Цитаты из книги «Ведьмина ночь»

– Некогда мой предок, приняв эти земли, дал зарок их хозяевам беречь и хранить. – Государю? – И государю клятву само собой, но земли эти… – Заповедные, – подсказала я. – Именно. И потому не приняли бы они пришлого. До того то ли пятеро, то ли шестеро пытались тут порядки свои поставить… в общем, где-то там и остались. Ага, местные леса густы и необъятны. Это даже если болота в расчет не брать.

– Скоро будет та самая ночь, одна в году, когда сокрытое становится явным. Когда миры касаются друг друга и отворяются врата… …и те, кто обретается на той стороне, получают шанс заглянуть на эту.

– Может, просто интроверт? – предположила я. – Чего?! Что за срам… – Это в том смысле, что одиночка… – А… так бы и сказала. Твоя правда, еще тот бирюк.

– А это Маверик. Маверик тут за дворецкого. На самом деле он очень хороший и добрый! Верю. Охотно даже верю, потому что под взглядом мутных сизых глаз просто-таки цепенею. Верно, не привыкла к такой концентрации доброты.

– Всякая вода – не просто вода, а кровь земли. Только не каждому сил хватает от самого сердца взять…

Сон, который не сон. И явь, что не совсем явь.

Ибо не бывает такого, чтобы чудовище да без героя, его повергшего, существовало.

…а еще наш наставник по фольклору говорил, что цмок, как и многая иная фольклорная нежить, – суть образ собирательный. Времена тяжкие, то набеги, то войны, то чума какая. Вот и воплощались все эти беды неодолимые в воображении людском, преобразовывались, порождая чудовищ. И героев.

– Так… вышло. Давно… говорят, что во времена незапамятные, еще до того, как земли сии князю отошли, были тут болота. На подоконник опустилась толстая ночная бабочка. – А на болотах тех змей жил, цмок, преогромный и прелютый. Спал во глубинах. А коль просыпался, то начинал грабить да изничтожать все живое, до чего дотянется. Сказка. Из тех, кому самое место на страницах «Краткого курса народного фольклора».

Чудесно. С одной стороны упыри. С другой – оборотни, то есть метаморфы. И как мне там было обещано? Места заповедные. Чую, заповедней некуда.