Стас кивнул, и принялся разглядывать вышагивающих рядом зверюг. Вид у них был устрашающий. Мощное и гибкое тело покрыто не мехом, как казалось издалека, а тонкими серебристыми перьями. При каждом движении животного с перьев слетали мелкие снежинки, и за грифольдами тянулся по земле снежный след. Круглые лохматые уши заканчивались чёрным ободом, а синие глаза с вертикальными зрачками были опушены длинными белоснежными ресницами. На передних лапах-крыльях внушительные когти, которые не прятались в подушечки, как у кошачьих, а тонко звякали по мёрзлой каменной тропе. Чем они явно отличались от кошек, так это слишком широкой выгнутой вниз грудиной, словно у бульдогов. Длинный хвост, пока грифольды мерно шагали по земле, казался обычным кошачьим хвостом, но стоило зверю изготовиться к полёту, как жёсткие перья хвоста расправлялись, и он становился похож на пёструю плоскую лопату. На высоких холках животных прикреплялись сёдла, напоминающие своим строением стропы парашюта. Менгу залезали на грифольда, вдевали одну ногу в специальную петлю, и затем застёгивали ремень на поясе, фиксируя вторую ногу. Выпасть из такого седла было невозможно, даже если грифольду вздумалось бы сделать в воздухе сальто. Менгу, кстати, тоже были любопытными объектами для наблюдений. Все они были около двух метров ростом, худощавые, с бледной кожей и большими синими глазами. Одеты они были в дублёные комбинезоны, расшитые серебристым геометрическим узором и отороченные мехом. Нижнюю половину лица менгу скрывали серебристые повязки. Шапок менгу не носили, но у каждого был плотно затянутый вокруг лица капюшон, от чего одежда их слегка напоминала шубы ненцев или чукчей. Разглядывая амуницию своих конвоиров, Стас поёжился от холода. В долине поднялась настоящая зимняя пурга, траву запорошило снегом, а Стас был одет в лёгкие брюки и такую же лёгкую ветровку – всё-таки, на дворе вторая половина июня!

Пленников вели вверх по долине, сквозь заросли низкорослых лиственниц. Наконец, лиственницы расступились, и перед ними оказалась мелкая, но ледяная Каменка. Течение здесь было быстрое, вода грохотала, огибая валуны и протискиваясь между ними. Идущий впереди грифольд даже не приостановился перед этой водной преградой, спокойно шагнул в воду, но всплеска воды не послышалось. Вода возле лапы зверя мгновенно смёрзлась, и от неё вверх и вниз по течению реки побежали белые искры. Вода замерзала с тихим шипением, пузырилась, крошилась и застывала, неподвижная и мутная. По этому ледяному мосту прошли сначала три головных грифольда, а затем и пленники со своими спешившимися конвоирами. Ноги Стаса, обутые в летние туфли, стали замерзать, и он решился задать вопрос Сайтаю:

– А до замка Кюнов далеко?

– Не близко. Он, если память мне не изменяет, находится по ту сторону перевала. Нам предстоит подняться на перевал, а затем спуститься к кару, стеной обращённому на юг. Вообще-то я с детства тут не бывал.

– Я туда не дойду, – трезво оценил свои силы Стас, потрогав покрасневшие уши, – Я замёрзну насмерть.

Шедший рядом менгу что-то крикнул своему верховому товарищу, тот отстегнул от седла объёмный мешок, и он упал к ногам зверя. В мешке, как оказалось, была тёплая одежда, похожая на облачение самих менгу, разве что не так красиво и витиевато расшитая. Остановились, пленники натянули одежду на себя, все, кроме Эрика Мергеновича – на него предложенная куртка не налезала, а уж штаны он не смог дотянуть и до колена. Менгу быстро посовещались между собой. Стас прислушался, но говорили они на незнакомом языке, в котором мелькали слова и русские, и алтайские, но вместе смысл сказанного не улавливался. Совещание окончилось, один из менгу подошёл к Эрику Мергеновичу, наклонил свою белую, отполированную до зеркального блеска сулицу-льдику, и дотронулся ею до уважаемого начальника. Эрик Мергенович даже не охнул, а просто повалился, как куль, на землю. Подошедший грифольд по команде своего наездника наклонился, подхватил Эрика Мергеновича пастью, но зубы не сжал, а аккуратно погрузил повисшего словно тряпичная кукла браконьера на другого грифольда. Эрика Мергеновича пристегнули ремнями, и грифольд вместе со своей ношей взмыл в небо.

Оставшиеся менгу вновь тронулись вверх по долине, увлекая за собой пассажиров и пилотов вертолёта. Они забирались всё выше и выше по береговой морене, отделявшей мощным каменистым валом долину Каменки от её скалистых бортов. Около часа потребовалось, чтобы по гребню морены выйти на ледник Каменный, сползавший с Синей горы. Ледник здесь был сильно заморененый, льда практически не было видно из-за наваленных на его поверхность валунов, камней и песка. Пробираться по этому каменному лабиринту было трудно – заледеневшие валуны были скользкими, к тому же они раскачивались и легко скатывались под ногами вниз. А взбираться до перевала предстояло очень долго. Стасу казалось, что время остановилось, и он уже вечность идёт и идёт за толстым хвостом грифольда, с трудом переставляя ноги, прикрывая лицо от встречного колючего ветра. Хорошо, что одежда менгу оказалась очень тёплой, она отлично спасала от холода. Жаль, что не спасала от усталости.

Самым трудным участком был ледопад. Здесь ледник, сползая с вершины горы, перегибался на прочном уступе горы, разламывался глубокими поперечными трещинами, так что передвигаться приходилось очень медленно и внимательно. Одна из трещин пересекала ледник от одного скалистого борта долины до другого. Ширина трещины была метров десять. Внизу лёд был голубым и жирным на вид, словно стены трещины смазали растительным маслом.

– Привал, – коротко объявили менгу.

Один из верховых менгу взмыл в воздух и принялся кружить среди снежных вихрей, видимо, в поисках пути наверх. Все остальные прижались спинами к скале и дали отдых уставшим конечностям. Устали не только ноги, что само собой разумеется в подобных восхождениях. Устали даже руки, поскольку передвигаться по леднику часто приходилось на четвереньках. Только грифольды спокойно вышагивали по скользким завалам – когти выполняли роль альпенштоков, так что их лапы не скользили.

Стасу хотелось пить и есть, но менгу выглядели слишком сурово, так что он не решился задать вопрос о еде. Скажешь им, что голоден, а они тебя своими льдиками шваркнут. Мало ли, что там Сайтай сказал, мол, не убили эти менгу браконьеров. А ну, как убили? По крайней мере, выглядели они после встречи с льдикой вовсе неживыми.

Стас плотнее прижался к скале, прикрыл глаза и постарался не думать о голоде и неопределённой своей судьбе. «Хорошо, что я успел вызвать помощь, – думал он, – Нас обязательно найдут и спасут. Погода только успокоится, и сразу же вылетят сюда вертолёты МЧС».

Павел Меньшов, лишившись поддержки наглого и напористого Захара, как-то сник, и теперь ничуть не таясь утирал слёзы, текущие по щекам, и хлюпал носом. Стас отвернулся – вот ведь навязались на их с Сайтаем головы эти браконьеры! Меньшов вообще не был создан для восхождений. Пожалуй, он даже поднявшись по лестнице на второй этаж уже будет пыхтеть, как паровоз. Вроде бы и не толстый, но какой-то рыхлый, он всё время отставал от остальных, а когда один из менгу грозил ему льдикой, Меньшов жалобно скулил, и делал несколько десятков шагов в ускоренном темпе, но потом опять замедлялся, хватался за сердце, и хапал воздух ртом, словно рыба, вытащенная из воды. Чтобы менгу его не ткнули-таки своим оружием, Сайтай старался держаться к Меньшову поближе, подавал ему руку, помогал устоять на сыпухе. За всё это он, конечно, благодарности от Меньшова не получал. Меньшов, кажется, был уверен, что Сайтая наняли служить компании Эрика Мергеновича, так что воспринимал помощь как само собой разумеющееся. И даже сердито фыркал, когда Сайтай уходил вперёд, предполагая, что участок тропы не такой уж и сложный, и Меньшов сам с ним справится. Стаса он невероятно раздражал.

Ванька наоборот, выглядел молодцом. Он явно привык к горам, чувствовал себя здесь превосходно. Охотник с любопытством присматривался к грифольдам, словно турист к лотку с сувенирами. Может быть, он представлял, хорошо ли будет смотреться отрубленная голова грифольда на стене в его доме, или считал в уме деньги, которые можно получить за шкуру этого зверя.

Тем временем вернулся грифольд, летавший на разведку пути. Менгу сбились в кружок и принялись увлечённо что-то обсуждать, указывая при этом руками то на трещину, то на пленников.

– Надеюсь, нам предложат просто полететь на этих зверюгах, – с надеждой предположил Меньшов.

– Не предложат, – покачал головой Сайтай, – нам к грифольдам прикасаться нельзя. Эти звери забирают тепло. Прикоснуться к нему всё равно, что потрогать трубу с жидким азотом. Даже их выпавшие перья опасны несколько лет.

– А как же эти, с копьями, об них не отмораживаются? – спросил Стас.

– Всё дело в их одежде. Видишь, у них нет открытых участков тела – только глаза и видно. Так они не только от мороза защищаются, но и от грифольдов.

– Так мы же в их одежде! – возразил Меньшов.

– Нам не выдали самого главного, – покачал головой Сайтай, – рукавиц. Попробуй, заберись на грифольда без помощи рук!

Возразить на это было нечего, оставалось ждать решения менгу. А те времени зря не теряли. Они подвели всех грифольдов к трещине. Грифольды перебирали лапами, взмахивали хвостами, но ледяные воины крепко держали их за уздцы. Наконец, им удалось выстроить зверей цепочкой, одного за другим. Самый первый из них присел на своих могучих задних лапах на краю трещины, зарычал-заскрипел, взмахнул крыльями, воздух перед ним ощутимо сжался, уплотнился и от края трещины потянулся над пропастью тонкий ледяной язычок. Зверь осторожно наступил на него и снова вздыбился, а с ним и следующий грифольд. Теперь, когда грифольды нагоняли холод вместе, ледяной язык стал крепче и длиннее. Так постепенно, шаг за шагом, над трещиной воздвигся голубой мост. Менгу торопливо подняли пленников и перевели их через трещину. Грифольды стояли в стороне, звякали когтями по камням, раскрывали хвостовые перья, и хвосты их при этом начинали плясать на ветру, словно стяги на кораблях.

Мост получился нешироким – не более двух метров шириной. Перил, конечно, не было, а между тем поверхность моста была крайне скользкой. Стас, перебираясь на ту сторону трещины, пару раз поскальзывался так, что сердце его ёкало. Меньшов вообще вцепился в Сайтая, и всё время ойкал. Наконец, все снова двинулись к перевалу, закрытому от глаз плотной пеленой снега и тумана. Ветер ещё усилился, свистел между камнями, перебирал крупинки льда на леднике, и лёд тонко звенел, словно ссыпаемые из мешочка на стол мелкие драгоценные камни. Долина Каменки скрылась из виду – её поглотила снежная круговерть, и Стас с отчаянием подумал, что прежнюю его жизнь вот так же замело снегом, и кто знает, наступит ли теперь весна, которая этот снег растопит.

Начинало темнеть, когда менгу и их пленники оказались на перевале. Удивительное дело – за ним плотная облачность была разорвана на мелкие пухлые облачка, подсвеченные справа золотистыми лучами заходящего солнца, создававшего над перевалом низкую радугу. Правее перевала обрывался вниз огромный ледниковый цирк с полосатыми серо-чёрными бортами. Высота его отвесных стен была почти полкилометра.

– Это кар Солнечный, – сказал подошедший к Стасу Сайтай, – Сейчас он мрачновато выглядит, но большую часть дня солнце светит как раз в его фасад. Образовался он в ледниковье, тогда здесь располагался мощный купольный ледник. Ледник Каменный всего лишь его маленькая часть, которая спаслась от потепления на северном склоне Синей горы.

– А замок где? – спросил Стас, обшаривая глазами открывшуюся его взору каменную пустошь, о которую далеко внизу бились волны тёмно-зелёного леса.

Сайтай слегка улыбнулся.

– Здесь он. Сейчас увидишь.

Менгу повернули направо, к кару. Откуда-то под ногами нашлась мощёная каменными плитами тропа, и идти усталым людям стало легче – уже не нужно было постоянно карабкаться по кручам, проверять надёжность грунта под ногами, ловить равновесие, поскользнувшись на обледенелых валунах. Тропа сначала вела вверх, кое-где переходя в пологую лестницу, но вскоре она нырнула на борт кара, превратившись в узкий карниз, серпантином спускавшийся вниз. Здесь метель уже не буйствовала, воздух постепенно теплел, наполнялся запахами талой воды и травы. Стас насчитал восемь поворотов тропы на склоне, прежде чем она расширилась, и путники вышли на широкий плоский уступ, мощёный всё теми же каменными плитами, покрытыми ржавыми и ядовито-жёлтыми пятнами накипных лишайников. С этого уступа открывался панорамный вид на заснеженные вершины Карагир, Джабугир и Звенигир, отделённые от отрогов Синей горы глубокой и широкой долиной. Внизу уже легли сиреневые сумерки, но белоснежные вершины всё ещё золотились в свете закатного солнца. Стас осматривал открывшийся пейзаж, чувствуя, как уныние завоёвывает его мысли. Отсюда мир казался огромным, а сам Стас, усталый, голодный и с неопределённым будущим, казался себе маленьким и ничтожным. Меньше чем песчинка на пляже. Горы умеют доходчиво объяснять человеку, кто он на этой планете на самом деле.

Замка Стас, сколько не смотрел, нигде не видел, а сил куда-то ещё идти уже не было. Если бы ему сказали, что ночевать придётся прямо на этом уступе, он бы очень обрадовался. Он откинул капюшон. Тёплый вечерний воздух пропах влажным камнем и хвоей тайги, синеющей внизу, в долине. А ещё Стасу показалось, что пахнет свежим хлебом. «Совсем от голода крыша поехала», – подумал он и вздохнул. Его печальные размышления на тему гастрономии и предстоящего пути до неведомого замка прервал голос одного из менгу:

– Добро пожаловать в замок Кюн, люди.

Стас обернулся и замер. Он-то думал, что замок будет расположен где-то внизу, в долине, а замок притулился к горе, спрятавшись под нависающим сверху карнизом, с которого струился тонкий и почти бесшумный водопад. Снаружи оказались только приземистые сторожевые башни, между которыми широкий проход вёл во внутренний двор замка. Здесь огромные светло-серые шестигранные колонны поддерживали своды входа в исполинскую пещеру – оттуда и пахло хлебом. Менгу провели своих пленников мимо колонн и подошли в сгустившихся сумерках к высоким крепким воротам. Их, казалось, ждали, потому что не успели менгу постучать, как ворота распахнулись. Двор был широкий и светлый. Тут и там возвышались статуи людей и животных, которые покрывала тонкая желтовато-зелёная светящаяся сеточка гэрэлов. Плиты под ногами так же оконтуривали гэрэлы, и весь свод пещеры сверкал от переливающихся голубых, серебристых и золотистых огоньков. От ворот до испещрённой окнами, лестницами и галереями дальней стены пещеры было несколько сотен метров. По двору сновали многочисленные люди… Нет, не люди, хотя и очень на них похожие. Стас потом узнает, что это олвы – горные духи. Олвы передвигались по своим делам, кто пешком, кто верхом на низкорослых гнедых лошадках, и все почтительно расступались в стороны, давая дорогу отряду менгу и их пленников. Стас рассматривал их – таких ярких, необычных, разных. В основном олвы были одеты в цветные одежды – мягкие, напоминающие сюртуки куртки или пальто, расшитые золотистыми нитями. Огромные пуговицы на разноцветных шапочках напоминали дополнительную пару глаз. У многих женщин были необычные высокие головные уборы. В основном в одежде использовался бирюзовый, малахитовый, красный, жёлтый, синий цвета, но были и коричневые, и фиолетовые, и ярко-малиновые вставки, канты или пояса. В моде у олвов были и украшения – позвякивали лёгкие, украшенные завитушками ожерелья, переливались золотом тонкие браслеты, хитро соединяющиеся с перстнями, в серьгах и каффах мерцали самоцветы. Даже десяток олвов производил ошеломляющее впечатление. Казалось, что какой-то художник сошёл с ума и решил из пульверизатора распылить на полотно всех красок понемногу, и получился, вопреки ожиданием, настоящий шедевр – яркий, сочный, бодрящий, как разноцветный апельсин. В глазах олвов читалось и любопытство, и настороженность. Менгу увели людей в левое крыло пещеры. Потолок здесь постепенно снижался, и вскоре грифольдам пришлось пригибать свои зубастые головы. В замкнутом пространстве Стас острее ощущал холод, исходящий от этих зверей. Наконец, путь им преградили литые ворота с изображением заходящего солнца, раскинувшего лучи в стороны. Солнце оплетали гэрэлы, и оно светилось ровным светло-оранжевым цветом. Возле ворот под куполообразными сводами просторного холла сидели олвы-охранники. Было их здесь около десятка. Они обменялись приветствиями с менгу, опасливо косясь на грифольдов.

– Тех троих мы уже поместили в камеру, – сообщил самый старший из олвов главному менгу, – Остальных людей проводим туда же.

– Тут не все люди, – отозвался менгу, – Один из них олв. Вот этот.

Менгу указал пальцем на Сайтая. Стас и остальные люди уставились на него с неподдельным удивлением.

– Посадим его отдельно, – принял решение старший из олвов-охранников, внимательно рассматривая Сайтая.

– Я с ним хочу! – неожиданно для самого себя сказал Стас, подойдя на шаг ближе к Сайтаю, – Я не понимаю, что тут творится, но с этими, – он кивнул головой на компанию браконьеров, – с этими я сидеть не хочу. Я их первый раз сегодня увидел, а вместе с Сайтаем Джарыковичем уже полгода работаю.

Менгу бесстрастно взирали на Стаса. Олвы-охранники все как один смотрели на своего начальника, а начальник задумчиво глядел почему-то на Сайтая. Задумчиво и с неприязнью. Стасу вдруг стало понятно, что этому олву Сайтай очень, очень не нравится. Наконец, начальник спросил у Сайтая:

– Что думаешь, олв? Какую судьбу должен разделить этот смелый человек? Твою? Или оставишь людям людское?

– Я не знаю и собственную судьбу, и судьбу этих людей. Может быть, вы поясните, что ожидает нас, и тогда я смогу сделать верный выбор.

Олв улыбнулся – хитро, насмешливо. Илбизин в его глазах – пятилучевая металлическая звезда с острыми углами – медленно повернулся вокруг своей оси.

– Я не умею предсказывать судьбы, олв. И не я буду решать, какое наказание вам будет назначено, так что думай сам. Кто знает, может быть, ты сделаешь правильный выбор.

Сайтай угрюмо осмотрел окружавших его олвов и менгу, и ему на какую-то долю секунды показалось, что главный из менгу чуть заметно кивнул ему.

– Я согласен, – решившись, ответил Сайтай, – Пусть Стас разделит мою судьбу.

– Эй! – крикнул Меньшов, и дряблая щека его нервно задёргалась, – Вы что, бросаете нас?! Я это не позволю! Вы должны обеспечить нашу безопасность!

– Простите, но ничего такого мы вам не должны, – ответил Сайтай, – Мы всего лишь пилоты, а не отряд спецназа.

Ворота тем временем открылись. Менгу подтолкнули Сайтая и Стаса, и те не оглядываясь вошли в длинный каменный коридор, уводящий куда-то в недра горы.