Глава 16

Одежду доставили в пятницу.

Я возвращалась с занятий в компании мастера Витгольца, который то ли охранял меня от неведомого супостата, то ли присматривал, чтобы в очередное дерьмо не вляпалась, но довел до двери. А когда я, оную дверь открыв, издала сдавленный писк, решительным рывком отбросил меня к стене.

Заглянул.

Хмыкнул и поинтересовался:

– Чего это вы, Маргарита?

Действительно, чего это я… Я, между прочим, комнату в порядке оставляла, без всяких там пакетов, которые громоздились на полу, стояли на кровати и на стол покусились, впрочем, несерьезно, не посмев подвинуть массивные тома учебников.

– Не ожидала, знаете ли, – я потерла шею.

И от стены отлипла.

А что, силенок у мастера изрядно – еще немного, и в госпиталь пришлось бы возвращаться, лечить ушибы и потенциальные трещины в ребрах. Но впредь наука будет: язык надо за зубами держать.

– Сами же просили…

– Я куртку просила, – я все же в комнату заглянула и повела носом. Пахло… ванилью и шоколадом и еще, кажется, карамелью… в целом кондитерской. – А это что?

Я вытащила из ближайшего пакета нечто розовое и воздушное, усыпанное мелкими стразами, которые в тусклом свете сверкали весьма нагло.

Мастер хмыкнул и отвернулся.

Похоже, рекомое нечто являлось весьма интимной частью гардероба… ага, в том же пакете трусики обнаружились, если так можно назвать пару ниток, тоже стразами украшенных.

Я решительно сунула шелковое это великолепие обратно в пакет, а пакет протянула мастеру:

– Вернете…

– Куда?

– А мне откуда знать? Тому товарищу, который покупал.

Во втором обнаружились туфли на каблуке-карандаше… ага, и брючки имеются, клетчатые и шерстяные, правда, длиной чуть ниже колена, но все хлеб… Брючки оставим. Свитерок и вовсе неплох, мягонький, даром что ядовито-розового цвета и с бусинками в придачу. Бусинки срежу, а цвет… случалось мне и более ядреные расцветки на́шивать.

Главное, тепло.

Еще один пакет с бельем… тоже мастеру.

– Маргарита! – одернул он. – Не забывайтесь.

– Я не забываюсь, я куртку ищу…

Пирожные.

– Хотите? – я протянула коробку мастеру и на всякий случай уточнила: – А то вдруг отравленные…

– Меня вам, значит, не жаль?

Я пожала плечами: что-то мнится мне, что опытного мага отравить не так и просто. Хотя… вспоминая папеньку… нет, лучше не вспоминать. Мелисса и та любезно сгинула, поэтому будем есть эклеры с кофейным кремом и радоваться жизни.

Куртка тоже нашлась.

Коротенькая такая, едва прикрывающая грудь, зато с бахромой и крупными костяными пуговицами. Примерив это великолепие, я вздохнула: гулять в нем можно, например, от общежития до машины, а от машины до ресторана. И то если над тобой зонт держат…

– Может, я все-таки сама съезжу, а то как-то… недопоняли мы друг друга.

Курточка на груди не сходилась. И вроде бы размер у меня не сказать чтобы выдающийся, но… то ли рассчитана на плоскогрудых, то ли вовсе не положено этакую красоту дизайнерскую застегивать.

– Вероятнее всего, – мастер задумчиво жевал пирожное, – произошла банальнейшая накладка. Вы же не думали, что санор Альгер сам пойдет по магазинам… Он отдал поручение секретарю, а та… одежда модная и дорогая…

– И нелепая… – пробурчала я.

Ладно… старая куртка еще есть, вот и пригодилась. Глядишь, месяцок-другой выдержит, а там как-нибудь да разрешится.

– Что вам надо?

– Что-нибудь удобное, крепкое и подходящее для здешнего климата, – в здравый смысл мастера я верила куда больше, чем в доброе отношение санора… как там его…

И что такое санор?

Похоже, надо еще и в учебник социологии заглянуть.

– Размер…

– У кастеляна. Вам же форму будут выдавать, – мастер вытер пальцы о рукав. – А одежку оставьте… глядишь, и пригодится.

Ага… напялю розовый балахон и пойду домогаться Айзека…

Тьфу…

А утром снова дождь зарядил.

И шел весь день.

И сырость, пробравшаяся в комнату, оживила плесень, желтые и зеленые пятна ее расцвели на стенах, а у меня появилось острое желание удавиться.

Или, как вариант, удавить кого-нибудь…

Например мастера Ульграф, которую прислали, чтобы оценить мою готовность к зачислению на первый курс. Она появилась в классе без предупреждения, вплыла, что твоя каравелла, и была столь же крутобока, сколь и заносчива.

Лиловый бархат платья.

Тройная нить жемчуга.

Перстни на полных пальчиках и белые волосы, уложенные высокой башней. Напудренное личико. Кармин губ и перламутровые тени. Резкий запах духов, в которых доминировала гардения. Мастера Витгольца дама удостоила кивком, мне же достался взгляд, преисполненный… надо же, и презрения, и отвращения, и недоумения. Она явно не понимала, как оказалась здесь и для чего.

– Продолжайте… – небрежный жест.

– Мастер Ульграф, – мой наставник поклонился. – Что привело вас…

– Слухи, любезнейший, слухи… Поговаривают, что у вас появилась крайне интересная девочка… Вот, захотелось взглянуть… В конце концов, через две недели мы будем решать, стоит ли возиться с нею…

Медовый голос.

И тон нейтральный, но не покидает ощущение, что, будь воля этой дамы, меня мигом выставили бы за ворота. Я поежилась.

– Так что продолжайте… не обращайте на меня внимания… я просто смотрю…

Я вздохнула.

И закрыла глаза.

Именно что… смотрит, и не она одна, полагаю, смотреть будет. И мне ведь не впервой сталкиваться с людьми, которым я не нравлюсь, просто так, без причины не нравлюсь.

Переживу.

Расслабиться и забыть… только забыть о даме не получалось. Она то вздыхала, то двигала стул, и как-то так, что ножки его издавали резкий, неприятный звук, то… Я стиснула зубы.

Терпение, и еще раз терпение.

Она нарочно пытается вывести меня из себя, только непонятно зачем… или понятно? Если дама действительно имеет отношение к университету и экзаменам…

Я в очередной раз сбилась.

Я и так магию свою почти не ощущаю, а тут еще эта… И недоформированное заклятье погибло в ладони, уколов пальцы теплом.

– Вижу, – скрипучий голос вызвал острое желание швырнуть в тетеньку чем-нибудь этаким, – что не зря пришла. Сколько вы занимаетесь? Пару месяцев, а прогресса нет… и, полагаю, не будет…

– Мастер…

– Молчите, любезнейший, ваше отношение мне известно и заставляет задуматься, права ли я была, позволив вам остаться в этих стенах…

Дама патетично обвела рукой упомянутые стены.

Чтоб тебе…

– Я буду ставить вопрос перед попечительским советом. Мы не можем закрыть глаза на нарушения столь явные. И если вы думаете, что мастер Варнелия вам поможет…

– Не имею обыкновения прятаться за женскими юбками, – сквозь зубы произнес Витгольц, и тонкое перышко в его пальцах с треском разломилось пополам.

– …вынуждена вас разочаровать, мастер в скором времени покинет это место… ей сделали одно крайне заманчивое предложение…

Чтоб тебе облысеть в три дня, кошка драная.

Дама подобрала юбки.

– Вам же настоятельно рекомендую хорошенько подумать и принять верное решение, – взгляд ее блеклых глаз остановился на мне. – Не стоит рисковать карьерой ради… непонятно кого.

Удалялась она медленно, величественно, что, впрочем, не избавило от детского желания плюнуть в эту бархатом затянутую спину.

От плевка я удержалась.

А мастер, когда за дамой закрылась дверь, выругался. Затейливо так, с фантазией. И потер ладонью лоб, пробормотав:

– Ее нам только не хватало…

– Кто это вообще? – как ни странно, страха не было, зато появились здоровая злость и желание доказать всему миру и, в частности, конкретно этой вот дамочке, что она не права.

– Это мастер Фиона Ульграф, фрейлина ее величества, председатель попечительского совета, и не только нашего, мать жениха Лили и добрая подруга вашей бабушки.

Ага…

Тогда понятно, откуда такая горячая любовь.

Ладно, фрейлине и ее величеству я нагадить пока не успела, разве что оное величество недолюбливает Айзека и втайне мечтает от него избавиться. Надо будет посмотреть, что тут с вопросами наследства, а то вдруг этот мажор следующее величество?

Но подруга бабушки, полагаю, заклятая, и сочувствующая, и если не знающая точно, что та опоила сыночка, то всяко догадывающаяся. Интересно, какие у дамочки на меня планы? Ведь имеются, этакие особы даже поход в туалет планируют.

С мастером тоже понятно.

Варнелия небось замуж не вышла по причине большой любви, только полюбила личность совершенно неподходящую, что не добавило симпатий… Да уж, весело…

– И что мы будем делать? – спросила я, надеясь, что голос мой звучит в должной мере беззаботно.

– Учиться, а там… – мастер усмехнулся и сказал: – Думаю, она ошибается… меньше всего Лили хочет работать во дворце. Просто мастер Ульграф очень тяжело воспринимает отказы. Да и не стоит забывать, что вы весьма ценный свидетель.

Ага…

Что ж… хоть какая-то польза от этого.

– Идите, Маргарита и не берите в голову.

Лили он нашел в саду, что было вполне ожидаемо. Она гладила трехлопастные листочки клевера, и красные головки того покачивались. Гудели шмели. Одуряюще пах безвременник, который пора было собирать. Хороший повод убраться из госпиталя…

– Нашла и тебя? – Витгольц присел рядом с пышным кустиком и, подняв ножницы, осторожно срезал веточку, усыпанную белыми цветами.

Варнелия вздохнула и пожаловалась:

– Иногда с людьми тяжело… представляешь, она сказала, что собирается дать объявление о скорой свадьбе. Мол, королевскому целителю негоже быть незамужней, – Лили фыркнула и добавила: – И ведь на самом деле она верит, что облагодетельствовала меня. Она столько сил потратила, добиваясь этого места… А я, такая неблагодарная… Боги, я не знаю, как еще ей объяснить!

– Никак.

Запах безвременника стал навязчивым.

И тяжелым.

Щелкали ножницы, и корзинка наполнялась.

– Осторожно, – Лили нахмурилась. – Чуть выше от стебля. Оставляй как минимум почку, а лучше две, чтобы…

– Я помню…

– Ты слишком неуклюжий. Отдай!

Витгольц протянул ножницы и сказал:

– Полагаю, скоро она несколько… переменит свое мнение.

– В каком смысле? – Варнелия ловко обстригала куст, складывая хрупкие веточки в корзинку.

– Маргарита что-то ей пожелала… не знаю, что именно, но я ощутил слабый направленный всплеск…

– Тедди!

– Что?

– А если…

– Если бы достопочтимая мастер Ульграф рухнула бы на пол, я бы тебя позвал. Но она жива, бодра и по-прежнему полна яда, значит, ничего смертельного. А остальное… ей не помешает немного встряхнуться.