Данный подход по сути своей антитеоретичен и связан с личностью психотерапевта, с его способностью свободно и спонтанно реагировать на сложившуюся ситуацию, хотя ученики Витакера более «концептуальны», чем их учитель, и Нейпир, в частности, неоднократно подчеркивает в книге этот факт. Символическая семейная терапия на личностном опыте – это отнюдь не совокупность техник и концептуальных схем, но личностно-экзистенциальный подход к психологической помощи семье, ориентирующийся на духовные аспекты человеческого бытия. В этом контексте из всех семейных терапевтов Карл Витакер – один из наиболее продвинутых. Он активно противостоял технологическому засилью в области семейной терапии и повсеместно утверждал необходимость учета личностного опыта – как клиентов, так и психотерапевтов. Витакер верил в то, что активное и деятельное личностное вовлечение семейного терапевта и его забота – самый лучший способ произвести в семье позитивные изменения. Цель семейной терапии – личностный рост членов семьи, особенно в таких сферах, как сензитивность и «возможность делиться своими чувствами». Освобождение от симптома, приспособление к социуму и профессиональная деятельность представляются важными для личностного роста, но не такими критическими, как личностная целостность, соответствие между внутренним опытом и внешним поведением, свобода выбора, гибкость во взаимоотношениях между членами семьи, меньшая зависимость и все расширяющийся личностный опыт.

В рамках этого подхода достигается гармоничная целостность в работе одновременно на межличностном и внутриличностном уровнях, а непосредственный опыт семейно-терапевтического процесса сочетается с исторической межпоколенной перспективой (в частности, в книге блестяще показана эффективность включения в процесс маленьких детей и пожилых бабушек и дедушек и подчеркивается важность взаимодействия в ходе терапии всех членов нуклеарной и расширенной семьи).

Парадоксальность подхода Витакера, в частности, состоит в том, что он пытается вывести семью из равновесия, ибо, как он полагает, только на фоне состояния общесемейной тревожности происходят действительно значимые изменения. В терапевтических целях профессионал должен присоединится к семье, а затем стать достаточно свободным для того, чтобы противостоять ей. В ходе семейно-терапевтического процесса по Витакеру осуществляется (в конце-концов даже клиенты это осознают!) гармоничное сочетание нежности и жесткости, а эмпатия и юмор помогают преодолеть излишнее напряжение, а иногда и противостоять отчаянию, когда субъективная истина находится не в чем ином, как в понимании абсурдности возникшей ситуации.

Слово «символическая» в названии подхода означает прежде всего то, что психотерапевт становится символической фигурой для семьи, и при этом символизирует главным образом тот аспект семейной культуры, который актуально отсутствует или недостаточно представлен в данной семье. С другой стороны, он помогает членам семьи «не символизировать» друг друга, а жить в позитивном (реальном) измерении и быть самими собой. Таким образом семейный терапевт стремится деконструировать (по сути дела работая на стыке аналитической и когнитивной традиции) символическое в семейной культуре, сделать его реальным.

Семейно-терапевтический процесс представлен здесь не только с точки зрения профессионалов, но и членов семьи; убедительно показано, насколько им трудно, а иногда и страшно участвовать в этом процессе. И еще книга показывает, что есть проблемы, сходные у всех семей, и читатель будет двигаться сквозь текст с явным узнаванием того, что происходит в его собственной семье. В этом аспекте следует подчеркнуть оригинальность подхода авторов к иллюстрации своих теоретических положений примерами из практики. Дело в том, что представленная в книге семья Брайсов в реальности не существовала, она является символическим обобщением тех семей, с которыми работали авторы. Брайсы отражают реальный профессиональный и личностный опыт Витакера и Нейпира, что ценно само по себе.

Итак, в семейной терапии на личностном опыте большое место уделяется личности профессионала и распространено убеждение, что основным орудием семейного терапевта является он сам. «Прежде чем окружить себя доспехами теорий и техник, которые смогли бы обеспечить нашу безопасность… жизненно важно заглянуть в собственный мир ценностей и убеждений…»^[3] Согласно К. Витакеру, независимо от уровня образования и профессионализма те мерки, которые психотерапевты прилагают к клиентским семьям, хорошо отражают их собственные личностные установки, предубеждения, комплексы и жизненный опыт. К. Витакер убежден: если психотерапевтический сеанс бодрит самого терапевта, то и пациенты неизбежно получают пользу. Утверждается также, что семейный терапевт может сохранить свою профессиональную полезность и избежит «сгорания», когда будет всерьез принимать во внимание свои собственные потребности, относиться к себе как к самоценной и самодостаточной личности и не даст собой манипулировать. В этой связи подчеркивается необходимость понимающей и принимающей профессиональной среды – позитивно-ориентированного сообщества семейных терапевтов (сами Витакер и Нейпир на страницах данной книги продемонстрировали маленькую модель такого сообщества).

Итак, книга, которую сейчас держит в руках читатель, – большое подспорье в семейно-терапевтической работе. Но не потому, что в ней представлены те или иные техники психологической работы с семьей, а потому, что здесь отражен живой дух классической семейной терапии. В отличие от упомянутой выше книги «Танцы с семьей», все тексты, включенные в данную книгу, написаны учеником и сотрудником Витакера Огастусом Нейпиром, но голос Витакера присутствует в ней отнюдь не в меньшей, но даже в большей мере. Книга эта, по сути дела, – продукт их со-трудничества, со-творчества, со-бытия, как, собственно, и всякая эффективная семейная терапия.

Как писал один из классиков семейной терапии, профессор Рочерстерского университета (США) Лиман Винн (Lyman C. Wynne) в рецензии на книгу в 1978 г., книга «Испытание семьи» – замечательное учебное пособие по семейной терапии, «восхитительно-новый и оригинальный путь введения в семейную терапию»^[4] (автор этих строк встречался в 2000 году, в ходе своей поездки в США, с Лиманом Винном, и именно он посоветовал издать книгу в России). С его точки зрения Витакер – поистине уникальная фигура в мировой психотерапии, и его коллега Нейпир понял через Карла и совместно с ним «душу» семейной терапии и избрал наиболее адекватный способ донесения этой души до читателя.

Книга К. Витакера и А. Нейпира принадлежит к числу классических для семейной терапии еще и потому, что по ней учились не только семейные терапевты, но и их клиенты; и те и другие – важные элементы в семейно-терапевтическом процессе. Ведь быть клиентом – это то, чему тоже необходимо учиться! Книга адресована не только профессионалам, но и потенциальным клиентам, которым трудно разобраться со всей сложностью и многообразием течений и подходов современной семейной терапии и которым хорошо бы еще до начала работы понять суть этого направления психологической помощи. Так вот, можно полагать, что книга, которую держит в руках читатель, хорошо эту суть схватывает. При этом принципиально важно, что о семейной терапии популярно рассказывается на таком высоком профессиональном уровне. Кроме всего прочего, эта книга – просто хорошее и умное чтение; она написана как захватывающий роман, отнюдь «не птичьим», но живым литературным языком, даже ее теоретические главы.

Полагаю, что переводчики, редакторы, художник и издатель – каждый внес свой позитивный вклад в издании книги на русском языке. Однако перевод ее оказался вовсе не простой задачей – ведь трудности перевода, как убедительно показано в фильме, на который я сослался в начале этого предисловия, универсальны. Вспоминается, например, как один из переводчиков, не понаслышке знакомый с американской культурой, отстаивал в 16-й главе вариант перевода слова «bastard», которым Кэролайн в пылу чувств характеризовала самого Витакера, как «ублюдок», что вызвало возражения у научного редактора и других переводчиков (учитывая многоголосие внутри переводческого коллектива, мы, в результате бурных дискуссий, решили все-таки не употреблять это слово и перевели так: «Послушайте, вы, психотерапевт (а не „ублюдок“ – А.Ш.), я совершенно не заинтересована в том, чтобы жертвовать собой…" – на том основании, что в отечественной культуре такое обращение клиентов к психотерапевту просто невозможно и читатель нас не понял бы (что поделаешь, если семейная терапия первоначально возникла в США, а у нас совсем другие традиции и другая культура!). Действительно, подобно тому, как герои упомянутого фильма постоянно нуждались в переводе не только на уровне разума, но и на уровне чувств, так и наш перевод потребовал не только когнитивно-интеллектуальной, но и эмоционально-личностной вовлеченности всего переводческого коллектива, нашей профессиональной (и не только!) семьи.

А.З. Шапиро, кандидат психологических наук