Вернувшись после встречи с Эженом, Лена завалилась на грязный пол в коридоре и пролежала, не шелохнувшись, минут десять. Она решила, что вообще больше никогда не встанет, никуда не поедет и умрет от истощения. Возможно, так бы и произошло, если бы не одно обстоятельство. Обстоятельство высунулось из комнаты, разбежалось и с наскока атаковало Ленину правую ногу. Вторжение мохнатого астероида помешало Лене и дальше погружаться в свои страдания.
– Макар, прекрати сейчас же. Я тебе не мышь.
Кот продолжил грызть ее носок, издавая низкочастотное урчание. Лена села и сгребла его в охапку.
– Хочешь жрать? Ладно, пойдем, жопа полосатая.
Макар послушно потрусил за Леной в кухню. Вообще он редко позволял себе такие выходки, но тут уж Лена слишком долго не обращала на него внимания – пришлось пойти на крайние меры.
У Лены с Макаром были не только дружеские, но и деловые, можно сказать, партнерские отношения. Она его кормила и чесала, а он, в свою очередь, нес службу завхоза, следил за порядком в доме, как ему казалось правильно – окапывал растения в горшках, стряхивал с комода пыль вместе с керамическими фигурками. У Макара было несколько нычек – под кроватью, за раковиной в ванной, под ковриком у входной двери. Туда он утаскивал все, что лежало в беспорядке на полу, – упавшие носки, посудные губки и винные пробки.
Из-за Макара Лена впервые пошла на кражу. До того, как подружиться с ней, кот вел разгульный образ жизни. Он охотился на голубей, выпроваживал со двора конкурентов. Макар не был бездомным. Он жил на первом этаже их панельного дома и выпрыгивал на прогулку прямо из форточки. Как-то в феврале Лена увидела на подоконнике Макара, дрожащего, припорошенного снегом. Он поджимал переднюю лапку и тыкался мордой в закрытое окно, но никто не запускал его внутрь. Лене стало жаль кота. Она шагнула в сугроб и взяла его на руки. Макар не стал сопротивляться, а как-то сразу обмяк и прижался. Они вошли в подъезд, и Лена постучала в старую деревянную дверь со стесанными косяками. В глубине квартиры послышалось шевеление, потом кто-то начал медленно, громко впечатывая каждый шаг в пол, двигаться к ней. Напряжение росло. Лена подумала, что сейчас выйдет лесной тролль или великан.
– Кто там? Фёдорыч, ты?
– Это соседка с пятого этажа. У меня ваш кот.
Дверь распахнулась, и Лена чуть не закашлялась от спертого запаха перегара и гнилого лука. На пороге стояла женщина с обвисшим лицом кирпичного цвета. Байковый халат, накинутый на голое тело, едва прикрывал ее грудь в рыжую крапинку. Женщина протянула руку, схватила кота за шкирку и швырнула в темный коридор, как шар для боулинга. Лена хотела возмутиться, но троллиха хлопнула перед ее носом дверью, не сказав ни слова.
С Макаром Лена потом частенько встречалась во дворе, иногда она покупала по дороге с работы пакет кошачьего корма и угощала своего нового друга, которого хозяева, кажется, не очень-то баловали. Уже тогда она придумала ему имя и даже титул. Гордая осанка, презрительный взгляд, благородный окуневый окрас и серебристое пузо. Не иначе как перед вами его сиятельство барон Макар фон Жоп. В одно весеннее утро Лена, как всегда, собиралась в офис, подошла к своей машине и увидела на капоте Макара. А рядом с ним лежал дохлый воробей. Макар чуть пошевелил воробья лапкой и посмотрел на Лену: «Вот тебе, подруга, от меня. Всё в лучшем виде. Уже задушенный».
Но потом Макар куда-то пропал. Лена не встречала его месяц или полтора, начала волноваться, не попал ли он под машину или под башмак хозяйки. Майской субботой, возвращаясь от матери, Лена увидела, как Макар, подранный, с откусанным кусочком уха и гноящимися глазами гордо вышагивает вдоль бордюра. Заметив Лену, он бросился ей в ноги, моментально забыв про свой титул, и начал пищать, как маленький котенок. Лена, растроганная, прижала его к себе, даже не думая, что испачкает бежевое платье, и поняла, что больше не хочет отпускать. Так она украла чужого кота.
Лена боялась, что Макар будет вести себя как дикарь, но он быстро смекнул, что валяться на мягких простынях и есть по расписанию гораздо приятнее, чем морозить лапы и удирать от дворовых собак. Он проявил себя как педант. Ел только свежее, незаветренное мясо, мог минут пять копаться в наполнителе для лотка, пока не возведет наконец зиккурат идеальной формы. В квартире любил занимать позиции с хорошим обзором. Когда Лена умывалась, запрыгивал на край ванны и пристально следил, чтобы ни одно чудище не напало на нее со спины. Если она приводила кого-то домой после тиндер-свидания, кот мог лечь на подушку и впиться коготочками в голову гостя, издавая при этом самое нежное и невинное урчание. Лена злилась на него за такие выходки: «Тоже мне, моральный камертон».
После трапезы Макар прыгнул ей на колени и блаженно захрюкал. Лена залезла в Facebook и тут же отпрянула от телефона. На странице висело новое сообщение от бывшей одногруппницы, Оленьки Штейнберг. «Дорогая, у нас летом юбилей альма-матер, помнишь? Будут все наши, Натусик уже бронирует билеты из Нью-Йорка, Светуля отпрашивается у своего английского олигарха, Коля переносит какой-то форум. Ты ведь знаешь, у него все на год расписано. Кстати, как у тебя дела? Ты, наверное, уже большой начальник? Или выскочила замуж за банкира? В общем, жду не дождусь нашей встречи. Никакие отказы не принимаются».
Можно сказать, что всю последнюю неделю судьба щадила Ленино самолюбие, но, послав Оленьку, передумала. Телефон выскользнул из рук и глухо ударился об пол. Лена решила, что это знак, и не стала отвечать. На хер тебя, Оленька. И кот с ней авторитетно согласился: «На хер-р-р-на хер-р-р-ур-р-р-ур-р».
Лену все сильнее будоражила мысль о новой жизни, трепетной темноте зрительного зала, горячем дыхании софитов. Какой спектакль мог бы стать ее визитной карточкой? Может быть, «Орфей» Жана Кокто?
На следующее утро Корольков позвонил сам.
– Ну что? Решила насчет Сахалина?
– Решила.
– Прежде чем ты скажешь «нет» и поставишь крест на карьере, хочу предложить тебе пари.
Вселенная качнулась. Лена, как несчастный Голлум, который любил загадки больше жизни, не могла пройти мимо ни одного спора.
– Какое?
– Твоя сорокалетняя начальница вдруг решила родить ребенка. Через полгода она собирается в декрет. Если ты вывезешь Сахалин, то станешь директором по персоналу.
– А если нет?
– Пойдешь мести улицы.
Перед глазами мигнула картина. Лена в дорогом платье, с идеальным макияжем рассказывает этим курицам из универа, что стала самым молодым директором по персоналу в нефтянке. Почти все они выросли в обеспеченных семьях, носили Lоuis Vuitton, ездили на красных «мини-куперах». Лена чувствовала себя неуютно. С ней здоровались, иногда шутили, просили конспекты или подсказку на экзамене, но никогда не звали на вечеринки, не обсуждали парней и не хвастались косметикой. На втором курсе она полгода откладывала деньги, которые мать выдавала на обеды. Между парами вместо супа съедала булку или бутерброд с сыром, принесенный из дома, и наконец купила маленькую сумочку Furla. В эту сумочку не влезала ни одна тетрадка, но Лене было плевать. Ина заработанный гастрит тоже. Она во что бы то ни стало хотела показать одногруппницам, что одной с ними крови.
Утром перед парами Лена небрежно накинула ремешок на плечо и вышла на улицу. Обычно она садилась за первую или вторую парту, но тут подошла к четвертой, где та самая Оленька остервенело пудрила прыщ над губой. Лена спросила, не занято ли рядом, выложила на стол свою Furla и начала демонстративно копаться в поисках ручки. Соседка заметила сумочку и протянула ладонь, чтобы погладить блестящую кожу.
– Ой, извини. Я хотела посмотреть, думала, это из новой коллекции. – Длинноволосая фея убрала руку и снова уткнулась в карманное зеркало. – А такую я два года назад носила, только желтую.
Пелена рассеялась. Карета превратилась в тыкву. Гастрит напомнил о себе ноющей болью. В тот момент Лена решила, что через несколько лет купит себе столько сумок, сколько нарощенных волос на Оленькиной глупой голове. Сейчас она была к этой цели как никогда близка.
Еще пять минут назад Лена стояла на краю трамплина, готовая прыгнуть в незнакомую воду. Но сейчас снова шагнула на твердую землю.
– Я согласна. Директору ведь положен личный водитель?
– Быстро учишься, девочка.
Сейчас Лену не прельщало ни одно вознаграждение. Даже если бы ее личным водителем вызвался быть сам Корольков. Она позвонила по номеру, который ей продиктовала глава Крюкова.
– Ваня?
– Да, кто это? – голос звучал глухо и надсадно.
– Меня зовут Лена. Юлия Михайловна дала ваш номер, сказала, что вы можете решить один вопрос.
– Вы по поводу накладных?
– Нет, я по поводу нового завода. Мы можем сегодня встретиться?
– А какой сегодня день?
– Понедельник. – Лена несколько растерялась от такого вопроса. В трубке послышалось какое-то шуршание. – Иван?
Никто ей не ответил.
– Алло, вы где?
– Как раз это я и выясняю. Ладно. Приходите в «Тополёк» через час, обсудим.
Лена открыла карту. До кафе можно дойти за семь минут черепашьим шагом. Чтобы убить время, она решила навернуть лишний круг. К противоположному краю площади пристроился мраморный мемориал. Рядом с ним скакали два пацана лет восьми и коптили палки на Вечном огне. Лена подошла ближе. Увидев ее, мальчишки бросили свои копья и помчались вверх по соседней улице. Вечный огонь жужжал в сердцевине пятиконечной звезды, как назойливая муха. На стеле рядом Лена прочитала: «Освободителям Сахалина от японских захватчиков, сентябрь 1945 года». Надо же, здесь даже война – своя.
«Тополёк» разделил с нотариальной конторой одно здание – бетонную коробку, упакованную в желтый сайдинг. Лена нырнула внутрь сквозь штору из пластиковых бусин, которые от ее прикосновений нежно зажурчали. В кафе стоял полумрак, облупленные кожаные диваны манили прилечь, мятно-яблочный аромат подсказывал, что здесь недавно курили кальян. Посетителей не было. Лена заказала кофе и грибной суп. Чтобы скоротать время, она сделала несколько звонков в Москву, договориться о «социальной ответственности» в виде микрофона, колонок, чая и печенья.
Ваня появился внезапно, вспыхнул рядом с Леной, как лампочка в темноте. Ярко-рыжая шевелюра, неровная щетина, чуть выпяченная нижняя губа, одет в зеленую куртку «с погонами». Он плюхнулся напротив и откинулся на спинку. К ним сразу подошел официант:
– О, Ванёк, давно тебя не видели. Ты где зависал-то?
– Потом, Витюша, потом.
Кажется, Ванёк не принял Лену за сколь-нибудь важную персону.
– Так вы что хотели, регистрацию на катер?
Лена вкратце описала ситуацию со стройкой и поиском людей. Ей показалось, что собеседник не уловил и половины того, что она говорит. Он смотрел мутным взглядом за Ленино плечо, ни с того ни с сего выгибал брови, двигал челюстью. Его кожа отливала серым и вокруг глаз собралась в гармошку, как колготки на коленках, под нижним веком проступила венка.
– Что скажете? Когда мы сможем договориться с ДК?
– Будет пища, – он явно силился вспомнить пословицу целиком, – будет пиво.
Лена начала закипать. Ванёк не был пьян, уж в этом-то она разбиралась. Похоже, он все еще был под кайфом. Она поискала глазами официанта, чтобы попросить счет, но в зале было пусто.
– Ладно, Ваня, мне пора. Передам Юлии Михайловне, что наша встреча не удалась.
– А-а-а. Так вы от Юли Михалны. И что же вы сразу не сказали, устроим мы ваш сабантуй. И катер оформим, – он выпрямился и даже сфокусировал на Лене взгляд, но та уже поднялась со своего места и начала наматывать шарф. Ванёк тоже поднялся и уронил руку ей на плечо: – Ну, куда вы пошли-то? Мы ведь не договорили. – Лена стряхнула его ладонь, как налипший снег, нагнулась за сумкой и увидела, как по кафелю расползлась красная клякса. Ваня стоял невозмутимо, чуть подавшись вперед, и как будто не замечал, что из его носа начали вылетать и пузыриться гейзеры крови. Уже через секунду на полу проявилась картина Поллока.
– Твою мать. – Лена схватила со стола салфетки и сунула Ване в руку. – Садись и зажми нос, только голову не закидывай.
Она добежала до кухни и заглянула внутрь. Витюша флиртовал с посудомойщицей и примеривал ее косынку. Маленькая повариха рубила картошку.
– Дайте лед, срочно. В полотенце.
Троица не сдвинулась с места. Ножик продолжал щелкать о разделочную доску, девушка у мойки смотрела на Витюшу, Витюша, приоткрыв рот, смотрел на Лену.
– Ну, что стои́те? У человека кровь из носа.
Он стянул косынку и полез в холодильник. Когда Лена вернулась, Ванёк сидел с бордовым комком из салфеток и давил улыбку.
– Вот идиот. – Она приложила полотенце со льдом к его переносице.
В это время в зал вышел Витюша с тряпкой и молча вытер пол.
– Кажется, надо вызвать скорую. Это может плохо кончиться. – Лена полезла за телефоном.
– Вот этого точно не надо, – Ванёк вдруг заговорил твердым уверенным голосом, – даже если помирать будешь, в нашу больницу ни ногой. Весь город будет знать, геморрой у тебя или сифилис.
Кровь постепенно унялась.
– Какой у тебя адрес? Я такси вызову.
– Да кого ты вызовешь? Тачки у нас на живца ловить надо. Сам доберусь, не парься. Идти три минуты.
Лена положила под пивную кружку деньги за двоих и за локоть вывела Ванька наружу.
– Я должник твой. Наберу завтра.
– Жду. Считаю минуты.
– Зря ты так, я тебе пригожусь. – Он запустил пятерню в волосы и попытался пригладить вихор.
– Хорошего вечера. – Лена развернулась и пошла назад через площадь.
Дома она стянула одежду и залезла под душ, ей очень хотелось смыть этот бесконечный день, бесполезные знакомства, мутное небо, мутный взгляд Ивана. Горячая вода лилась медленно, волосы намокли и прилипли к шее, прозрачные ручейки обвивали, размягчали сердце, уносили в недра сливного отверстия все раздражение и усталость. Но равновесие с миром длилось недолго: душ поперхнулся и выплеснул на Лену струю ледяной воды.
О проекте
О подписке