Партнерша предоставляет партнеру свое тело на срок до одного месяца, если у пары не не возникнет делания продлить контракт.
Партнеры обязаны давать и получать в равной степени удовольствие.
Партнерша должна выполнять все требования партнера безукоризненно.
Партнерша соглашается, что на ее тело будут воздействовать различные средства стимуляции (анальные пробки, вибраторы вагинальные, клитеральные и другие).
Партнерша не должна вступать в половую связь с кем-либо, кроме партнера.
Партнеры могут расторгнуть контракт до даты истечения срока в случае причинения тяжкого вреда здоровью одному из партнеров во время встречи в рамках контракта.
Мне стоит говорить, что еще я нашла в этом занимательном документе? Нет? Вот и славно. Потому что здесь написан полный бред. Нет, серьезно, какой идиот это составлял? Лучше бы написали не «партнер» и «партнерша», а «рабыня» и «хозяин» – звучало бы более правдоподобно. По идее, они должны быть равноправными, но выходит все с точностью до наоборот.
Он приказывает – я подчиняюсь, и изменить это невозможно.
Следующие пять дней после сокращенного дня в университете вникаю в пункты договора, пытаюсь разобраться, что меня ждет в будущем. Ничего хорошего – однозначно, но мне необходим более расширенный ответ. Больше конкретики.
– Эй, Браун, у тебя яичница сейчас сгорит, – посмеивается Карлос с четвертого этажа. Вот черт, действительно чуть не подгорела. – А что это у тебя? – парень пытается заглянуть в бумаги, но я вовремя убираю их из поля зрения.
– Ничего. Тебе еще что-то надо?
– Даже спасибо не сказала. Я, между прочим, общежитие спас от пожара!
– А я сейчас спасу твою задницу, если ты не свалишь по-хорошему, ясно?
Видимо, я настолько страшна в ярости, что парень незамедлительно покидает кухню и оставляет меня один на один со своими мыслями. А их в голове тьма-тьмущая.
Адаму недавно сделали операцию. Доктор Коннор сообщил, что все прошло успешно, осталось только выдержать реабилитацию. Надеюсь, мы с Адамом справимся, вернемся к прежней жизни, когда были счастливы, когда улыбались во все тридцать два зуба и не знали бед.
Наши родители тогда тоже не знали бед, пока не покинули нас…
Ужинаю, возвращаюсь в комнату и снова перечитываю договор. Кажется, я скоро все пункты наизусть запомню, но так и не пойму их смысла. Один из них уже выполнила – уволилась с работы. Мел выплатила сумму, накопившуюся за месяц, и пожелала удачи. Только вот университет не бросишь, да и Мистер Загадочность не просил об этом.
А у него красивая роспись, размашистая. Инициалов нет. Не напечатаны, как и в графе моей росписи. Черт! Я совсем запуталась! Вроде бы все понятно, как дважды два, но в голове не может уложиться мысль, что со мной будут творить практически то же самое, что и с Анастейшей Стил. Знаете, я не серая мышка и не хочу ею быть, а мое тело не гитара с тонкими струнами, на которых можно играть с помощью всяких предметов.
Но мой «хозяин» считает иначе.
Звонок на мобильный, разрывающий тишину комнаты, заставляет подпрыгнуть на кровати.
– Привет, Ло. Ты там жива? – громко спрашивает Эндрю. На заднем плане слышны басы клубной музыки – на смену вышел.
– Пока да.
– Не хочешь развеяться? За мой счет, конечно же.
Умеет друг завлечь, заставить вспомнить, когда я выбиралась куда-то помимо университета, работы и больницы. Кстати, когда это было в последний раз? Давно уже. Даже в общаге не веселилась с друзьями, общение с сестринством забросила, да и ребята из братства на вечеринки не звали. Я не особо любила ходить по тусовкам, но сейчас мне нужна не просто радостная атмосфера. Мне нужен друг.
– Куда ехать?
– Сброшу сообщением. Жду тебя.
Эндрю присылает адрес знаменитого клуба «Лондон», пока я привожу себя в порядок. Наношу макияж с акцентом на красные губы, скрываю усталость консилером, надеваю давно забытое черное платье в обтяжку с молнией спереди от бюста до самого подола. То, что одолжила Элис, сохнет после стирки. Надо бы вернуть его. Если не завезти самой, то хотя бы почтой отослать. Она так и не ответила ни на один звонок, не говоря о сообщениях, что заставляло меня ненашутку заволноваться. Куда она пропала?
Такси вовремя подъезжает к общежитию, доставляет меня в клуб без пробок, что уже удивительно, и высаживает у места назначения. Без проблем прохожу фейсконтроль, целенаправленно огибаю веселящуюся толпу пьяных людишек и сажусь за барную стойку. Друг, как обычно, улыбается во все тридцать два зуба, бегая от одного конца рабочего места к другому в любимой медвежьей шапке и солнцезащитных очках. Зачем ему очки? Здесь и так темно.
– Красотка, как всегда, – Эндрю замечает меня через некоторое время, как только выполняет заказ для одной парочки. Парень тут же протягивает «Секс на пляже» для меня. – Твой любимый.
– Спасибо, – делаю глоток когда-то любимого коктейля.
– Ну что, бросила?
Веселье тут же сходит на нет. Зачем напомнил, спрашивается? Не зря, наверное, ведь сама хотела поговорить об этом с кем-то близким.
– Нет. Но у меня появилась проблема.
Эндрю снимает очки, нервно поджимает губы, после чего звонит кому-то и просит подменить. Через пару минут к нам подходит еще один бармен, имя которого мне неизвестно, и тут начинается… Полная жесть.
Мы будто остаемся одни в огромной толпе. И нас никто не слышит, на нас никто не смотрит. Всем плевать на меня, кроме одного человека, который внимательно выслушивает рассказ обо всем, что произошло со мной за эти дни. Тот роковой день в компании незнакомого мужчины, успешную операцию Адама, реабилитационный курс, который входит в эти пятнадцать тысяч фунтов.
Эндрю хмурит брови при упоминании брата, но в глубине его темных глаз замечаю маленькую толику радости и облегчения. Ее никто бы из посторонних не увидел, не зная друга столько лет, сколько я.
А главное – упоминаю договор, даже экземпляр показываю. Пункта о неразглашении нет, и это больше смущает, чем успокаивает.
– То есть ты не знаешь этого мужчину, ни разу его не увидишь, а он будет трахать тебя во всех позах?
– Да, – выдыхаю напряженно.
– Ты, случайно, не в БДСМ-клуб записалась?
Вот гад! Язвит, когда я и так в рассеянном состоянии нахожусь!
– Случайно, нет, – цежу в ответ прямо на ухо другу. – Так что мне делать?
– Зачем ты у меня спрашиваешь совета, если сама все решила?
Затем, что мне нужна поддержка. Чтобы было кому высказаться, чтобы знать точно, на что соглашаюсь. Чтобы через месяц, когда я буду морально подавлена и сломлена, рядом со мной оказался близкий человек. И потому что мне очень…
– Страшно, – высказываю последнюю мысль вслух.
– Страшно будет, если ты не угодишь своему ебарю и окажешься расчлененной в чемодане.
Ох! Я об этом даже не подумала. Представляла только моральное унижение, рвотные позывы после каждой встречи с незнакомцем. Что, если по прошествии месяца он действительно убьет меня, чтобы не разболтала никому? Вдруг не случайно пункт о неразглашении не внесли в договор?
Мороз по коже пробегает. Поднимается вверх по позвоночнику и скрывается на макушке, среди копны темных волос. Недавно в новостях передавали, что одну эскорт-модель нашли в чемодане в аэропорту в разобранном состоянии. Не хочется повторять ее судьбу.
– Тогда что мне делать?
– Тебе нужны деньги? Вот ты их и получила – назад дороги нет. Теперь думай о последствиях. Эти встречи могут тебя сломать, раздавить, ты можешь никогда не стать прежней или не выжить. Подумай дважды, а потом уже подписывай.
– Я уже внесла деньги за операцию.
– Речь идет о твоей жизни, Ло, – говорит он серьезно. – Если что, мы поможем собрать эту сумму. У ребят поспрашиваем, благотворительный конкурс в клубе проведем. Да что угодно сделаем, но не ломай себя из-за…
– Эндрю! – ну уж нет, не хочу сейчас вспоминать ссору двух близких мне мужчин.
– Не ломай себя, прошу.
– Не сломаю…
Он второй человек, которому я обещаю быть осторожной, предусмотрительной. И второй раз не могу точно сказать, исполню ли его просьбу. Если бы я знала тогда, что моя судьба была предначертана, возможно, не говорила бы лишних слов.
Мой старенький айфон вибрирует в маленькой сумочке. Новое сообщение. От него. И я уже знаю, что там. До того, как открою маленький конвертик и прочитаю его:
Незнакомец: «Второй этаж. Комната №2. Садишься на диван лицом к спинке, назад не оборачиваешься. У тебя минута. Жду».
Не хочу даже спрашивать, откуда этот человек знает, где я нахожусь, как сюда попала и почему вообще приехала. Либо случайность, либо…
Меня ждет что-то интересное.
– Пойду поразвлекаюсь, – говорю другу, который принял заказ у парня справа от меня. Эндрю подозрительно окидывает меня взглядом, но я лишь подмигиваю в ответ. Все хорошо. Со мной все будет хорошо. Главное, самой поверить в это.
Протискиваюсь сквозь толпу к лестнице. Чувствую на себе заинтересованные взгляды, но внимания на них не обращаю. Не сейчас. Как указано в сообщении, поднимаюсь на второй этаж, где расположены комнаты отдыха, открываю дверь с цифрой два.
Снова полумрак, снова пространство освещает лишь несколько крошечных светильников над головой, расположенных по кругу. Ощущение, будто я нахожусь в спальне Куагмира* с круглой кроватью и мини-баром (Прим. автора: персонаж из мультсериала «Гриффины». Бабник и ловелас). Но из мебели здесь стоят только кожаный диван и прозрачный кофейный столик.
Сажусь на диван спиной ко входу, упираясь коленями в спинку, кладу руки на мягкую черную кожу и… Нет, в этот раз уже не так страшно. Может, из-за коктейля, который допила, перед тем как подняться наверх, или же из-за понимания, что со мной ничего не произойдет. По контракту он не имеет права вредить моему здоровью. Во время его действия.
А вот потом…
– Добрый вечер, Донателла.
Когда он успел войти? Не услышала, как закрывается дверь, как щелкает замок. И как он оказывается рядом. Заставляет прислушиваться к каждому шороху. К его дыханию. К шуршащим звукам за спиной.
Потому что меня снова лишают зрения черным шелком.
– Что привело тебя в клуб? – в его голосе слышится мягкая усмешка.
– Хотела отдохнуть после тяжелой недели. А тебя?
– Не задавай глупые вопросы.
Его рука моментально ложится на поясницу. Нажимает, заставляя выгнуться. Спускается ниже к оттопыренной попе. Перестаю дышать, замираю в ожидании новых действий. Но он не двигается. Пока…
– Ай, – вскрикиваю, когда прилетает сильный шлепок по правой ягодице.
– Тише.
Еще один, но уже по левой ягодице. Эй, мне больно, вообще-то! Может, не будешь? Ах да, забыла, я не имею права сказать «нет». Но больше на мою попу не покушаются. Услышал, видимо.
– Красивое платье, – медленно задирает подол до талии. – Носи чулки, колготки меня раздражают.
– Этого нет в договоре.
– Мы внесем этот пункт.
С этими словами он резким движением разрывает тонкий капрон между ног. Чувствую, как маленькие стрелки бегут вниз и скрываются в сапогах на шпильке. Черт! Как я домой поеду? На улице не так уж и тепло. Да и люди пялиться будут. Или он на этот случай приготовил запасные?
Однако эти мысли отходят на второй план, когда его пальцы отодвигают трусики в сторону, заставляя прохладу проникнуть в самое сокровенное место. Ненадолго.
– Не сдерживайся, – приказывает мужчина, после чего мою плоть обдает резкой волной жара. Или ударом тока. Не знаю. В общем, чем-то очень неожиданным. – Сказал, не сдерживайся.
А я, по-твоему, что делаю? По коже и так дрожь бежит, а я не знаю, как реагировать на эти касания. На то, как он поглаживает маленький бугорок, как спускается ниже и входит в меня.
– Тебе нравится, – звучит скорее как констатация факта, а не как вопрос. – Я говорил, что ты не уйдешь без удовольствия, – продолжает шептать, двигая пальцами внутри. Не входит и выходит, а сгибает, как бы приманивая. Стимулирует одному ему известную точку в моем теле. А я…
Черт, я выгибаюсь! Только не знаю, от чего именно: в попытке оказаться дальше от мятного аромата или же подставляя себя под власть его пальцев, доводящих до непонятного жара, проникающего в каждую клеточку.
Мне жарко. Душно. Воздуха не хватает. И я не в состоянии остановить его. Не имею права. Каждый раз повторяю про себя, когда мне хочется все прекратить. Стыдно.
И приятно… было, пока между ног снова не стало прохладно.
– Двигайся к краю, больше прогнись, – новый приказ. И я выполняю его незамедлительно, не вникая в суть. Все скоро закончится. Совсем скоро, Ло. Потерпи.
– Понравилось? – вот теперь спрашивает.
– Нет.
– Врешь, – на правую ягодицу прилетает сильный шлепок, но не такой, как в прошлый раз. Чуть слабее. И всего один. – Ты течешь, Донателла.
Это неправда. Не теку. Я даже не возбуждена! Откуда смазке появиться?
Однако мужчина моментально вытесняет сомнение и отрицание из головы своим языком. Трогает кончиком рядом с плотью, проводит влажную дорожку вверх, все еще не касаясь эрогенных точек.
– Ах, – выходит из уст. На автомате. Уже не по моей воле. И не от неожиданности. Ногти вонзаются в черную кожу. Тоже на автомате. Когда кончик его языка коснулся самой чувствительной точки на моем теле.
Все чувства, казалось, обостряются, когда он впивается языком и губами между ног. Его ласки из нежных превращаются в резкие и жесткие, выбивая изо рта порочные стоны. Перестаю понимать, что происходит вокруг, зачем я здесь и почему эти движения мне не противны? Почему я не ненавижу этого мужчину, а, наоборот, желаю, чтобы он не останавливался ни за что на свете?
И почему меня трясет в сокрушительном удовольствии…
– Хорошая девочка, – шепчет на ухо, в то время как я чуть ли не сползаю по дивану от сильнейшего в жизни оргазма.
Из-за накрывших меня волн наслаждения не слышу, как звенит железная пряжка, а позади раздается звук рвущейся фольги. И как он заполняет меня целиком и полностью. Двигается вперед-назад резко, быстро, подтянув мое обмякшее тело к себе. Теперь я стою на коленях, а не лежу грудью на спинке дивана. Стою и чувствую новые волны возбуждения.
Мужчина опускает на кожу за ухом рваные выдохи, руками резко расстегивает молнию на груди, но не до конца. До талии. Лифчик в этот раз не снимает, а опускает чашки и сжимает обнажившуюся грудь.
– Какая же ты чувствительная, – хрипит, сжав соски до легкой боли. До вскрика.
До какого-то нереального состояния, когда ты забываешь обо всем на свете. Не понимаешь, кто ты такая. Не помнишь имя, возраст, цвет волос, глаз. Жизненные проблемы, ради которых пришла сюда, и стонешь под мужчиной. Не толстым. Иначе почувствовала бы его живот. Но вместо этого спиной впиваюсь в острые пуговицы. Видимо, сегодня в рубашке. Или в деловом костюме.
Отголоски сознания пытаются добраться до меня, но бесполезно. Потому что мне хорошо. Впервые не думаю ни о чем и готова на все, лишь бы молча подчиниться этому мужчине.
И кончить… снова. С диким вскриком и дрожью, после которых я вновь повисаю на спинке дивана.
Незнакомец изливается спустя пару секунд. В презерватив, как я поняла. Хорошо, что кто-то из нас заботится о контрацепции. Боже, почему я думаю об этом только сейчас?
– Умница, – целомудренно целует меня в висок. – Слева в пакете будут чулки и салфетки. Повязку можешь снять через десять секунд после моего ухода. Договор с подписью оставь на диване. До встречи, Донателла.
О проекте
О подписке