Цитаты из книги «Призраки Сумеречного базара. Книга первая»

своей смертью мог купить ему жизнь, я бы умер, но его больше нет, и с его утратой мир для меня перестал существовать. Я сражаюсь за каждую доступную мне каплю чувств, но не могу видеть тебя одинокой, Тесса, и не желать при этом быть с тобой. Я уже не то, чем был. И я не хочу причинять тебе еще больше боли.

Не знаю, какое утешение может принести тварь вроде меня, сказал Джем. Если бы я

Плохие новости приходят, как дождь, а хорошие – как вспышка молнии перед бурей. Звучит обнадеживающе. Брат Захария почувствовал, как сжимается сердце. – Я обратился к нескольким источникам в поисках нужной тебе информации, – продолжал Рагнор. – У меня появилась зацепка, но должен тебе сказать: меня предупредили, что эти поиски могут оказаться фатальными. Они уже стоили жизни одному смельчаку. Ты действительно хочешь, чтобы я проверил эту ниточку? Да, хочу, сказал Брат Захария. Он надеялся на большее. Когда в том году он встретился с Тессой на мосту, она выглядела обеспокоенной. День выдался серый. Ветер сдувал ее каштановые волосы с лица, которого могли коснуться тревоги, но не время. Иногда казалось, что лицо – это все, что у нее осталось. Он мало что мог, но однажды обещал до конца своих дней охранять ее даже от ветров с небес. И намеревался сдержать слово. Рагнор Фелл кивнул. – Хорошо, я продолжу поиски. Как и я, сказал Брат Захария. На лице Рагнора появилось выражение глубокой тревоги. Брат Захария обернулся и увидел Мэтью, который возвращался к прилавку с зельями. Мэтью! позвал Брат Захария. Иди-ка сюда. Мэтью кивнул и неохотно направился к нему, одергивая жилетку. Тревога на лице Рагнора стала еще заметнее. – Почему он с тобой? Почему ты так со мной поступаешь? Я всегда считал тебя одним из самых разумных Сумеречных охотников, но вижу, что ошибался! Брат Захария вгляделся в лицо Рагнора. Было непривычно видеть мага в таком смятении, ведь он всегда проявлял осторожность и профессионализм. Я думал, вас с Фэйрчайлдами связывает долгая истории взаимного уважения, сказал Брат Захария. – О, конечно, – сказал Рагнор. – И в свете этого я очень счастлив, что до сих пор не взлетел на воздух от какого-нибудь взрыва. Что? удивился Захария. Все разъяснилось, как только Мэтью увидел Рагнора и просиял. – Здравствуйте, профессор Фелл. – Он покосился на Джема. – Профессор Фелл был моим учителем в Академии, пока меня не отчислили. Вернее, пока не выгнали с позором. Джем знал, что Джеймса исключили из Академии, но чтобы Мэтью… Он думал, что Мэтью просто решил последовать за своим парабатаем, как поступил бы любой на его месте. – Твой друг с тобой? – спросил Рагнор и поморщился. – Кристофер Лайтвуд здесь? Наш Базар скоро будет охвачен пламенем? – Нет, – улыбнулся Мэтью. – Кристофер дома. – Дома в Идрисе? – В лондонском доме Лайтвудов, но это далеко отсюда. – Все равно недостаточно далеко! – решил Рагнор Фелл. – Я немедленно отправляюсь в Париж. Он кивнул Брату Захарии, содрогнулся при виде Мэтью и зашагал прочь. Мэтью печально помахал ему вслед. – До свидания, профессор Фелл! – крикнул он и посмотрел на Брата Захарию. – Кристофер не хотел никаких несчастных случаев. Тот взрыв случился исключительно по моей вине. Понимаю, сказал Брат Захария. Хотя и не был уверен, что понимает. – Ты наверняка хорошо знаешь Гидеона, – заметил Мэтью. Его проворный ум уже перескочил на другую тему. Да, сказал Брат Захария. Он отличный парень. Мэтью пожал плечами. – Как скажешь. Мне больше нравится мой дядя Габриэль. Конечно, не так сильно, как дядя Уилл. Уилл всегда был моим любимчиком, торжественно согласился Джем.

Плохие новости приходят, как дождь, а хорошие – как вспышка молнии перед бурей.

Брат Захария знал, что Безмолвные Братья должны оставаться в стороне от мира. Аластер, сын его дяди Элайаса, ясно дал это понять, когда Брат Захария в свое время обратился к нему. Так и должно быть, прозвучали у него в голове голоса Братьев. Он не всегда мог отличить один голос от другого. Они сливались в тихий хор, исполняя беззвучную, но ни на миг не умолкающую песню.

Жизнь вообще и Академия в частности определенно возглавляли парад несправедливости.

Снег падал на Лондон. Воздух – хрустящий и холодный, как свежее яблоко – приятно обдувал лицо. Голоса братьев тихо звучали в голове, не мешая Захарии наслаждаться одиночеством. Он прибыл сюда с миссией, но позволил себе порадоваться встрече с Лондоном и Сумеречным базаром, возможности подышать чистым воздухом, не отягощенным прахом погибших. Здесь веяло свободой, и он снова чувствовал себя молодым. Он радовался, но это не означало, что обитатели Сумеречного базара радовались вместе с ним. Он видел, как нежить и даже простецы провожали его взглядами – далеко не дружелюбными. Мрачный шепот пробивался сквозь гул обычных разговоров. Обитатели Нижнего мира считали Базар своим пространством, отвоеванным у ангелов. Вторжение Захарии явно не вызывало у них восторга. Захария принадлежал к Безмолвному Братству – отшельникам, поселившимся среди старых костей, посвятившим себя городу мертвых

Что ж, она хотя бы сказала, как звали эту женщину, и Брат Захария мог отнести тело ее родным, а потом забрать его в Город Костей, где она обретет покой – в отличие от него самого.Он опустился на колени рядом с покойницей и закрыл ей глаза, невидяще смотревшие в небо.Ave atque vale[2], Кэтрин Эшдаун, пробормотал он.Поднявшись, он обнаружил, что Рафаэль все еще стоит рядом – хоть и не смотрит ни на него, ни на мертвую Охотницу. Рафаэль глядел на черное море, тронутое лунным светом, и на черное небо с тончайшей серебристой линией по краю.

– Джонатан… – пробормотала Мариза. – Кто-нибудь вообще зовет тебя по-другому?– Нет, – сказал Джонатан. – Отец обычно шутил, что заведет себе другого Джонатана, если я не справлюсь.Изабель подумала, что, возможно, это не было шуткой.

– Но может быть, прозвище? – предложила Мариза. – Что скажешь насчет «Джейса»?Джанатан помолчал, искоса, но внимательно глядя на Маризу. В конце концов он ей улыбнулся – улыбкой слабой и холодной, как первый утренний свет, но все больше теплеющей от надежды.– Думаю, «Джейс» подойдет, – сказал Джонатан Вейланд.