Читать книгу «Рядом с алкоголиком. Исповедь жены» онлайн полностью📖 — Катерины Яноух — MyBook.
image

4

Шарлотта и Петер обручились и стали жить вместе. Шарлотта переживала, что еще не забеременела. Мне, конечно, вряд ли годилась роль утешительницы, ведь я снова вынашивала дитя, которое все чувствительнее барабанило в мой живот. Я опять чувствовала за собой вину. Почему мне так легко удается зачать, а она не может? Но Шарлотта держалась молодцом. Без стеснения говорила на эту тему. Мы вместе роняли слезы оттого, что ей так не везет. Какая несправедливость! Две сестры. От одного отца, от одной матери. Одна рожает, как на конвейере. У нее, правда, жуткий муж, но детей делает запросто. Другая старше, не намного, но все же старше. У нее порядочный, непьющий друг. Оба хотят ребенка. Но – не получается. Менструация, эта сволочная менструация, приходит каждый месяц. Точная как часы.

Я лежала в постели на последней стадии беременности. Дитя ворочалось во мне туда-сюда. Я не могла уснуть. Думала о Шарлотте. О себе. И о Рихарде. Куда подевался этот негодяй? Его все не было. Я мучилась бессонницей уже несколько часов, посматривала на красные цифры электронных часов и прислушивалась, не щелкнет ли в замке ключ. Но на улице царила тишина. Входную дверь никто не открывал. Никаких шагов в коридоре. Мужчина, оказавшийся на наклонной плоскости, домой не возвращался.

Я почувствовала новый удар ребенка в своей утробе и посмотрела на Йоахима, лежащего рядом со мной в супружеской кровати. Кровать выглядела опустевшей. На супружеской кровати должны лежать муж и жена, тогда все в порядке. Но мужнина половина пустовала. Как всегда в пятницу. Его клуб праздновал свои успехи. Конечно, без Рихарда никак нельзя.

Уик-энд начинался согласно старой знакомой формуле еще в четверг во второй половине дня, когда Рихарду требовалось что-то подготовить к пятничной вечерней программе. Домой он приходил где-то в пятом-шестом часу, спал до двенадцати, всю субботу был с похмелья противен, вечером опять пил, а все воскресенье, иногда частично и в понедельник, приходил в себя. С понедельника по четверг мы жили более-менее нормально. Случалось, Рихард начинал праздновать уик-энд уже в среду вечером, но это было исключение. А потом опять наступала пятница, и… круг замыкался.

Тогда, в пятницу ночью, мной овладело чувство, что я дошла до предела. На улице шел снег, я была беременна. Доколе я должна терпеть? Я знала, что клуб закрывается в три, потом его ждали еще какие-то бумаги, но не позже четырех он должен быть дома. Но только в пять часов я услышала, как открывается дверь в подъезд. Шаги.

Я тихо встала. Вышла в темную прихожую. Через тонкую дверь внутрь проникал холодный воздух, неся с собой явственный запах алкоголя и табака. Через закрытую дверь! Отвратительный запах. Возможно, у беременных обостряется обоняние, но все равно! До чего же он, наверно, напился, если от него тянет так, что я чувствую запах алкоголя сквозь закрытую дверь!

– Тьфу, ну ты меня и напугала! – сказал он, увидев меня.

– Где ты был? – спросила я.

– Ты сердишься? Очень сердишься. Господи, и чего ты пристала? Ты ищешь ссоры.

– Почему ты напился как свинья? Отвечай!

Я чувствовала, что мой голос срывается в истерику, чего я не хотела.

– Я вообще не пьян. Выпил пару кружек – только и всего.

Он чуть пошатнулся, и я взглянула ему в глаза. Нет, это не мой Рихард. Это кто-то другой. Кто-то, с кем я не хотела делить свою жизнь. Не хотела иметь с ним детей. Не хотела чувствовать на себе его руки. Я не хотела его. Я хотела одного: чтобы он ушел и никогда не возвращался.

– Я не хочу, чтобы ты вообще пил! Слышишь? Не хо-чу! – заверещала я и стукнула кулаком об стенку.

Он помотал головой и сделал несколько шагов вперед.

– У меня нет сил говорить с тобой…

– Тебе придется говорить! Ты, черт возьми, будешь слушать меня, это твоя обязанность! Еще раз так наберешься, и я с тобой жить не буду, понял? Все, с меня хватит!

Он не ответил. Открыл дверь в ванную и приподнял сиденье на унитазе.

– Что, ссать захотел, подлюга? Да? Ну, скажи, сукин сын, скажи что-нибудь! – я не могла сдержать себя. Ярость застила мне глаза красной пеленой. Мне хотелось рвать и метать. – Будешь ссать своим проклятым пивом, которым наклюкался, пока я здесь тебя ждала. Разве нельзя было позвонить, хотя бы позвонить, ты же знаешь, как мне плохо, когда тебя нет дома…

Он расстегнул ширинку и намеревался пустить струю.

Я толкнула его. Ненависть вырвалась наружу. Что-то сломалось внутри. Я жалела сама себя. Мне было нестерпимо больно. И это заводило меня все больше.

– Перестань, – пробормотал он и оперся о стену.

– Это ты перестань, пьяница несчастный, – зашипела я. Господи, как я его ненавижу. Хочу развода.

Он открыл кран и оставил воду течь. Она текла в раковину целую вечность. Наконец он ополоснул лицо. Мне показалось, что выглядит он страшно. Лицо припухло. Щеки неестественно покраснели. Жирные, слипшиеся в пряди волосы. И глаза! Глаза, которые якобы смотрели, но при этом были пусты. Я не выносила его взгляда, когда он был пьян. Это было самое ужасное. А еще смрад изо рта.

– И не надейся, что будешь спать в спальне, – сказала я.

– Помолчи, я страшно устал.

Я преградила ему дорогу, но он попытался проскользнуть мимо меня. Запах алкоголя, ударивший мне в нос, еще больше взбудоражил меня. Всегда, стоило ему дыхнуть, я с трудом сдерживала желание ударить его.

– Я буду спать там.

– Накося-выкуси! Ни за что! Иди, куда хочешь. Можешь спать на кушетке, сволочь!

– Я буду спать в своей постели. Это мой дом.

Я встала на его пути, а он попытался оттолкнуть меня. Но я была полна решимости – не позволю ему спать в одной постели со мной, с Йоахимом! В бешенстве я ударила его. Самой трудной оказалась первая пощечина, вторая получилась автоматически, а третья доставила мне наслаждение. Удар следовал за ударом. Звуки пощечин эхом отдавались в моих ушах. Я схватила его за волосы. Как мне хотелось стукнуть его головой о стену! Но что-то удержало меня. Некий внутренний барьер.

Он пытался сопротивляться.

– Ау-у! Прекрати! Мне же больно!

Я мотнула головой, чувствуя спазмы в животе.

– Ты это заслужил.

Я оставила его и легла в постель. Ладонь дрожала и пылала от ударов. С одной стороны, хорошо, что он уже дома. Я слышала, как он ходит по гостиной. Я надеялась, что он останется там и ляжет на кушетке. А если сунется в спальню, я ударю его снова.

Я не впервые пускала руки в ход. Но никогда еще моя ярость не была такой необузданной. Раньше, когда он был пьян, я изо всех сил трясла или толкала его. Однажды ущипнула его за руку так, что он, будучи пьяным, не удержался на ногах и упал. В другой раз ударила его ногой. Царапала его. Физическая атака как выражение активного неприятия того, что он настолько изменился. Я ведь била не Рихарда. Я била тело, в котором поселился «тот, другой». Я била алкоголь и сопротивлялась ему и черт знает каким химическим веществам, которые отняли у меня мужа и его душу, трансформировав его в зловещую тень.

Я не могла уснуть. Поднялась с постели и пошла в гостиную. С ненавистью внутри. Сама не понимаю, откуда она взялась. Я села на него, словно на коня. С моим животом это было не так просто.

Он с трудом открыл глаза, веки не слушались его.

– Ты бросишь пить. Обещай! – сказала я тихо и с угрозой. – Я хочу услышать от тебя, что больше это не повторится. – Я взяла его лицо в свои ладони и крепко сжала его.

Он попытался освободиться.

– Обещай! Немедленно! Повторяй за мной. Я. Не буду. Пить. Хотя бы месяц. Иначе я тебе не рожу ребенка. Иначе я выгоню тебя отсюда. Иначе…

Он взглянул на меня. Я надеялась, что он понимает, что на этот раз все всерьез.

– Брошу. Обещаю. Целый месяц не буду пить.

– С завтрашнего дня!

– Конечно. Сделаю так, как ты хочешь. Ну, пожалуйста, можно я посплю? Я страшно устал…

Любовь. Когда-то ее было столько, что не сосчитать. Когда-то мы вдвоем противостояли миру. Я любила его донкихотские идеи и фантастические планы. Когда-то я с удовольствием защищала его стиль жизни. Теперь уже нет. Я уснула под утро, одна на супружеской кровати, держа за ручку Йоахима.

5

Жизнь с человеком, предающимся пьянству, прямо нашпигована обещаниями. Нарушаемыми обещаниями. Быть в положении «той, что рядом», в частности, означает, что вы занимаетесь самообманом на самом высоком уровне. Лжете себе и всем остальным вокруг.

Я бессознательно видела все в розовом свете, преуменьшала опасность. Мне хотелось, чтобы жизнь была другой, лучше. Не считала ли я, что достаточно поверить в то, что мир выглядит так вот и так, и после этого, возможно, моя собственная жизнь преобразится?

Будучи женой, то есть самым близким человеком, «той, что рядом», вы очень одиноки на этом этапе. Оказываетесь на неизведанных космических путях. Не знаете даже, кто вы, собственно, есть. Не можете решить, о чем рассказывать другим, а о чем нет и насколько откровенно. Я считала этот этап, возможно, самым тяжелым. Трудно делать вид, что все в порядке, когда на самом деле все иначе.

Я не обсуждала свою жизнь ни со своей мамой, ни с матерью Рихарда. Об этом ни слова. Мы говорили о детях и обо всем другом. Единственной, кто о чем-то догадывался, была Шарлотта. Но я не хотела нагружать ее своими проблемами. Она сообщила, что они с Петером решили обследоваться, чтобы найти причину, почему она не беременеет. В ее голосе звучала надежда. «Женщины, решившие рожать после тридцати, иногда обнаруживают, что «завести» ребенка не так-то просто», – сказал ей один гинеколог. Не оставалось иного выхода, кроме как пытаться снова и снова. Они с Петером оба бредили ребенком и приняли бы его с распростертыми объятиями.

Будничная жизнь со своими малозначительными событиями медленно шла своим чередом. Казалось бы, в этом есть определенное ощущение безопасности, но в данной ситуации речь скорее шла о новом испытании на выдержку. Ежедневные рассуждения, переходящие в сложные монументальные планы. Ничто не делалось гладко. Что у нас к ужину? И это могло стать предметом ссоры. Мы наготовили, помыли посуду. Но не сошлись в том, как правильно расположить ножи в посудомоечной машине. Мы уложили детей спать, а я подумала, какой же Рихард дурак – не сварил кашу для Йоахима.

Но я все еще ненавидела его только периодически. Большую часть времени я его любила, хотя чувство стало несколько бледнее. Прозрачнее. Оно возвращалось, когда, например, Рихард подбрасывал Йоахима высоко в воздух, когда ему удавалось рассмешить его. Когда он сопровождал Эдварда в садик. Когда он стирал, мыл посуду, занимался уборкой. Когда звонил и говорил мне что-нибудь хорошее. Что-то забавное. Когда покупал мне цветы. Несмотря на то, что это была всего лишь попытка подмазать меня. Искупить вину. Избавиться от угрызений совести. Он тратил массу денег. Я пыталась не замечать этого. Главное, чтоб не пил. Рихард, любимый, пожалуйста! Больше не пей!

Конечно же, клятва, данная мне в полшестого утра мертвецки пьяным и побитым мною Рихардом, оказалась недолговечной. Конечно, он снова напился. Но пару дней он все-таки продержался, может быть, даже больше недели. За это время я молниеносно сумела состряпать еще одну фальшивую надежду. Ну, наша семейка снова станет нормальной. Благодаря новому ребенку Рихард успокоится. Я была стопроцентно в этом уверена. Ничего другого мне не оставалось. Иначе бы я в здравом уме девятый месяц не пережила.

Боли начались в одну апрельскую ночь. Мы как раз поругались. Он ушел вечером из дому. Я хлопнула дверью. Он отправился спать в детскую. Пришлось преодолеть злость и разбудить его.

– Началось. Надо ехать…

В роддом едем на такси. Ссора забыта. Как обычно, агрессивность выветривалась из нас, как только речь заходила о чем-либо значительном. Тогда мы еще умели объединяться. В такие моменты мы забывали о конфликте, сосредоточившись на самом важном, как в этот раз.

Схватки были все интенсивнее. Такси двигалось невероятно медленно. Я чувствовала, что дитя родится вот-вот, боли стали невыносимыми. Машина остановилась у роддома, Рихард поддерживал меня. Матка уже раскрылась сантиметров на шесть. Вскоре мне предстоит родить ребенка, но как-то не удавалось пробудить в себе состояние эйфории, счастья. Наоборот, я была насмерть напугана. Акушерка не вызывала у меня доверия. Ее сменила другая, такая же неуверенная.

– Что мне делать? – спрашивала я.

– Не знаю, – ответила она.

Хотя не поручусь, что ее ответ был именно таков. По правде сказать, точно уже не помню. Вполне возможно, что у нее дома был свой алкоголик. Какой-нибудь несносный пьяница. На которого нельзя положиться. Она вынуждена оставлять на него дом, детей, но вдруг он как раз пьет, когда она на ночном дежурстве? Хотелось кричать: «Помогите мне!» Но я не сделала этого. Я вела себя как послушная пациентка, вдыхала «веселящий газ» и пыталась выйти из своего земного тела.

Родовые схватки разрывали меня на две части. Мне хотелось умереть, я не выдумываю. А потом она появилась. В потоке крови и околоплодных вод. Миранда, девочка, наша первая дочь! Желанное дитя. Самый большой подарок, который может получить человек.

У меня есть фотографии из родильного зала. Рихард сидит, баюкая нашу доченьку, и смотрит в камеру своим обычным взглядом. Взглядом, выдающим проведенную на ногах ночь с изобилием алкоголя. Честно говоря, ему надо было отоспаться. А не сидеть в пять утра в родильном зале и делать радостное лицо по поводу появления на свет еще одного потомка. Конечно, он был счастлив. Но все же невозможно было избавиться от впечатления, что настоящее чувство, искренняя радость, которую он испытывал после рождения Йоахима, куда-то затерялась. Рихард замкнулся в себе. Да, он смеялся. Но был замкнут. У меня началось сильное кровотечение, и я плакала. Акушерка считала, что я плачу от счастья. Возможно и так. Возможно, я была счастлива. Счастлива оттого, что у нас прекрасная дочка. И в то же время я была в отчаянии. Смогу ли я простить ему, найду силы бороться?

Но в тот момент, когда Миранда нашла мою грудь и стала сосать молоко своим маленьким нетерпеливым ротиком, я уже знала, что прощу. Что буду прощать снова и снова. Разве рождение ребенка не является прекрасным поводом попытаться идти дальше?

Всегда есть шанс начать все сначала. И мы это сделали.

Люди имеют весьма ошибочное представление об алкоголиках. А между тем алкоголики – это не однородная группа. Точно так, как не одинаковы диабетики или аллергики. Они представляют весьма разнообразный срез всех социальных слоев и способов жизни. Молодость не дает гарантии, что алкоголизм не настигнет свою жертву. Существуют всевозможные типы забулдыг и пьянчужек, которые в обычном понимании не попадают в категорию «настоящих» алкоголиков, но они тоже пьют чрезмерно. Придет день, когда и они обнаружат, что попали в полную зависимость от алкоголя. Потому что алкогольную зависимость может «взрастить» в себе каждый. Каждый из нас может стать конченым алкоголиком, если употребляет достаточно много и достаточно часто. Собственно говоря, единственная вещь, объединяющая алкоголиков, состоит в том, что они не смотрят на алкоголь так, как его воспринимают обычные люди. Общее у них то, что в начале своей алкогольной карьеры, а некоторые – всю жизнь, они верят, что способны удержать алкоголь под контролем.

Алкоголизм – это классическая болезнь, поражающая всю семью. Жену пьяницы, находящуюся в положении «той, что рядом», окружение больной не считает, ибо мало знает о проблеме. Главным действующим лицом драмы является исключительно сам алкоголик. Его партнер по жизни считается второстепенной фигурой. Как-то не предполагается, что у него могут быть свои специфические проблемы. Но если случится чудо и алкоголик вернется к трезвому образу жизни, «та, что рядом» обнаружит, что ей по-прежнему плохо. Что у нее налицо все сопутствующие признаки, возникшие в процессе алкоголизации партнера. Иногда они могут и усилиться. Это тяжелая ситуация – ведь она надеялась выздороветь со дня на день после того, как ее алкоголик завязал со спиртным. Казалось бы, жить с бывшим алкоголиком не составляет труда. И бывает крайне больно, когда обнаружится, что эта надежда далека от реальности.

Появилась Миранда, русоволосое дитя весны. Вошла в жизнь так естественно, что нельзя было не восхищаться ею. И вот у меня уже трое детей, о которых нужно заботиться. Школьник, воспитанник детсада и маленькая девочка. Я гордилась своей прекрасной троицей и даже своим мужем, который иногда бывал весьма интересным и обаятельным. Своим фантастическим молодым мужем, у которого была одна маленькая, можно сказать, незначительная проблема.

Он пил больше, чем следовало.

Как добиться того, чтобы жизнь в семье с малыми детьми, отравленная постоянно растущей тягой к спиртному, шла относительно нормально и можно было выжить?

Это возможно. Качество жизни, понятное дело, нестабильно, все зависит от того, какую ее сторону иметь в виду. Я знала очень немного о проблемах других людей. Конечно, для меня не было секретом, что существуют семьи алкоголиков, живущие в страшных бытовых условиях, и что заботу об их детях постепенно берет на себя государство. Что существуют семьи, в которых дети должны содержать родителей.

С нами они не имели ничего общего. Мы относились к категории, которая умело скрывала зависимость. Она всплывала, когда детки спали. В выходные. В отпуске. Зависимость-шик, скрывающаяся под этикеткой «праздничная выпивка».

Я не думаю, что для жизни в семье алкоголика можно создать какую-нибудь универсальную инструкцию. У каждого свое. И в рамках отдельных категорий семьи алкоголиков сильно отличаются. Между ними существует столько же различий, сколько между нормальными семьями. И пускай будничная жизнь не всегда благоустроена, пускай дети перед ужином едят порой чипсы, пускай взрослые бывают в плену эмоций, все же иногда все идет как надо.

Наше семейство можно было бы включить в разряд семей неофициальных алкоголиков, хотя бы потому, что начальный период затянулся. Наша жизнь весьма походила на жизнь остальных семей с малыми детьми. Бывало, мы жили, можно считать, очень хорошо. Жизнь с алкоголиком – это не только одни тернии.

Дни приходили и уходили. Утром – подъем. Утро было для нас лучшей частью дня, потому что глава семейства был трезв, хотя время от времени страдал с похмелья. Он съедал бутерброд с чем-нибудь и шел под душ. Делал детям бутерброды в пакетах, собирал вещи на физкультуру и отводил их в садик. Часто после завтрака убирал посуду и стелил постель. После рождения нашей малышки долго держался трезвым. Жизнь нашего семейства протекала иногда довольно идиллически, несмотря на отца-алкоголика. Он часто приносил домой подарки и, бывало, просто так, ни с того ни с сего, мог накупить детям одежду за четыре тысячи, а жене чудесное новое ожерелье. Собственноручно стряпал ужин, будто для гурманов. Когда папочка был трезв, он улыбался, шутил и смеялся.

1
...