Глава 5. В которой вновь появляется демон

Только очень ленивая женщина выходит замуж один раз.

…запись в дневнике панны Кульбачей, сделанная аккурат после четвертого ее замужества.

Катарину ждали в парадной.

Ждали, судя по всему, давно, потому что стоило ей толкнуть тяжелую дверь, и в лицо пахнуло перегаром. Запах его, застоявшийся, тяжелый, был столь отвратителен, что Катарина сделала шаг назад. Это, собственно говоря, ее и спасло.

Громыхнуло.

Оглушило.

И ослепило вспышкой. И все это как-то сразу… она отшатнулась. Щеку обожгло жаром, и Катарина, прежде чем понять, что, собственно говоря, происходит, выбросила руку. Пальцы сами перекрестились, оживляя встроенный в перстень амулет. Песчаный вихрь вырвался из руки, эту руку выворачивая, болезненно, почти до перелома. И Катарина стиснула зубы, сдерживая стон.

Кто-то закричал.

И снова громыхнуло. А вихрь, разворачиваясь, полоснул шершавыми крыльями по лицу, заставляя опомниться.

Отступить. Упасть.

Перекатиться.

И плевать, что новые чулки, а с ними и юбка – отличнейшая, между прочим юбка, к которой Катарина успела душевно привязаться – испорчены. Холод опалил колени. И подтаявший за день снег забился в сапоги.

…крик перешел в визг. А визг был заглушен шелестом. Песчаный змей, воплотившись на мгновенье, выглянул из темноты. Он, огромный, с трудом помещался в тесноте парадной, и золотые кольца его заполнили и саму парадную, и узкий лестничный пролет, и площадку.

…только бы никто не выглянул…

…в золоте колец, таком ярком, что иного освещения не требовалось, тонули люди. Двое?

Нет, трое.

Третий уже почти исчез в раззявленной пасти змея, чьи черные глаза смотрели на Катарину. С насмешкой? С жалостью?

…хочеш-сь… хочеш-сь я дам тебе попробовать? – этот голос прошелестел в голове. – Коне-с-ш-но хочеш-с-с…

– Уйди, – попросила Катарина, затыкая уши пальцами. Кажется, по щеке плыло что-то мокрое. Кровь?

– З-саш-шем? – демон наслаждался. Он, получив свободу, пусть и ненадолго, не собирался упускать ни секунды. – Ты сама меня позвала…

– Позвала. А теперь уходи…

Человеческая тень растворилась в золоте, и змей повернулся ко второй жертве…

…они ждали…

…Катарину ли?

…или…

…нет, дом ее, пусть и не на центральной улице, но и не на окраине…

…да и время не сказать, чтобы позднее. Наверняка, люди проходили… да… проходили… и будь банальный грабеж… уже бы нашли кого-то… и сгинули… и вообще…

– С-смешные мыс-с-ли, – произнес демон, заглотив вторую жертву. До Катарины донеслась волна удовольствия. – Хош-шешь я позволю тебе расспросить?

– А взамен?

– Еш-шо один, – демон медленно выбирался на улицу.

…а сигналки сработали.

…не могли не сработать, и скоро появится дежурный наряд Особого отдела…

…вопросов избежать не выйдет. Дядя Петер учил ее отвечать правильно, но… все зависит не от ответов Катарины, а от того, насколько она действительно им нужна.

– Нет, – она сглотнула. – Уходи…

– Как с-скаш-шешь… – демон был на редкость сговорчив, что внушало определенные подозрения. И выкатившись из подъезда – третья тень исчезла, будто стертая песчаной его чешуей – змей рассыпался.

Ушел.

И остался.

Свернулся в перстне кольцом силы, ныне темной, сытой… довольной. А Катарина поднялась на карачки. Надо же, а еще утром ей казалось, что хуже уже не будет.

…группа зачистки.

…оцепление.

…красная лента с флажками, на которые быстро налип снег.

Холодный стальной бок повозки. От него пахнет спиртом и еще едковатой полынной настойкой, которой человек в черном протирает руки. Он не смотрит на Катарину, то ли занят своим делом, то ли счел ее слишком ничтожной, чтобы обращать внимания.

Никто не стал связывать ей руки.

И ноги свободны.

И вовсе она стоит, просто стоит, а могли бы запереть… не опасаются побега? Ну да, куда ей бежать-то… вот и стоит. Смотрит. Прижимает к щеке носовой платок… да уж, была красавицей, а стала и того лучше…

…а демон мог бы изменить все. Стоило лишь намекнуть…

…красота? Что есть красота… Катарина получила бы куда более ценный дар – очарование… и за малую цену.

– Заткнись, – прошипела она и со злостью ударила в стену, будто та могла бы причинить проклятому перстню вред.

– Не отстает? – раздался знакомый голос, в котором послышалась толика сочувствия. – Демоны, они такие… кстати, уровень третий?

– Второй.

Запираться не имело смысла.

…что теперь будет? Сочтут ли ее действия превышением пределов допустимой самообороны? Вовсе немотивированным нападением? Она ведь знает, как легко представить почти любую нужную картину. Свидетелей ведь не осталось.

– Второй, – задумчиво произнес Нольгри Ингварссон. – Ну да, конечно… стоило подумать… Песчаный змей Ассшара… вот, значит, куда он подевался… наследие учителя?

– Да.

…прощальный подарок, который она не желала принимать, но дядя Петер не привык к отказам. Обругал. И сказал, что перстень не должен попасть в чужие руки, а он попадет. Вон, соседи добрые уже хоронят, а похоронив, станут делить нехитрые пожитки…

…тетка, колечко увидав, стала требовать, чтобы Катарина его отдала. Конечно, куда ей, шестнадцатилетней посвистушке, серебро? Тетке нужней… тетка знает, как кольцо продать, а деньги… деньгам в хозяйстве всегда применение найдется.

…и ссора вышла.

Безобразная такая… из-за этой ссоры Катарина и ушла. А еще из страха, что тетка найдет способ кольцо отобрать…

– Позволите? – Нольгри Ингварссон стоял во дворе.

Темный плащ.

Высокие ботинки. Черная кожа. Белые шнурки. Странно это… кто так носит? И кто заправляет брючины в голенища? А на ботинки галоши надевает, но в этом как раз-то смысл имеется, да. Собственные туфли Катарины промокли.

И холодно.

В ноги тоже.

Разбитая коленка саднит… а могла бы затянуться сразу… если не очарование, то восстановление… разве не чудесно было бы забыть о ранах? О болезнях? О старости? Нет, не вечная жизнь, люди к ней не приспособлены, однако очень и очень долгая…

Катарина стинула зубы.

И попыталась стянуть серебряное колечко с мизинца. Как всегда – безуспешно.

– Настроился на вас? Бывает, – Нольгри Ингварссон взял руку Катарины. – Вы поранились… сильно досталось?

– Нет… ерунда… царапины… я даже не поняла сразу, что происходит…

– Но среагировали. Вас хорошо учили… да… поставьте за того, кто учил, свечу…

– Демон…

Он был рядом, заточенный в серебро, плененный и все равно куда более сильный, нежели Катарина. Всеведущий? Нет, но знающий много больше, чем жалкие людишки. И если бы она согласилась, демон рассказал бы многое…

…о ее снах.

…о ее врагах.

…и о тех, кто притворяется друзьями.

…о забавной игре с женщинами-бабочками и о том, кто считает себя учителем. Демон, пожалуй, мог бы указать на этого человека. И подсказать, как справится с ним. И многого не попросил бы, нет… всего-то пара жизней…

– Искушает? – Нольгри Ингварссон повернул руку влево. И вправо. Наклонился к самому кольцу, будто желая обнюхать его.

– Да.

– Не поддавайтесь.

– Не поддаюсь, – Катарина вздохнула. – Я знаю, дядя Петер рассказывал… и показал даже… мне было двенадцать. Старый козел. И пустырь. И демон… он не сразу этого козла несчастного…

– И вы испугались? – ее руку отпустили.

– Я… да… я перестала к нему приходить. Не к демону. К дяде Петеру. Я решила, что не смогу так… и не хочу так… и он сам меня нашел. Во дворе. Обозвал трусихой. Слабохарактерной. Он думал, я крепче, а я испугалась… я до сих пор боюсь, что однажды он сожрет меня…

…смех демона, что шелест песка. И кажется, Катарину затягивает в эту песчаную яму.

– Скажите, вы можете его снять? – она дернула кольцо, которое приросло к коже.

– Боюсь, что нет, – Нольгри Ингварссон наблюдал за ее попытками с немалым интересом. – Даже если отрезать вам палец, оно, полагаю, материализуется на другом… от подобных подарков непросто избавиться.

– Как… я никогда раньше… никогда… он учил выпускать, но я… я боялась… проклятье… я убедила себя, что это просто кольцо…

– Его не видят. Знаете? – Нольгри Ингварссон вытащил флягу. – Вот, выпейте. Вам не помешает. Демоны делятся на несколько категорий. Первая – разрушители. Само собой, названия условны, поскольку все они в той или иной степени разрушительны для нашего мира… дестректурирующие объекты.

Коньяк.

Опалил горло.

И демона почти заткнул. Вспомнилось, что демоны не любят пьяных, в затуманенное алкоголем сознание сложнее проникнуть…

…а ведь цена не так и высока. Пара жизней всего…

…и он не говорит, чьих жизней… пусть это будут какие-нибудь ублюдки… всегда ведь есть кто-то, кто заслуживает смерти… Катарина не согласна? Демон не станет спорить… но те девочки, которые умерли, неужели Катарине их не жаль? А других, что еще живы, но как надолго? Она ведь понимает, что игра началась и ставки выросли? И сама она не справится.

– Разрушители не отличаются умом, но обладают невероятной силой. Стереть с лица земли дом? Просто… что дом, они и с городом справятся без особого труда. Некогда эту способность разрушителей пытались применить. Идеальное ведь оружие… мощь, неуязвимость.

От коньяка становилось тепло, но вот голос в голове не исчез.

Он был слабым, не голос – эхо его…

…Катарина боится наказания? Но при толике таланта наказания избежать легко. Сегодня она убила троих, но ее оправдают, если бы не желали оправдать, разве вели бы просветительскую эту беседу?

– …однако выяснилось, что в силу своего… скажем так, небольшого ума, разрушители почти не поддаются контролю. Они с равным удовольствием стирали и свои армии, и вражеские… да и земли после их… скажем так, войн, становились совершенно непригодными для жизни. Однако при всем том куда более опасной была признана группа Менталистов. Опять же, понимаете, название весьма условное, – Нольгри Ингварссон практически силой вложил флягу в руки Катарины. – Пейте. Не стесняйтесь.

Она не стесняется.

Она пьет… и демона не слушает. Это ведь крайне неразумно, слушать демона, даже когда кажется, что говорит он разумные вещи.

– Они слабы… для демонов. Любой демон много сильней человека, что физически, что магически. И если бы не их неспособность существовать в нашем мире, нам было бы сложно, да…

…ничтожное создание, которое пытается поработить Катарину, использовать ее в собственных жалких целях. Его стоило бы сожрать.

Катарине достаточно захотеть и…