Цитаты из книги «Тень ветра»

Ну вот, – сказал Фермин. – Три святых у моей Испании: святая Досада, святая Ханжа и святая Жеманница. Ничего удивительного, что о нас рассказывают анекдоты.

В те украденные у нас годы конец детства приходил не по расписанию, а когда вздумается, как поезда «Ренфе».

Латынь, парень. Мертвых языков не существует, есть лишь заснувший разум.

Мне вдруг пришло в голову, что за каждым корешком таится безбрежный непознанный мир, в то время как за этими стенами течет совсем другая жизнь, с ежевечерними футбольными матчами и радиосериалами, скромной утехой тех, кто едва ли способен разглядеть что-либо дальше собственного носа.

Знает ли безумец о своем безумии? Или же безумны окружающие, пытающиеся убедить его в его сумасшествии, пытаясь таким образом защитить собственное иллюзорное существование?

Инициатива? От меня? – А вы как думали? Приходится чем-то платить за преимущество справлять малую нужду стоя.

Я чувствовал себя окруженным миллионами стертых из людской памяти страниц, планетами и душами, оставшимися без хозяина, уходящими на дно океана тьмы, в то время как пульсирующий за этими стенами мир день за днем беспамятел, не отдавая себе в том отчета и считая себя тем мудрее, чем более он забывал.

Последние дни войны оказались началом настоящего ужаса. Барселона, жившая далекими сражениями, была словно гнойная рана, готовая вот-вот открыться. Это были месяцы перестрелок, бомбардировок и голода. Призраки убийств и заговоров уже несколько лет разъедали душу города, но, несмотря на это, многие хотели верить, что война еще далеко и гроза обойдет стороной. Надежды только усугубляли неизбежное. Когда пришла настоящая боль, сострадания уже не осталось. Ничто так не способствует потере памяти, как война, Даниель. Мы молчим, а нас пытаются убедить, будто все, что мы видели, что делали, чему научились от себя самих и от других, – не более чем иллюзия, страшный сон. У войны памяти нет. Никто не осмеливается осмыслить происходящее, а после уже не остается голосов, чтобы рассказать правду, и наступает момент, когда никто уже ничего в точности не помнит. Вот тогда-то война снова возвращается, с другим лицом и под другим именем, чтобы поглотить все, что оставила за собой.

Что ж, не беда, ведь самое интересное в женщинах – открывать их. Каждый раз – будто впервые, словно прежде ничего не было.

В одной из книг Хулиан написал, что случайности – это шрамы на теле судьбы. Но случайностей не бывает, Даниель. Все мы – марионетки в руках собственного бессознательного