятиями и всей сектантской чепухой. Люси глубоко религиозна.
– Это не повод для подозрений, Глория.
– Сейчас все попадают под подозрение, Брайн. Надо пробить Рона. Дай-ка номер его фирмы, сейчас позвоним. Может быть, он и не был ни на какой работе. Ты пока иди, поговори с Джимом. Сосед Макса Эванса, с которым он близко дружил, по словам Люси. Конечно, если удастся застать его дома. Потом позвони Дейву, пусть начинает копать в направлении странных чисел и стихов. И передай, если потребуется, пусть весь свой отдел кинет на это. Капитан Броуди не даст спуску, пока мы не закроем резонансное дело. Я пока достану портативный компьютер и посмотрю, что у нас есть на Эвансов в базе. Было бы неплохо оповестить родных.
– Сама займись этим! Ненавижу сообщать родным о смерти их близких.
Открыв дверцу машины, я взяла нетбук, загрузила в базу данных сначала имя Макса Эванса.
– Так, так, так… Посмотрим, что тут у нас имеется. Приводов нет, пара штрафов за вождение. Из родных только дядя с тётей. Живут в Оклахоме. Так, теперь Элизабет Эванс. Вот же срань! Только не это! Брайн, посмотри, кто у неё отец! – я указала в монитор пальцем на имя.
Брайн взглянул на экран.
– Мать твою! Только этого не хватало для полного веселья. Отец Бен Паркер? Серьёзно? Сам Паркер. Помощник сенатора! Теперь нас будут поджаривать со всех сторон круглые сутки. Черт! Черт! – выругался Брайн, пнув ногой первый попавшийся камень. – Глория, езжай-ка ты сама к семье Бена Паркера прямо сейчас, пока журналисты нас не опередили. И доложи капитану. Я возьму на себя Макса Эванса.
О проекте
О подписке