Глава 6

– Но отец, он же даже не меченый! – громче всех возмутилась одна из девушек, когда другие роптали тихонечко, еле слышно, больше не возмущаясь, а скорее просто обсуждая новость, бросая на «счастливицу» сочувствующие, а кто и вполне злорадные, довольные взгляды.

Правитель сидел с выражением вселенской скуки на лице, безразлично наблюдая происходящее. Он размышлял, как бы выгодней провернуть задуманное и не уронить при этом чести. Окинув взглядом весь свой выводок, Лексий с досадой вздохнул. Столько наложниц, и все как одна приносили ему лишь дочерей.

«Проклятье! – ругнулся он мысленно, гневно поджав губы. – Точно, это проклятье».

Пресечь великий род на корню желают многие, и теперь эти чертовы вожди сватают его девочек за своих выродков в надежде вместе с браком заполучить его империю. Его детище! Древний Ковчег – колыбель зарождения всего народа. Нет, он еще не настолько стар, чтобы сдаваться, и возможно, еще сумеет зачать сына. Взгляд плавно перетек на мальчишку.

«Хороший воин, жаль, что придется избавиться от чужака, как только…»

– Отец! – настойчивый тон прервал полет мыслей. – Отец, – с нажимом повторила девушка, – ты же не серьезно? Это твоя шутка, да, я раскусила тебя! – торжественно вскинув подбородок, просияла юная подтянутая особа в черном кожаном костюме, плотно обтягивающем прокаченное тело. Перевязь ремней на торсе с рядом малых кармашков, множество различного размера и формы ножей, прикрепленных повсюду, томагавк на правом бедре и на вид тяжелый подсумок на левом, рядом фляга, а на пояснице три небольших мешочка. Бросив короткий взгляд на затихших сестер, воительница многообещающе оскалилась, сверкнув белыми заточенными зубками.

– Нет, Тарна, не шутка. Завтра ты выходишь замуж за этого воина, так что готовься… к свадьбе.

Сказав это, Лексий скривился, словно от зубной боли и отвернулся от дочери.

– Но… – хотела возразить девушка, но тут же, взяв себя в руки, осеклась и, метнув на родителя злобный взгляд, громко отчеканила: – Есть, готовиться к свадьбе! – и сжала челюсти до зубовного скрежета.

Не отрывая руки с широкого подлокотника своего трона, правитель слегка махнул кистью, тем самым давая понять, что разговор окончен, и девушка может отойти в сторону.

Тарна отошла, но не к сестрам, а встала по правую руку от отца и, опустив голову, злобно процедила сквозь зубы:

– Да, отец, все, как ты пожелаешь…

Тарна – пятая его дочь по старшинству, хоть и любимая, но самая неудачная, как считали многие.

«Вот кому нужно было родиться мужчиной, – думал Лексий, – но высшая сила, видимо, тоже ошибается, поместив дух истинного воина в женское тело».

Воинский долг у меченых отдавали все, без разбора половой принадлежности, но высоких чинов, как правило, достигали лишь мужчины.

«Самое главное в этом мире – сила, тактика и хитрость», – так твердили все предки Лексия. Если у тебя есть армия, то не нужны другие умения, все, что требуется, можно добыть в набегах, отобрав у слабых племен. И даже рабочую силу добыть тем же способом, посадив плененных мастеров на цепь, заставив выделывать шкуры, лепить посуду и прочее. Как только мастер становился неспособен выполнять свою работу или попадался более искусный умелец, то прежнего попросту съедали. Люди Алексия держали не только хумановских ремесленников, но и тех, кого посчастливилось притащить с чистых земель. Был у жителей Ковчега секрет один, который те хранили веками.

Когда Калин увидел этих меченых без боевого антуража, то удивился тому, что выглядели те почти как обычные люди. Немного похожи на неандертальцев: низкие ростом, массивные, перекачанные мышцы у обоих полов, туповатые выражения лиц, угловатые, длиннорукие фигуры, но явных отклонений от человеческих норм у меченых встречалось мало. По крайней мере, за сутки пребывания в плену он повидал местных больше сотни и явных мутантов заметил всего с десяток, в то время как у хуман дела обстояли как раз наоборот. Попадались даже довольно симпатичные представители их рода, особенно дочь вождя, которая стояла по правую сторону от трона и с ненавистью смотрела на Калина. Девушка сильно отличалась от своих низкорослых, широколобых, с массивными скулами сестер ростом, точеной фигурой и аккуратными чертами лица, она явно пошла в отца. Если бы не четыре руки у ее предка, то его вполне можно было бы спутать с обычным человеком. На неандертальца он совершенно не походил. Крепкий, широкоплечий, на голову выше своих соплеменников, живое, выразительное лицо, бледно-голубые глаза, взгляд умный, цепкий. В них искрился разум и мудрость. На вид правителю можно было дать не более шестидесяти лет.

Жители Ковчега считали себя именно ЛЮДЬМИ, а не глотами и не мечеными, как их называли хуманы. Они являлись прямыми потомками тех, кто долгие годы находился в полной изоляции, где этим предкам удалось пересидеть самые опасные времена излучений, благодаря чему не получить столь явных изменений, повлекших за собой сильные мутации. Это произошло с теми, кто контактировал с новым миром на заре его зарождения. Вынужденное кровосмешение из-за жизни в тесном пространстве, каннибализм и многие другие факторы повлияли на внешность, но больше на разум, сделав их туповатыми, почти животными. В дальнейшем, половые связи с пленными хуманами давали более разумное потомство, но часто уродливое. А вот с плененными людьми с чистых земель дети получались очень хорошие. Это и был главный секрет людей Лексия – чистых женщин беречь для размножения, потомство от рабынь воспринимать наравне с законнорожденными. Другие племена этого не делали и сильно проигрывали в развитии.

Когда разукрашенные и обряженные в костяные маски меченые нападали на поселения, наводя там дикий ужас одним своим видом, и уносили с собой добычу, местные после набега всегда справляли похоронный обряд не только по убиенным, но и по живьем унесенным. Никто из них не мог помыслить, что дочери их и жены продолжают жить еще очень длительное время, рожая миру новых «глотов».

Деградировав практически до животного уровня, жители Ковчега с притоком новой крови вновь стали развиваться. Наблюдая за общением, действиями своих пленников, они обучались, сами не осознавая того. Военная выучка, муштра, конечно же, претерпевшая немалые изменения, все же осталась в генетической памяти потомков вояк, что в выгодную сторону отличало их от остальных племен каннибалов. Вновь поумнев, жители Ковчега, «подсматривая» за жизнью людей с чистых земель, видимо, на подсознательном уровне тоже стремясь очеловечиться, начали насаждать незыблемые традиции, тем самым закрываясь ими от понимания, что они уже давно не люди.

Одна из таких традиций – становление мужчиной. Юноша должен был в одиночку пересечь пустошь, выследить и выкрасть себе первую женщину, с которой он и начинал свою половую жизнь и продолжение рода. Мать Тарны являлась именно такой пленницей, похищенной из-под носа охраны. Некий юноша из племени Лексия, идя в деревню за «первой женщиной», наткнулся на стоянку у дороги, где, расположив полукругом повозки, готовились к ночевке путники. Вот тут он и скрал ту, которая в одиночку отошла в кустики по малой нужде. Бесшумно подкрался он к жертве со спины и, прикрыв ей рот ладонью, что бы та не вскрикнула слишком громко, передавил шею в нужном месте. Девчонка тихо обмякла, упав в руки похитителя и не издав звука.

Когда Лексию предъявили добытый «трофей», как доказательство полного прохождения обряда взросления, вождь, поразившись красотой юной девицы, предложил испытуемому в обмен на его строптивую добычу одну из своих наложниц, уже покорных, приученных к повиновению. Но столь великая честь, опять же по традиции, не могла быть оказана рядовому, поэтому пришлось еще и повысить юнца в звании, одарив того своим личным клинком. Но оно того стоило, и Лексий ни разу не пожалел о своем душевном порыве. Воин оказался достоин духом и быстро заслужил занимаемую должность по праву. Любимую наложницу правитель меченых вскоре сделал своей женой. Никогда до этого случая рабыня не становилась правительницей Ковчега, только наложницей и не более того. Недовольных поступком вождя нашлось много, но открыто высказать свое негодование смельчаков не сыскалось. Бывшая рабыня, будучи девушкой сообразительной, быстро поняла перспективы и, «утерев сопли», стала вести себя соответственно своему положению. Характером она оказалась бойкая, умом острая. За недолгие годы ее соправления племя Лексия достигло небывалого скачка в развитии. Все шло хорошо у вождя с любимой женой, но вот зачать дитя у них никак не выходило. Народ шептался, что это наказание Высших сил за неподобающий брак.

Люди в глухих балахонах, скрывающих лица, являлись на территорию города редко, но завидев их, все разумные жители Стекляшки падали им в ноги, будь то меченый, или хуман. Кто они такие, доподлинно известно не было, но предполагалось, что это божественные посланники самого Всевышнего – Господа! Мистический страх и глубочайшее почитание испытывали к ним все без исключений. Даже большинство неразумных, диких тварей падали ниц, завидев Господ. Не только чудесные исцеления творили они, спасая подземных жителей от полного вымирания, при этом не делая предпочтений между видами, но кары Господни способны наслать как на отдельного представителя, так и массово. Все это знали и боялись гнева их. Люди в балахонах явились в город на третий год совместного правления Лексия с супругой, которая, увидев Господ, упала пред ними на колени и, уперев лоб в землю, запричитала:

– Приветствую вас, великие Кардиналы, снизойдите милостью, не карайте грешницу…

Кто такие Кардиналы, меченые не знали, но это было не важно. В этом мире они известны всем и каждому, но часто под разными именами, и сколько у них имен, тоже не имеет значения, сути их божественной принадлежности это не меняет.

Долго в тот раз говорили они с Лексием, дольше, чем обычно, а спустя несколько месяцев после Великого посещения живот правительницы заметно округлился. Вскоре родилась Тарна.

Когда дочка ростом еще не дотягивала до бедра отца, любимая супруга скончалась от неведомой болезни, забрав с собой еще не рожденного наследника. Вождь, убитый горем и отчаяньем, вскрыл живот еще не остывшей супруги в надежде спасти дитя. Мальчик… Долгожданный сын… Но видимо было слишком рано для родов. Ребенок не выжил. Больше ни одна стерва не родила ему сына.

«Проклятые бабы!» – утонув в болезненных воспоминаниях, Лексий тяжело дышал. Его ладонь сжимала черепушку, служившую набалдашником подлокотника, не чувствуя, что кости черепа уже трещат, не выдерживая давления. Дочь, рожденная от любимой женщины, взяла всю красоту матери и весь нрав воинственного отца. Лексий часто замечал, как осиротевшую малышку обижают старшие сестры и их матери. Поначалу девочка плакала, жаловалась отцу, ища защиты, но всегда получала один ответ: «Будь сильнее! Дай сдачу! Не позволяй себя обидеть, Тарна!» Вот и выросла из нее настоящая головная боль для седеющего отца.

Первое время он даже умилялся, наблюдая, как его любимица кромсает воображаемых противников, оглушая Ковчег писклявыми, но вполне боевыми воплями. Чем старше она становилась, тем яростнее билась и уже не с воображаемым противником, а вполне с живым. К девяти годам дочурка колотила в кровь тринадцатилетних подростков. Дети боялись становиться с ней в учебный спарринг, и приказ драться с Тарной воспринимали как жестокое наказание. Чтобы остудить пыл дочери, Лексий раньше времени отдал ее в рядовые самому требовательному командиру, повелев вышибить из девчонки всю дурь. Шли годы, а эта бестия не сдавалась и прослыла самым отчаянным воином. По достижении половозрелости Тарны, появились желающие заполучить девчонку в жены, но та быстро показала, кто в этой семье будет глава, а кто, вполне вероятно, станет ужином, и женихи вскорости перевелись. Семнадцатый год дочке, а ни один здравомыслящий меченый не смеет позвать ее в жены. Боятся. Не кара ли это отцу? Не позор ли?

Лексий вздохнул, ослабив хватку. Несчастный череп жалобно скрипнул. Все старшие дочки давно замужем, а младшие засватаны, но выйти замуж не могут, потому что брак у меченых строго по очередности старшинства. А тут такой случай подвернулся замечательный и от «проблемы» избавиться, и желанный клинок получить. Он думал, совершенно не обращая внимания на злобное шипение кровного чада, слышимое чутким ухом. Слух у Лексия был отменный, видимо дар.

«Пусть только внука мне родит, а там, если Высшие силы не даруют сына, то именно этого мальчика поставлю во главе царства своего».

Представив как юный наследник сидит в его троне и повелевает всем городом, Лексий улыбнулся. В груди у него потеплело. Стало хорошо. Он взглянул на клеть. Чужак хорош, да. Сильная кровь, натурой крепок, и стержень в нем есть. Отличный приплод понесет от него Тарна, главное, чтобы не съела мужа раньше времени и дала ему сделать свое дело. Лексий усмехнулся.

«А может ведь…»

Пленник поднялся на ноги и совершенно спокойно беседовал с Хузаром.

«Смелый мальчик… или глупый? Нет, не глуп он, по глазам видно», – чутье Лексия никогда не подводило, но сейчас оно металось, и одобряя идею с браком, и вопя об опасности. Но желание заполучить заколдованный родовой клинок заглушило вопли интуиции. Этот нож обязательно должен быть если не у него, то у его наследника. Он будет символом их рода, их вечной власти.

– Я не могу жениться на твоей дочке.

– Ты хочешь жить?

– Хочу, – коротко кивнул Калин, глядя в блеклые глаза вождя.

Клеть с мальчиком перенесли ближе к трону, чтобы правителю было удобнее беседовать с пленником, но поставили на приличном расстоянии, опасаясь, что мальчишка со своим волшебством сможет навредить правителю.

– Ты желаешь оскорбить меня? – Лексий сейчас выглядел, словно кот, играющий с мышью перед едой.

– Нет, повелитель. Просто я не имею права на свою семью. Я еще не проходил посвящение в мужчины.

Вождь удивленно дернул бровью и, посмотрев на Хузара, чуть заметно кивнул.

– Сними рубаху, – приказал Хузар. – Повернись, – покрутил он в воздухе пальцем, желая осмотреть торс мальчика со всех сторон. – Никаких следов, мой повелитель. Верно, он мальчишка.