Книга-завлекалочка, книга-разъяснялочка... Вполне серьезно к «Драконам Эдема» отнестись нельзя, хотя бы потому, что они устарели. Не драконы сами по себе, они-то как раз в своем обычном состоянии – караулят добычу, устарела книга, написанная в середине 70-х. Хотя человеческий мозг с тех пор не сильно изменился, биологическая наука успела уйти далеко вперед, уже в редакторских комментариях много замечаний по поводу актуальности той или иной теории. Мне трудно критиковать по существу, так как я обладаю крайне скудными знаниями по нейрофизиологии, да и серьезные ученые не могут договориться по поводу множества самых важных вопросов. Вся ли наша разумность заключается в мозге или есть другие места, в которых можно разместить также и душу? Является ли человек целиком и полностью продуктом эволюции или были какие-то другие факторы как-то: господь Бог, инопланетяне, мутации? Вряд ли кто-то однозначно может ответить на эти вопросы, поэтому каждый выбирает для себя, какой гипотезы ему придерживаться.
Карл Саган выбрал эволюцию, борьбу за существование по Дарвину и всемогущество мозга, который, тем не менее, имеет свои маленькие слабости, свою внутреннюю борьбу противоположностей, иногда приводящую его владельца, человека, в крайне неудобные положения. По теориям, на которые опирается Саган, в нас присутствует вечное противостояние рептилий (драконов, змеев, динозавров), хищников и человека разумного, каждый из которых представлен разными отделами мозга. Знайте, когда вы испытываете приступ немотивированной агрессивности или панического страха, это ваш Хищник сорвался с цепи, а если вам хочется просто холодно кого-то уесть или указать ему свое место, это древний Змей выполз из самой архаической части мозга и стремится занять высшую ступень в иерархии. Если при этом еще учесть, что правое и левое полушария тоже не совсем в ладах, то можно понять, как трудно быть человеком. Но именно это Карла Сагана и восхищает: несмотря на все сложности, человек продолжает развиваться. По его мнению, следующая наша ступень – это увеличение головы, чтобы разместить в ней больше мозгов, но возможно это будет, когда люди откажутся от полового размножения внутри женщины, ограниченные возможности которой не позволяют выпустить на свет большеголовое потомство. Также замечательной задумкой, по его мнению, является вживление в мозг электроники для более эффективной реализации отдельных функций.
Все эти интересные теории подкрепляются большим количеством достаточно любопытного материала. Пик моего восторга был, когда автор рассказывал об опытах над обезьянами, которых учили выражать свои мысли. Я полюбила обезьян, они просто замечательны. Правда, обучить их человеческому языку не удалось, потому что голосовой аппарат не приспособлен, к трем годам детеныш обезьяны, воспитывавшийся вместе с ребенком, научился говорить только «мама», «папа» и «суп», а вот язык немых контрольная группа шимпанзе смогла освоить, они даже научились немного на нем абстрагировать. «Отведав арбуз, Люси определила его как «сладкое питье» или «фрукт для питья», а съев первую в своей жизни редиску, которая обожгла ей рот, после этого всегда называла ее «плакать больно пища». Это очень напоминает примитивные языки с их «огненной водой». Дальше, еще лучше: «Макаку-резус, которая вызывала у нее (обезьяны по кичке Уоши – olastr) неудовольствие, она многократно именовала «Грязная обезьяна, грязная обезьяна, грязная обезьяна». Или вот этот перл: «Лана в приступе творческого негодования назвала своего учителя «Ты, зеленое дерьмо». Обезьяны также имеют свои культурные пристрастия: «...шимпанзе предпочитают джаз року, а фильмы про шимпанзе фильмам про людей. К январю 1976 года Лана просмотрела киноленту «Анатомия развития шимпанзе» 245 раз. Вне сомнения, она приветствовала бы расширение фильмотеки». Как вы думаете, на кого будет похож обезьяний бог?
Немало удовольствия мне принесли и некоторые культурные изыскания, например, ранее не известное мне сведение, что «римский историк Плиний утверждал, что страус, тогда только что открытый в природе, появился в результате скрещивания между жирафой и комаром». Если исходить из такого научного предположения, то следующее рассуждение Сагана о том, «что комар в этой ситуации должен был быть самцом, а жирафа — самкой», совсем не кажется абсурдным. Действительно стоящим внимания мне показалось также, что «древние греки писали бустрофедоном («как пашут на быках»), то есть слева направо на одной строке, справа налево — на следующей». Это наблюдение приводится в связи с рассуждением о том, что возможно направление письма зависит от того, какое полушарие является приоритетным у того или иного народа, в этом свете древние греки предстают весьма любопытной нацией. А что можно сказать об оригинальной авторской теории, основанной на данных о наблюдении за пигмеями, «что возделывание марихуаны исторически предшествовало земледелию вообще, а затем привело к созданию цивилизации»? Правда, высказано это предположение вполне шутливым тоном и, между прочим, сопровождается комментарием редакции, что марихуана не возделывается, а является наркотиком, получаемым из конопли, но данное утверждение доказывает, что Карл Саган не боится самых смелых открытий.
Подводя итоги, могу сказать, что отношение к этой книге по мере чтения у меня несколько раз изменялось, я то веселилась, то недоумевала, иногда хотелось поспорить, а иногда было просто скучно. Считать это серьезным трудом я не склонна, но прочитать его, чтобы обогатить себя парой свежих мыслей, которые потом захочется обдумать на досуге, вполне возможно. К достоинствам этой книги можно отнести то, что она будит интерес к теме. Мне, например, захотелось почитать что-нибудь более серьезное по нейрофизиологии и теории эволюции, а это уже неплохой результат.