– Пойдемте, помогу вам устроиться, – спокойно сказал Олег, разворачиваясь назад.

– Давай перейдем на «ты», раз уж мы теперь живем вместе.

– Как скажешь, – легко согласился Олег, подходя к неприметной двери, ничем не отличавшейся от всех остальных, расположенных на этом этаже. Ключ щелкнул в замке, и перед Макаром предстала очень маленькая и очень темная комната, выполненная в насыщенных синих, почти черных тонах.

– Добро пожаловать, – с улыбкой сказал Олег, пропуская своего нового соседа внутрь. – Будь как дома, а мне пора по делам.

С этими словами вампир вышел в коридор, оставив Макара наедине с собственными мыслями, немалую часть которых занимала благодарность. Не раздеваясь, избранный упал на кровать и, не замечая, что по сравнению с той, к которой он привык, она намного жестче, уснул мертвым сном. Ему снилось лицо молодой женщины, чьи нежные руки пробудили в нем нечто, названия чему он не знал. Макар пытался коснуться ее, но она, словно призрак, все время исчезала, стоило протянуть вперед руку. Тогда он стал звать ее по имени. Но она не откликалась. Просто стояла, прекрасная и равнодушная. И тогда Макар понял. Она мертва. Это он убил ее. Темный открыл глаза и, тяжело дыша, сел. По лбу градом катился пот, а сердце колотилось, будто бешеное…

Это все происходило утром, а теперь наступила ночь. В круглом зале, самом большом в замке, собрались все его обитатели. Во главе стоявшего полукругом стола восседал Сантьяго в длинной белой мантии. Рядом с ним, стараясь держаться как можно ближе, сидела молоденькая девушка, человек. Новая игрушка Испанского Дьявола, которой, возможно, повезет, и за свою доступность она получит бессмертие, но более вероятно другое: ее ждет уже заготовленный магом билетик за грань. Или куда там уходят после смерти люди?

Макар занимал место среди избранных, очень близко к Сантьяго. Можно сказать, что он сидел с ним бок о бок, это было очень почетно. Большинство людей, находящихся в зале, не задумываясь, убили бы за возможность оказаться на его месте. Макару же было все равно. Он не замечал своего высокого положения. Как и блюда, с таким аппетитом поедаемые его соседями. Как и заплаканное лицо Лейлы, сидевшей по левую руку от него. То ли бывшая жена, действительно, расстроилась, то ли пыталась воздействовать таким способом на вдруг взбунтовавшегося мужа. Неважно. Макар не хотел думать об этом.

После боя курантов началось истинное веселье, вернее, то, что слуги Сантьяго понимали под этим словом. Естественно, в программу входили танцы и выпивка. Но основное внимание уделялось тяжелым наркотикам, оказывавшим на организм воителей небольшое действие и не вызывавшим привыкания, грубые сексуальные оргии, устраиваемые прямо на столах, издевательства над пленниками, происходящие посреди этого бедлама на глазах у продолжающих ужинать, танцевать или заниматься сексом товарищей. Для вампиров стояли целые графины свежей крови. Периодически ответственный за угощение немертвых человек, подходил к дальнему углу залы, где сидели связанные по рукам и ногам девушки, метким движением перерезал одной из них горло, и наполнял новый сосуд красной жидкостью. При всем при этом присутствовали не только опытные воители и вампиры. Здесь были также дети, живущие в замках, в том числе и трое младшеньких Макара. В их глазах не было ни страха, ни удивления, ни отвращения. Они с рождения привыкли к подобным развлечениям, и некоторые уже активно принимали в них участие. Например, обе дочери Макара, одной из которых было шестнадцать, другой недавно исполнилось четырнадцать, постанывали под своими любовниками, на каждую приходилось сразу по три мужчины. Лейла ходила кругами по залу, стараясь испепелить бывшего мужа взглядом. Но ее не замечали. Злая и обиженная, она подошла к группе, издевающейся над светлой воительницей. Последовала серия ударов; несчастная девушка, вытаращив от боли и страха глаза, испытала на себе всю ярость почтенной госпожи ибн Халликан, использовавшей страдалицу вместо боксерской груши. Видимо, желанного облегчения темная не получила, так как быстро оставила свою жертву и, пометавшись еще немного, присоединилась к самой бурной оргии, разворачивающейся в центре зала. Это был первый раз почти за пятьсот лет, когда Лейла отдала свое тело другому мужчине, и не одному, а сразу трем или четырем. Макару было противно. Он не мог понять, что видел в этой испорченной, жестокой женщине на протяжении столь долгого времени.

– Нашел комнату? – спросил Кирилл Коршунов, прогнавший Макара из своих апартаментов несколько часов назад.

– Нашел, – холодно ответил бывший кузнец, не считая нужным смотреть на человека, имевшим наглость называться его другом.

– Я знал, что все будет нормально. Здесь места много, всем хватит, – Кирилл противно улыбался. Макар едва сдержался, чтобы не стереть лживую ухмылку с этих губ. Только воспоминание об Алисе, которой этот мужчина приходился родным дедом, помогло ему остаться сидеть. Впрочем, даже если он убьет Коршунова, вызвав на ристалище, девушка вряд ли опечалится. Она никогда не видела своего темного родственника.

Продолжать разговор не хотелось. Уходить было рано. Вокруг творилась ужасная вакханалия, достойная пера живописца, решившего изобразить ад во всем его безобразии. Кровь, секс, препараты, запрещенные в любом нормальном обществе, крики и стоны, слившиеся воедино. Все это дополняла громкая музыка, под которую вальсировало несколько пар. Рядом сам великий Сантьяго, окруженный тремя фаворитками, улыбается старческими губами, пока молоденькие девушки всячески ублажают покрытое морщинами тело.

Неужели раньше он мог участвовать в этом безумии? «Мог», – отвечал внутренний голос. К горлу подкатывала тошнота. Макар постарался заглушить ее очередной порцией виски. Не помогло, стало только хуже, закружилась голова.

В поисках хоть одного нормального человека Кузнецов начал озираться по сторонам, но, сколько хватало глаз, везде творилось одно и то же. Даже его малолетний сын накачивался водкой, катая по полу нагруженную презервативами машинку.

Наиболее приличная тусовка собралась в дальнем и самом темном углу. Человек десять пили шампанское и весело смеялись, не обращая внимания на разворачивающийся перед глазами фарс. Макар знал каждого воителя, не участвовавшего в безобразиях. Трое из них принадлежали к его группе. Остальные считались его приятелями. Раньше он непременно подошел к ним и поговорил о делах насущных, потравил анекдоты, принимая участие в общем веселье, может, выкурил косячок-другой марихуаны, привезенной из Голландии. Раньше, не сегодня… Сегодня он уставился в одну точку, отключая сознание от происходящего, словно старался разглядеть, что творится в другом зале, огромном и очень светлом, как докладывали редкие разведчики, сумевшие вернуться из своих рейдов невредимыми. Там в эту ночь тоже проходит новогодний праздник. Маскарад, говорила Алиса, прижимаясь к его груди еще прошлой ночью. Мужчины и женщины, наряженные средневековыми рыцарями, принцессами, дриадами, крылатыми феями, вальсировали под музыку оркестра или танцевали под современные напевы какой-нибудь группы. Нежные поцелуи, дружеские рукопожатия, пробки шампанского, летящие в потолок, магические шары и свечи, с оплывающим по бокам воском. Таким он представлял себе праздник в доме сестры. Ему казалось, что он видит, как Стас смеется над шуткой кого-то из своих ребят, крепко обнимая белокурую жену с добрыми голубыми глазами за талию, как хмурится светлая София, не находя на серебряном подносе своего любимого кушанья, как улыбается, пряча серые глаза, девушка, которую ему представили как Дубровину Алину, как подносит к губам бокал игристого вина парень, показавший чудеса выносливости, пережив в их замке восемь лет жестоких пыток.

Реальность ворвалась в его грезы в виде хорошенькой вампирши, опьяненной не то кровью, не то всеобщим сумасшествием.

– Потанцуй со мной, избранный, я покажу тебе, что такое настоящая вампирская женщина!

Лихорадочный блеск ее глаз в совокупности с бледной, очень гладкой кожей, делали ее похожей на призрака. От нее пахло мускусом и чем-то еще очень неприятным. Возможно, смертью. Макар не знал. Девушка наклонилась слишком близко, желая найти его губы своими, Кузнецов резко отпрянул, смахнув со стола пустое блюдо, с громким бряцаньем упавшее на пол.

– Ну же, красавчик, – не унималась вампирша, обвив его шею руками. Она не понимала или не хотела понимать, что ее ласки неприятны. Когда смердящее дыхание коснулось его щеки, Макар не выдержал, схватил со стола нож и полоснул немертвую по шее. Голова скатилась на пол, сверкая недоуменным взглядом и обиженно кривя губы. Ничего, переживет… кто-нибудь приставит безмозглую башку недобитой красавицы на место, возможно сначала воспользовавшись столь любезно предлагаемым каждому встречному укороченным телом. Со злостью пнув немертвый бок, Макар отошел к соседнему столу. Там никого не было, кроме одиноко сидящей фигуры Олега. Вампир смотрел в пустой бокал, крутя длинную ножку фужера в тонких пальцах.

– Не нравится наш праздник? – спросил Макар.

– Не в моем вкусе, – кивнул Олег, не отрываясь от бликов, мелькавших на гранях дорогого хрусталя.

– И не в моем, – честно признался Макар, – всегда предпочитал тихие вечеринки.

– Не знаю, что я предпочитал, но не это, – Олег обвел рукой по кругу, охватывая всю площадь помещения.

– Почему ты не ешь? У тебя голодный взгляд.

– Я не убиваю людей, я затуманиваю им память. Они не должны страдать из-за противоестественного вампирского голода, – резко ответил Олег, уставившись в глаза Макара.

– Не заводись, я просто спросил. Ты же слышал приказ: из замка теперь неделю никого не выпустят. Справишься?

– Постараюсь, а нет, запрусь в подвале до наступления моей очереди охотиться. Безумного вампира на стену не поставят, себе дороже, вдруг кусаться начну, – Олег клацнул зубами, показывая слегка удлиненные клыки.

– Забавно, всегда считал, что вампиры – нелюди, животные, а оказывается, некоторые из вас человечнее иных людей. – Несколько минут они сидели в молчании, Макар разглядывал необычного немертвого, в корне изменившего его отношение к низшим, а вампир с отвращением глядел в зал. Казалось, его вот-вот стошнит.

– Я добуду для тебя разрешение на охоту на завтра, – пообещал Кузнецов, похлопав Олега по плечу. – Ты не должен страдать из-за принципов, это неправильно.

– Буду очень признателен, – согласился вампир. И снова Макар удивился, что в нем не было ни капли свойственного его племени желания угодить и раболепной униженности, скрывающей лютую ненависть, которую каждый немертвый испытывал к живым.

Алина кружилась в танце под аранжировку популярного некогда вальса, поддерживаемая твердой рукой Антона. Кисточки на его талии мешали прижаться к любимому всем телом, а болтавшийся на цепочке мольберт периодически ударял по бедру. Вокруг танцевали другие пары. Иногда кто-нибудь из знакомых дружески махал им рукой или посылал воздушный поцелуй. Джефф, разряженный ковбоем дикого Запада, пронесся с дамой в черной маске и улыбающимися губами, накрашенными бордовой помадой. Его широкополая шляпа залихватски сползла набок, открывая конопатое лицо «льва». Прямо за ним, увлекая за собой партнершу, пролетел султан – Али. Потерявшая маску девица из «сокрытых» громко смеялась, то и дело опуская голову на плечо турка. Соня с Владом отплясывали в самом центре зала, и равных им в искусстве танцевать не было. Фиолетовый вел свою женщину уверенно и красиво, а она, словно грациозная кошка, скользила, практически не касаясь паркета, полностью доверяя крепким рукам партнера. Их парой любовались сидевшие за столами воители, не умевшие или не желавшие показать свои навыки по части вальсирования. От них не могла отвести взгляда даже Линда, раскачивавшаяся на месте в такт музыке.

С потолка в замысловатом танце мягко падали снежинки, оставлявшие на коже следы теплого прикосновения. Иногда начинался дождь из разноцветного конфетти, с хрустальных люстр свисал серпантин, задевая самых высоких по головам. В воздухе продолжали носиться ведьмы и деды морозы, к ним присоединились неизвестно откуда взявшиеся феи с огромными прозрачными крылышками, из волшебных палочек которых вырывались снопы искр. На столах вальсировали фарфоровые статуэтки, ловко обходя салаты и тарелки гостей.

– Ты великолепно танцуешь, – шепнул Антон. – Максу надо отдать должное, в нем погиб учитель, – улыбнулся Антон.

– Это точно, после наших занятий я не могла пошевелиться, а было это уже после экзаменов.

– Зато теперь ты лучшая в этом зале, – Антон говорил искренне, хоть и не совсем объективно. Прекрасных танцоров здесь было множество, и многие из них обучались этому искусству у лучших мастеров своего времени.

– Я лучшая, потому что со мной ты, – Алина прижалась к любимым губам, наслаждаясь их мягкостью. Все ее существо затопило невозможное счастье. Она не могла представить, как жила без Антона. Без его теплой руки на своей талии, без его запаха, щекочущего ноздри, без зеленых глаз, способных заменить собой весь мир. Она не понимала, как не ослепла без его сияющей любви, когда он исчез из ее жизни.

Раньше она думала, что ей достаточно просто знать: он жив и дышит тем же воздухом, каким она. Изредка смотреть украдкой на его силуэт, скрытый от нее полутьмой