Глава 4

После судьбоносной беседы прошел почти месяц. Лют старался как можно больше времени провести с семьей. Боги даровали ему двух сыновей, но вскоре после рождения второго болезнь забрала младенца и еще неокрепшую после родов жену. Он женился во второй раз и в третий, но Боги упорно оставляли его вдовцом. Больше испытывать судьбу и рисковать чужими жизнями он не захотел – так и остался сам, с единственным сыном. Но вскоре мальчик вырос, женился, появились внуки – не радость ли? Известие о смерти Калина, конечно, же печалило, но внук вроде как и не умер. Вся эта история с переносом души не укладывалась в голове, Лют не спал ночами, все думал, прокручивал увиденное и услышанное, анализировал. А мальчишка ему нравился: бойкий, смышленый, целеустремленный. Как хотелось узнать его получше, но уверенность в том, что времени почти не осталось, в душе сидела крепко, и то видение на арене с глотами говорило, что вскоре все изменится – жизнь даст здоровенную трещину. Знать бы еще, откуда ждать беду. Все эти мысли кружили и кружили, не давая старику покоя. Да, нынешний Калин кардинально разнился с прежним, благо все вопросы невестки и соседей насчет странного поведения ребенка списали на последствия болезни, Дар Богов и лечебные процедуры. Мало того, что постоянно сыпал странными, неизвестными словечками, так еще и каждое утро начинал с обливания водой из колодца, зачем-то размахивал руками, ногами, приседал и бегал вокруг дома, потом вновь обливался ледяной водой и только после этого шел завтракать. Но все бы ничего, если бы вскоре к нему не присоединился и Юр. Теперь они занимались этой дуростью вдвоем, что не осталось незамеченным соседями. Люди посмеивались уже в открытую. Юр повсюду ходил с сыном, даже на охоту взял с собой, не посмотрев на негодование супруги. Опасное это занятие – охота. Детям там не место, только после инициации, и то не в первый год. Но они-то не знали, что Даром морочить голову обладала не только их Мурайка, но и сам хозяин, да и мальчишка далеко не промах. Юр рассказал, как паренек ходит по лесу и метко швыряет нож в добычу – Лют не поверил своим ушам. Решили мальца отвести к Степану, обучить стрельбе из лука, глядишь, и пригодится, раз у него такие склонности к подобным наукам.

В счете малец оказался разумнее самого княжьего человека и чуть не поплатился за это, но сообразил, вовремя опомнился и умело вывернулся, списав все на случайность. Впредь мальчонка притворялся глупцом, хотя в письменности он действительно ничего не понимал, даже того, что знал прежде, позабыл. Буквы учил заново, но писал красиво, умело. Нет, писать-то он умел лихо, но когда Лют увидел эти письмена, то чуть не помер раньше времени от изумления и страха за жизнь внука. Мальчик писал на языке Древних, и дед строго-настрого запретил кому-либо показывать эти знания.

В ту ночь, когда, как обычно, мучила бессонница и лезли разные мысли, Лют прозрел: если малец знает письменность Древних, может, и еще какие-то давно позабытые в этом мире знания известны ребенку? Еле дотерпел до рассвета, так хотелось ворваться в дом сына и, разбудив мальчонку, засыпать вопросами, и старик не ошибся – ребенок действительно знал многое. Но, к сожалению, в этом мире большинство его знаний были бесполезны. Сотворить такое реально не представлялось возможным. Его рассказы про тамошний быт больше походили на байки шутников-сказочников, нежели на правду. Ну, как может человек летать средь звезд? Это же немыслимо, там ведь Боги живут. Что же получается, вот так просто можно было слетать в гости к Богам? Понятно тогда, почему те Боги наказали наглецов, уничтожив все их творения, и почему после Черных времен все знания Древних стали под запретом, вплоть до смерти – люди боялись повтора напасти. Эх, сколько полезных знаний утеряно из-за этого страха…

* * *

– Вставай, лежебока, сивучи проорали давно, а ты все спишь и спишь. Вставай, Калин, мне скучно. Батя затемно еще ушел куда-то, Анята с матерью, я на хозяйстве, а ты валяешься. Кстати, а чего это ты не с отцом сегодня, че валяешься-то? Ну, вставай же, ленивец!

Доня ловко бросила в дремавшего брата свою подушку.

– Дела у них там с дедом какие-то, не взяли меня сегодня. Дай поспать, зануда, в кои-то веки дома остался, совести нет у тебя, хуже сивуча горланишь, – пробурчал сонный, недовольный мальчишка и, скинув с себя брошенную подушку, перевернулся на другой бок, натягивая одеяло до самой головы.

– Прятаться, значит, ага, ну, ща я тебе…

Взрывник выглянул из-под одеяла в приоткрытую щель и состроил сестре рожу. Вновь затем спрятался. Девочка обиженно засопела.

«Ну, не отцепится же», – подумал мальчик и сладко зевнул, развернулся, потянувшись, и почувствовал, как зудят все мышцы – нарастают.

Болеть от ежедневных занятий мышцы уже неделю как перестали. Открыл глаз. Слегка курносая, злая и обиженная мордаха Дони с двумя рыжими косичками, закрученными по бокам в нечто, напоминающее сдобную выпечку, насторожилась.

В желудке заурчало.

– Вот, тебя не разбуди, так голодом заморишься. Я ему каши сготовила, а он обзываться. Нормальные люди скоро обедать пойдут, а ты завтрак еще в глаза не видал. А как же твои занятия лечебные перед едой, ась? Че, не будешь сегодня вокруг дома бегать? Обедать пора давно, а ты завтрак в глаза даже не видал, – повторила с нажимом, – поднимайся сейчас же, кому говорю!

– Нет, сегодня я – лентяй, с утра уж точно.

Тут же полетела вторая подушка, видимо, Аняткина.

– Все, встаю, не рычи, – и мальчик нехотя вылез из мягкой, теплой постели. Сел, почесался, зевнул и посмотрел вверх на потолочные балки – там было пусто.

Неспеша натянул штаны и пошлепал босыми ногами по прохладному полу в общую комнату, служившую кухней, столовой и, видимо, гостиной, уселся за обеденный стол, на котором уже стояла миска с кашей, испуская аппетитный мясной аромат. Втянул носом воздух и зажмурился от предвкушения вкусной пищи.

Из спальни за спиной раздалось шутливым тоном:

– Спасибо, Доничка, какая ты заботливая сестричка!

– Спасибо, Доничка, ты – самая лучшая на свете! – смеясь, ответил Взрывник, уже примериваясь, с какой бы стороны почерпнуть горячую еду.

Над головой сразу зашебуршало.

«Ага, явился, обжора», – подумал мальчик и потянулся за угощением для друга, уже свисающего вниз головой, зацепившись хвостом за перекладину.

– Мрук-мрук, – прозвучало тоненько, но с хрипотцой, – мрук.

Когда он «мрукал» вот так, два раза подряд, то получалось очень похоже на лай.

– О, привет, мохнатый! Че, есть хочешь? Ну, лови, – приветливо ответил Взрывник, подкидывая вверх кусочек лепешки.

Зверек ловко поймал угощение передними лапками, проворно запихал весь кус в пасть, напомнив довольно упитанного хомяка, и торопливо заработал челюстями.

Смешного, необычного зверька мальчик подкармливает уже не в первый раз. И тот, улучив момент одиночества мальчишки, тут же дает о себе знать. Анята рассказала, что это тоже животина вроде как домашняя, но не ручная. Часто селится на крышах, любит тепло и ворует еду, но люди особо их не гоняют: где живет мрякул домашний, он же баюн или крысоед, там не водятся грызуны, а они – вредители похлеще довольно скромных, крылатых зверьков. Ну, стянул лепешку или кусок мяса, а не бросай на ночь не прибранным – хозяйке наука. Взрывник решил приручить зверька и начал на ночь оставлять кусочки еды около своей кровати. В итоге, спустя неделю Мрякул уже сам просил новую порцию лакомства, но шел он на контакт, только когда Взрывник был один.

Пока мальчик болел, находился в родительской спальне, подальше от суеты и шума, так как комнату детей перегородили на две части плетеной полкой для вещей. В дальнем углу Взрывник и расположился после выздоровления, видимо, то была часть Калина, всю остальную площадь небольшой комнатки занимали девочки. Пусть и номинальная, но собственность, а это уже хорошо, и мрякул по ночам даже спускался к Взрывнику на кровать, позволяя себя гладить.

– Как же тебя назвать, живчик? – мальчик легонько чесал зверька пальцем за ухом, как кота.

Мрякул издавал очень схожие вибрирующие звуки, вольготно растянувшись на всю подушку.

– Может, Мурзиком? Знаешь, твоих очень далеких предков часто так называли, а еще Барсиками.

Мрякул отвернулся от Взрывника, подставляя второе ухо.

– Не? Не нравится? Ну, ладно, а как насчет имени Брут? Был такой дядька, хотя нет, не стоит, история гласит, что оказался Брут предателем.

Зверек тихонько чихнул и проворно взметнулся по деревянной стене вверх, на балки.

– Хех, ну, бегай пока без имени.

Семья Взрывнику попалась добрая, заботливая, хотя, строгости, конечно, хватало, но без нее в нормальных семьях нельзя – никакого порядка иначе не видать.

Пока Калин болел, спрос с него был невелик: спал да ел, гулял по двору под присмотром одной из сестер. Девочки оставались в няньках посменно, за калитку больному выходить не разрешалось. Он и не горел особым желанием воочию столкнуться с реальностью нового мира. Информации хватало с избытком и в закрытом пространстве, а ослабленному организму лишние нервные потрясения ни к чему. Доня с Аняткой просвещали его усердно, рассказывая иногда такие вещи, которые просто не укладывались в голове. Митек также не забывал больного и регулярно лазал через изгородь, навещая товарища. Так что и от него информации шло с избытком, только успевай переваривать.

Год на дворе стоял две тысячи четыреста восемьдесят второй от Второго сотворения мира.

– От Второго сотворения мира, – тихо повторил ошарашенный новостью Взрывник, – как это, от второго? – спросил он у Митька.

– Э-э-э… – полез тот пятерней в свои вихры чесать затылок. – Ну, это… когда наступили темные времена и мир пал прахом, прежний отсчет кончился, потому как люди сказали: «И настал конец света, и поплатились мы за грехи наши, за непокорность…» – забубнил он явно заученный текст. – Знаешь, Калин, давай лучше к деду твоему сходим, он тебе все и расскажет, как предки завещали. А я… Ну, это, ты же знаешь, плохо слушаю его рассказы. Короче говоря, когда-то давно был другой мир, и наши предки жили все богачами, и даже умели летать по небу и многие другие штуки умели делать, в том числе и страшное оружие. И вот две богатые империи поссорились и стали воевать друг с другом, убив очень много людей. Боги сильно разгневались из-за того, что дали людям все, сделав их себе подобными, а они повели себя, как глупые, жадные животные, которым вечно всего мало. Разгневались Боги и наслали кары небесные на все человечество, сотворив Конец света. Разрушили они все жилища, отняли у людей все их способности и загнали оставшихся в живых жить под землю, как демонов – в ад. Говорят, что глоты как раз из них и получились. Но не всех людей Боги так сильно покарали. Тех, кто жил скромно, праведно, отдаленно от огромных городов, они оставили в живых, правда, наслали множество испытаний в виде разных болезней. Люди рождались страшные и уродливые, и многие убивали свое потомство, чтобы не переродился род человеческий в монстров из Преисподней. Но большинство матерей не хотели убивать своих детей, пусть те и выглядели иначе, и молили они Богов о спасении. Тогда Боги и послали слуг своих, Кардиналов. Они приходили и забирали кривых детей. С тех пор много времени прошло, но и сейчас, бывает, что родятся проклятые, и тогда их отдают в дар Богам.

– Убивают?

– Нет, ты что! В каждом крупном святилище есть человек, служка Кардиналов, а бывает и сразу несколько, если святилище крупное. Детей отдают им, а они уже относят их в город Богов. Артефакты, кстати, найденные людьми, тоже им отдают. Грешно это, вещи Древних у себя держать, Боги покарают. В храме об этом на каждом уроке говорят. Надоели, зануды.

Взрывник в недоумении приподнял брови:

– В город Богов, значит, детей и найденные артефакты?

– Угу. Там Кардиналы и живут. Говорят, что им Боги даруют чудеса и способности разные, как и раньше, как Древним когда-то, и только им позволено пользоваться магией. Но я не верю. Разное болтают, даже такое, что они мертвых воскрешать могут и вынимать болезнь из нутра, не убив при этом, а наоборот, вылечивают, а еще мысли читать могут и повелевать животными и даже людьми, – мальчишка воровато оглянулся, словно боясь, что кто-то его услышит, и, махнув рукой, добавил. – Ай, чепуха все это, Калин, не бывает такого! Не верь, это для детей малых россказни да пугалки, чтоб слушались да были покорны, а иначе придут Кардиналы и заберут. А совсем неслухов глотами пугают. Лют говорит, что если бы люди не отдавали порченое потомство Богам, то все бы в глотов превратились, потому что те не почитают Высших, Правителя Светлейшего и не чтут Империю, Богов не признают и власти их. Живут, как животные, в своих норах под землей в проклятых пустошах, уродливые, тупые пожиратели человечины. Тьфу! – передернувшись всем телом, он брезгливо плюнул на пыльную землю.