Цитаты из книги «Механическое сердце. Искры гаснущих жил»

Сумеет. И даже нарисует. Леди Евгения говорила, что у Таннис талант к рисованию… – Не заберешь?Ведь она знает ответ. И Кейрен подтверждает догадку: – Когда мы его поймаем, заберу непременно.

Тормир из рода Зеленой Сурьмы, прозванный Большим Молотом, занимал пост главы полицейского управления последние двадцать лет. Поговаривали, что должность эта была создана специально для него и что серый особняк был выстроен с учетом пожеланий Молота, оттого и так замечательно они друг к другу подходят. Тормир носил сизые сюртуки, скроенные

Минута к минуте. Шелест воды, где-то далеко, но сам этот звук вызывает жажду. И Кейрен часто сглатывает. Нет, фляга на треть полна, но… надо беречь. Время.Тянется. Холод пробирается под кожу. Порой Кейрену начинает казаться, что

появляется. Заводов нет. Баржа проплывает в половине шестого… и мамаша встает. Отцу ничего, он храпит, а я слышу, как она встает и ходит, ворчит. У нее спина болит. А мазь воняет зверски… потом она посудой звенит, завтрак готовит… а в шесть уже Большая Бетти с углем ползет. У нее голос громкий. И за стеной тоже начинают копошиться. Стены в доме тонкие. Слышно все

женщину, от которой пахло подземельем. Камнем. Сыростью. Затхлой сладостью подземного гриба, отчего-то вызывавшей ассоциации со смрадом гниющего мяса. И сквозь этот кокон чужих ароматов все же пробирался собственный запах Таннис. Сталь. Дым. Город

месте оставаться невозможно. Таннис бродит из угла в угол, и квартирка кажется ей еще более тесной, чем обычно. Она трогает стены, поклеенные старыми газетами, те пожелтели, засалились и пятнами поползли. И Таннис остервенело трет руки о штаны

которая то вспыхивала ярко, почти ослепляя, то отступала, оставляя знакомую тяжесть в висках. Стучали молоточки пульса, и Брокк то и дело прижимал пальцы к голове, пытаясь унять эту несвоевременную мигрень. – Вам плохо? – Сегодня на Кэри

Боясь неодобрения, Брокк одевался тщательно, долго возился с шейным платком, а камердинер хмурился, но не предлагал помощь. И это тоже было правильно. – Садись. – Дед заметил Брокка не сразу, а заметив, указал на место, прежде принадлежавшее маме.

замечать жену. А сегодня… слишком быстро все изменилось. Один вечер. Одна ночь. А ему уже невыносимо сложно не разглядывать ее. Тонкая шея – волосы Кэри подобрала, закрутив на затылке строгий узел, – и пара светлых прядок, невесомых, слегка касающихся кожи. Тень на узком плечике… Острый подбородок с ямочкой.

занялись домами. – Собственный голос показался Таннис глухим, чуждым. Она съежилась под одеялом. В тот первый раз, когда случилось остаться в убежище надолго, спали вместе. И Таннис прижималась к тощему боку Войтеха, а сама обнимала Вельку, который во сне ерзал, всхлипывал и дергал ногой. Войтех же лежал до того спокойно, что Таннис испугалась даже – дышит ли. Дышал