– Варвара Ильинична? Неужели это вы? Признаться, с нашей последней встречи вы повзрослели!

– Неужели вы наконец-то это заметили? – в несвойственной для себя манере ответила девушка.

– Вы не оставили мне шанса, – нашелся князь и поцеловал, наконец, ее пальчики.

В этот момент Лида начала быстрее обмахиваться веером:

– Сегодня в зале так душно! Да еще некоторые господа умудряются так благоухать, что не знаешь, как не лишиться чувств! Нашей Варваре Ильиничне совсем недавно и вовсе пришлось нюхательную соль предложить, чтобы она не упала в обморок прямо в зале.

Варя удивленно посмотрела на подругу, ведь подобных проблем у нее никогда не возникало.

– Да-да! – тут же подхватила Тинико. – Посмотрите, она до сих пор не пришла в себя, совсем побледнела!

– Варечка, тебе так нехорошо? – сочувственно подхватила Нанико. – Может, тебе нужно выйти на свежий воздух?

Девушка совсем растерялась. Но главный фигурант, для которого разыгрывалось представление, продолжал тормозить. Толстокожий вояка! Отвык на войне общаться с дамами. А Заславский сразу просек, к чему все эти женские «жу-жу».

– Евдокия Поликарповна, вы тоже побледнели. В зале и правда слишком много народу, и духота становится невыносимой. Не желаете ли немного прогуляться? Да хоть в созданный вами зимний сад? А Петр Иванович, думаю, с удовольствием проводит туда Варвару Ильиничну, чтобы она могла немного отдохнуть?..

– О! С удовольствием, Дмитрий Максимович! – отозвалась я.

– Буду безмерно рад, если составите мне компанию, – подхватил и Багратион, протягивая Варе руку.

Так мы и отправились прочь из зала. А в импровизированном саду незаметно разошлись в разные стороны лабиринта. И щечки Вари на момент расставания были далеко не бледными, а ее сопровождающий выглядел задумчивым.

– А вы коварны, Евдокия, – хитро улыбнулся Дима, когда мы остались наедине. – Так наказать несчастного англичанина!

– Может, вы хотите его пожалеть? – вздернула я брови.

– Что вы?! Это было просто феерично! Пожалуй, более изящного способа избавиться от этого шпиона и представить сложно! И я очень удивлюсь, если он задержится у нас при дворе. Еще бы как-то выжить и второго… – улыбнулся он мечтательно.

– Не мне вам рассказывать, что на его место тут же пришлют другого, и не факт, что он будет менее опасен.

Князь вздохнул и улыбнулся:

– Все-то вы понимаете, Евдокия. Но помечтать-то можно? – Я улыбнулась. Но тут он достал свои часы и недовольно скривился: – Евдокия, вы не против, если мы вернемся в главный зал?

– Дела? – понимающе спросила.

– Дела. Будь они неладны! – подтвердил.

Но дойти вместе до бального зала нам было не суждено, потому что уже на полдороге его перехватил слуга с поручением, и на бумаге, которую протянул Заславскому, была изображена корона. Диме ничего не оставалось, как извиниться и немедленно следовать за слугой, хотя он и порывался сначала довести меня до подруг. Но я заверила его, что вполне в состоянии дойти сама.

Об этих словах пожалела довольно быстро. Потому что не успела пройти и десятка шагов, как навстречу вышел Френсис Рассел и встал у меня на пути. Я растерялась и даже немного испугалась. Но вовремя вспомнила, что шла не по темному малопосещаемому коридору, а потому обернулась в поисках гуляющих или хотя бы слуг. К удивлению, коридор оказался совершенно пуст. Я снова посмотрела на графа, который все это время молчал и смотрел на меня нечитаемым взглядом.

– Нам нужно поговорить, Евдокия, – наконец, произнес он.

– Нам не о чем разговаривать! – вздернула я подбородок, ощущая, как начинают подрагивать поджилки. – К тому же вы проиграли пари и обязаны оставить меня в покое!

– Не бойтесь меня, – грустно и мрачно констатировал он. – Я просто хочу поговорить.

В этот момент в конце коридора послышались шаги. Я обернулась и в следующую секунду оказалась прижата к мужской груди с зажатым чужой ладонью ртом, а потом и вовсе втащена в комнату, из которой вышел этот гад. От испуга я совершенно забыла, что могу использовать заклинания. Я пыталась лягаться, мычать, кусаться, но вырваться не получалось. Я начала задыхаться от нехватки воздуха, что поначалу подстегнуло панику. Но в какой-то момент мне, наконец, удалось расслышать слова, которые мужчина не первый раз повторял прямо мне в ухо:

– Евдокия, успокойтесь! Я не причиню вам вреда! Нам просто нужно поговорить! – Я затихла в его руках. Сердце продолжало быстро стучать, колотясь о ребра, но паника успокаивалась, и я, наконец, смогла мыслить здраво. Мужчина за спиной тоже дышал тяжело. Видимо, моя борьба с ним и ему далась нелегко. – Вы готовы меня выслушать? – «А что мне остается?» – хотелось съязвить, но я лишь кивнула. – Прошу вас не кричать, – он очень медленно отнял ладонь от моего рта.

– Отпустите! – дернулась, ощущая его стальную хватку на талии.

– Только если вы пообещаете не вылетать отсюда с криком о помощи, а все же немного со мной поговорите.

А я подумала, что если бы он и правда хотел причинить мне вред, то уже бы это сделал. Смысл всех этих переговоров, если птичка и так попала в расставленные силки? Был, конечно, вариант, что он просто решил поиграться со мной, как кошка с мышкой. Но в его стиле была, скорее, вот такая вот принудительная кража для разговора, чем воображаемые мной кошачьи игры. Поэтому я решила его выслушать. Да и, признаться, не к месту взыграло женское любопытство.

– Хорошо, граф, я готова поговорить.

На одно краткое мгновение, за которое я даже не успела испугаться, он чуть сильнее прижал меня к себе и отпустил. Не веря своему счастью, я обернулась и, встретившись с его потемневшим взглядом, предпочла отскочить на приличное расстояние.

– Неужели я так вам неприятен? – скривил он губы.

– Я бы сказала, что вы слишком непредсказуемы, – ответила так, чтобы не нагнетать и без того нервную обстановку, и осмотрелась, стараясь не терять его из поля зрения. Только сейчас я поняла, что мы оказались в одной из гостевых комнат. В ней царил полумрак, который развеивал свет лишь одного канделябра. Я, как могла, пригладила растрепавшиеся волосы и снова посмотрела на мужчину, который не сводил с меня взгляда. – Ну? – нервно спросила. – Я вас слушаю.

Граф заговорил не сразу. Для начала он прошел к небольшому столику, налил себе немного воды из графина и отпил.

– Евдокия, не желаете ли тоже немного воды?

Я посмотрела на него, на графин, невольно сглотнула набежавшую слюну и поняла, что зверски хочу пить! Паническая атака не прошла даром. Только вот вдруг он тоже решил меня сегодня удивить какой-нибудь пакостью? А потому, подумав, собралась отказаться. Он будто угадал ход моих мыслей, усмехнулся, улыбнувшись лишь краешком губ, и проговорил:

– Поверьте, вода совершенно безопасна и не содержит никаких примесей. Признаться, до сегодняшнего дня я даже не предполагал, что цветы можно использовать, чтобы так изощренно отомстить…

Я уже двинулась к столу с графином, но после его последних слов застыла на месте:

– Вы считаете, у меня не было повода? – ощетинилась я.

– Признаться, я никогда не думал, что цветы от поклонника могут стать тем поводом, который станет причиной ославить человека на весь двор.

– Вы прекрасно знаете, что дело вовсе не в цветах! – воскликнула возмущенно.

Его брови в удивлении взметнулись вверх, но взгляд оставался таким же холодным и мрачным.

– Тогда в чем же? – крутя в руке стакан, спросил он.

– В том, что вы не понимаете слова «нет»! Вы ведь даже не задумались о том, как я выгляжу со стороны, когда вынуждена принимать ваши знаки внимания, и все об этом прекрасно знают! Не задумывались, как я себя при этом чувствую! Не задумывались, что такие подарки ничего, кроме отторжения, вызвать не могут! Не задумывались, что, глядя на эти цветы, я думаю о том, что сейчас вы навязали мне их, завтра навяжете еще что-нибудь, а послезавтра и себя! Не оставив мне при этом выбора! Даже сейчас вы поступили точно так же: просто навязали мне свое общество и этот разговор! А я не марионетка! И так как простых слов вы не понимаете, а я не раз говорила вам о своем неприятии такого поведения, мне пришлось использовать женские хитрости! И не вам меня в этом винить!

Сказав это, я решительно подошла к столу и, налив себе в стакан воды, выпила. После чего воинственно уставилась на этого брюнетистого гада!

На несколько долгих минут в комнате повисла давящая тишина. Было видно, что мужчина что-то напряженно обдумывал:

– Простите, Евдокия, – наконец, тихо попросил, опустив взгляд. От чего все мое возмущение как-то сразу схлынуло. – Я правда думал, что вы просто, как говорят русские, ломаетесь, – он сделал ко мне шаг и заговорил еще тише и проникновеннее: – Я ведь представлял, как вы, разнеженная, лежите в окружении этих цветов, вдыхаете их аромат, думаете обо мне, и мягкие лепестки касаются вашей обнаженной кожи… – он протянул руку, чтобы погладить мою щеку.

Я от таких откровений поначалу опешила, но вовремя опомнилась и отступила на шаг:

– Знаете, Френсис, я вас, наверное, удивлю, но у роз, которые вы мне присылали, очень много острых шипов, и если бы я улеглась на подаренное вами богатство, то последнее, что ощутила бы – это мягкость лепестков. Но если вы так настаиваете, то я бы с удовольствием усадила на подобное ложе вас. Поверьте, ваш крик порадовал бы всех окрестных кумушек. И кажется мне, что это был бы отнюдь не стон страсти.

Некоторое время он напряженно всматривался в мое лицо, а потом запрокинул голову и расхохотался:

– Евдокия, вы неподражаемы! Неужели вы напрочь лишены романтики?

– Вас это может удивить, но романтика в моем представлении должна хоть как-то соотноситься с практичностью. Поверьте, если ваш голый зад познакомится хотя бы с одним шипом, вы тут же примете мою точку зрения. – Заинтересованный мужской взгляд почему-то метнулся к моим вторым пока еще не девяносто. – Не обольщайтесь, я такой дурью никогда не страдала.

– Евдокия, чем больше я с вами общаюсь, тем больше убеждаюсь, что хотел бы свести с вами более близкое знакомство. Но вы упорно не даете мне и шанса! Почему? Я же вижу, что вы сразу имели в отношении меня некоторое предубеждение.

– Что, вам уже не хочется со мной поквитаться за ароматическую атаку? – решила я соскочить с темы личных отношений.

– Хм… звучит неплохо: ароматическая атака… – Он задумчиво отпил несколько глотков. – Но нет, не хочу. Вы довольно доходчиво объяснили мотивы этого поступка. Хотя, признаюсь, поначалу я собственноручно хотел вцепиться в вашу нежную шейку. До сих пор руки чешутся…

– И я могу вас понять, – улыбнулась. – Но все же советовала бы вам держать руки при себе.

– Евдокия, почему же вы так настойчиво отталкиваете любые мои ухаживания? – он смотрел пристально, изучающе.

И ведь не отцепится же! Но не говорить же ему, что я знаю, что он шпион! Но намекнуть, пожалуй, могу.

– Потому что вы тот, кто вы есть, Фрэнсис. И нам не по пути.

Он пристально на меня посмотрел:

– Вы правы, Евдокия, мы те, кто мы есть, но что мешает нам встать на один путь? – медленно проговорил он.

Это что же, вербовка?

– Может быть, то, что если эти пути соединяться, то я перестану быть собой, а для меня это недопустимо?

Граф хотел еще что-то сказать, и даже снова сделал ко мне шаг, но в этот момент дверь в комнату со стуком отворилась. И в появившийся проем влетели мои подруги, быстро осмотрели нас и, переглянувшись, молча принялись быстро зажигать все имеющиеся в комнате свечи. Наташа метнулась ко мне, поправила прическу и чинно уселась на кушетку. Мы с англичанином лишь недоуменно переглядывались в полном ошеломлении.

– Девочки, что происходит?

– Сейчас сама узнаешь, – ответила Варя недовольно, зажигая последнюю свечу.

А в следующее мгновение двери комнаты снова распахнулись, и на пороге возникла Гофмейстрина в сопровождении блондинистого лиса и целого выводка фрейлин, на лицах которых было написано явное злорадство, которое при виде нашей компании сменилось досадой. Там же мелькнуло и лицо Лиды, на котором озабоченность сменилась облегчением. Немая пауза затягивалась.

– Что здесь происходит? – раздавшийся за спинами всех голос словно отпустил некую пружину, и все загомонили разом. А в комнату вошел Его Императорское Величество в сопровождении князя Заславского. Я бросила уничижительный взгляд на брюнетистого лиса. А ведь я почти поверила в его благородство! И если бы не мои подруги, то быть мне ославленной на весь белый свет! Он же смотрел вовсе не на меня, а на своего друга. И было в этом взгляде что-то такое, что я предпочла сделать несколько шагов прочь. Наконец, царь не выдержал этого гама и немного повысил голос: – Молчать! Графиня Оболенская, может, хоть вы сможете мне разъяснить, что здесь происходит?

Гофмейстрина отчего-то зарумянилась, но отвечать не торопилась. Царь продолжал смотреть на нее требовательным взглядом, и она, глянув искоса на блондинистого англичанина, наконец, ответила:

– Нам стало известно, что одна из фрейлин Ее Высочества в этой комнате занимается неподобающими вещами с мужчиной, – дама совсем раскраснелась и начала обмахиваться веером.

Я снова перевела испепеляющий взгляд на графа Рассела, но он не выглядел виноватым, наоборот, смотрел на меня открыто, чуть поджав губы, будто хотел что-то объяснить, но сдерживался. Тогда, прищурившись, я посмотрела на его дружка, и по его холеной роже поняла, кто закрутил эту интригу.

– И что же? Грехопадение подтвердилось? – без капли интереса спросил монарх.

Гофмейстрина замялась:

– Нет, ваше Императорское Величество!

– Получается, на девушку был совершен навет? – поинтересовался Заславский, нехорошо поглядывая то на меня, то на графа Рассела.

– Получается, что так… – с неохотой ответила дама.

Мне же оставалось только радоваться, что за все это время моего имени так и не прозвучало.

– И кто же был тем человеком, который посмел очернить девичью честь?

Ой… Ой-ой-ой-ой… Вот только дуэлей не хватало! Я непроизвольно прижала к груди руки. Графиня растерянно оглянулась, упираясь взглядом в графа Вудвилла, но затем перевела его на свою племянницу, ту самую фрейлину, что совсем недавно утверждала, будто у нее с Заславским все так серьезно, что он ее даже со своим сыном познакомил.

– Так… Вот… – и указала на нее рукой, виновато и растерянно пожав плечами.

Девушка покраснела, побледнела, а потом и вовсе предпочла бухнуться в обморок прямо в руки графа Вудвилла. Император на это лишь нервно махнул и рукой и сказал, разворачиваясь и выходя прочь:

– Графиня, разберитесь, наконец, в своей вотчине! Право слово, подобное поведение недопустимо!

Н-да… А шпион-то работает как надо. Не сам подставился, а нашел через кого передать нужную информацию. Только как получилось, что девочки нашли меня раньше этой развеселой компании?

Гофмейстрина смерила всех присутствующих раздраженным взглядом и начала распоряжаться, чтобы привести девушку в чувство. Я же наклонилась к самому уху Вари, которая как раз ко мне подошла, и спросила:

– Что это было?

– Это я хочу у тебя спросить: как ты оказалась наедине с этим гусем? – прошипела она в ответ, не переставая делать озабоченное лицо и поглядывать в сторону бесчувственной девушки. – Но это ты нам потом расскажешь. Тут же целая история завертелась… Оказалось, что Заславского к Императору никто не вызывал! Он вернулся в бальный зал, а тебя там нет! Он к нам. Мы ничего поначалу не поняли – ты же с ним ушла! Значит, должна была с ним и вернуться, а он ухитрился тебя потерять. Мы вспомнили о маячке в твоих серьгах. Я тут же отслеживающий амулет достала, и мы к тебе отправились. Только как раз в это время заметили, что к выходу из зала идет возмущенная Гофмейстрина с этим блондинчиком под руку. Заславского, как назло, император остановил. Вот мы Лиду наперерез им и пустили. Близняшки давно заметили, что Рассела в зале нет, а потому ваше отсутствие и оживление второго англичанина соотнести было несложно. И даже если бы мы ошиблись, то ничего худого от нашей предусмотрительности не случилось бы. Так вот, пока Лида их отвлекала, мы поспешили, куда указывал маяк, а тут ты… с этим…

Пока Варя мне все это на пределе слышимости рассказывала, девушка пришла в себя и начала божиться, что никого очернить не хотела. А в нашу сторону начали поглядывать с возрастающим интересом. Ждали, что же я на это отвечу. А я ничего отвечать не хотела. Устала за этот вечер, и не столько физически, как эмоционально.

– Спасибо вам большое, девочки! – искренне прошептала, обращаясь к подругам. Пожалуй, я до конца пойму размер той попы, от которой они меня уберегли, чуть позже. Сейчас же я просто громко проговорила: – Я рада, что все разрешилось благополучно, и надеюсь, что недоразумение останется в прошлом.

– Ты чего? – тут же зашипела прямо в ухо Тинико. – Спустишь ей подобное?

Я на это лишь слабо улыбнулась. Не объяснять же прямо сейчас, что виновник этой интриги совершенно другой человек. А то, что эта дура ухватилась за повод устранить соперницу… Так пусть Гофмейстрина сама решает, что делать со своей племянницей и ее хотелками, раз такая поборница нравственности! А я устала! И вообще, в душе поселилась какая-то иррациональная обида непонятно на кого, хотелось поскорее скрыться от этих взглядов и лиц и остаться наедине с собой и своими мыслями. А потому я поклонилась графине и испросила разрешение покинуть их развеселую компанию.

***

Фрэнсис был страшно зол. Евдокия, так и не взглянув напоследок в его сторону, ушла, за ней и все остальные. Не остался даже его друг, которому граф оказался обязан столь отвратительным окончанием вечера – понял ведь, что останься сейчас, обычной отповедью не отделался бы.

И ведь Френсис смог бы расположить к себе эту недотрогу. Он чувствовал, что смог бы! Все они одинаковые, даже если поначалу колючие! Зато в постели такие – огонь! Уж он бы показал этой девочке, что такое чувственные наслаждения. А потом… Потом, так и быть, отдал бы попорченное яблочко ее ухажеру, той еще занозе в заднице.

Мужчина с отвращением посмотрел на графин с водой. Кто только догадался здесь его оставить? Неужели нельзя было поставить что-нибудь покрепче? Сейчас ему очень хотелось выпить что-нибудь такое, чтобы огненной волной прошло по горлу и прочистило мозг.

И чего он, собственно, так распереживался из-за какой-то бабы? Сейчас нужно думать не о ней, а о том, как выбраться из отвратительной ситуации, в которую она, эта баба, его загнала! Он с силой сжал кулаки и просмотрел невидящим взглядом в окно.

Это же надо так попасть! Он – мозг их маленькой группы – так неосмотрительно подставился! Правильно говорят эти русские: все беды от баб! Это же надо придумать: ароматическая атака! Как звучит, а? А на деле он такой подлянки даже вообразить не мог! Эх, но какова, а? И что теперь делать? А ничего! Все, что мог сделать, уже сделал, и ничего не остается, как покинуть Россию в самое ближайшее время.

Но Евдокия…

В этот момент граф услышал, как кто-то открыл дверь и вошел в комнату. Видимо, Ричард все же вернулся. Надо же, не побоялся… Однако раздавшийся рядом голос вовсе не принадлежал его другу:

– Граф Рассел, сегодня ваши действия могли привести к очень неприятным последствиям для одной известной нам особы. Я многое спускал вам в отношении нее до этого. Но впредь попрошу вас к ней не приближаться… – так спокойно, что у графа пробежали мурашки по спине, проговорил князь Заславский. – Поверьте, вам не захочется узнать, что вас ожидает в противном случае.

– Вы мне угрожаете? – ноздри мужчины раздулись.

– Я вас предупреждаю.

Спокойствие и уверенность в глазах этого русского окончательно выбесили англичанина.

– Эта девка не стоит того, чтобы…

Договорить он не успел. Потому что Заславский как будто только этого и ждал и сразу почти без замаха, но резко сильно ударил его в челюсть. Граф, не ожидавший такого, не устоял на ногах и упал на столик, где стоял злополучный графин с водой, а потом и вовсе повалился на пол. Он всегда считал себя крепким мужчиной, но после этого удара оправился не сразу, ошалело тряся головой с намокшими волосами и пытаясь найти взглядом этого русского медведя.

– Очень надеюсь, граф, что вы меня услышали, – так же спокойно проговорил князь и, чеканя шаг, вышел прочь.