Глава 10. В которой случаются слухи, сплетни и расследования, а также телевидение получает достоверную информацию о чудесах Подкозельска

Сначала она говорила, что в нашей постели нет никаких запретов. А через месяц началось. То «с пельменями нельзя», то «ты куда арбуз тащишь».

Грустная история, услышанная одним семейным психологом.

– Снимаем! – завопил кто-то, и Калегорм окончательно сбился с мысли, чего с ним давно не случалось. Это заставило слегка нахмуриться, впрочем, окружавшие посла люди были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на какого-то…

– Доброго дня, – внук Владычицы оказался рядом. – Спасибо вам большое…

Выглядел он довольно странно.

– Тебя пытали? – Калегорм даже ощутил беспокойство, и вновь же не лёгкое, как обычно, но вполне себе ясное. Эмоции, разбуженные утренней медитацией, не спешили угасать.

– Нет… это я просто… выпил… немного…

Парень смутился и ладонью по волосам провёл. По остатках их.

– Вот и получилось…

– Ясно. Доброго дня, прекрасная дева, – о манерах Калегорм забывать не стал и, пусть никто из присутствующих не соизволил представить его, поклонился. – Рад лицезреть…

– Снимай же! – истошный вопль заставил девушку вздрогнуть. – Давай картинку… включение… прямой эфир!

– Связи нету. Какой на хрен прямой эфир…

– А когда будет?

– Когда-то будет… давай, работаем, как будто на прямой. Меня и коноплю давай! Вот, вот так… – коротко стриженая девица в белом брючном костюме встала перед конопляным полем. – Сегодня мы прибыли проверить информацию, полученную от местных жителей!

Девица взмахнула рукой.

– …многочисленные жалобы на нарушение закона со стороны Вельяминовых, которые долгое время прикидывались обыкновенными фермерами, однако теперь мы имеем возможность…

– Я её убью, – мрачно заметила девушка.

– Не стоит, – Ива-эн перехватил её. – Или хотя бы без свидетелей.

– Разумный совет, – поддержал Калегорм. – Лучше вовсе нанять исполнителя…

– Вы это серьёзно?

– …огромное поле конопли! И не просто конопли, но магически модифицированной! – девица повернулась к полю, указав на него рукой. И руку тотчас обвил побег. – Ай… она… она…

Второй побег захлестнул микрофон, чтобы утащить в заросли, а из них выглянула голова быка с обломанным отчего-то рогом.

Мир вокруг определённо задался целью удивить.

И Калегорм готов был признать, что у мира получается.

– Вельяминовы, – девица от поля отступила, но не сдалась. И микрофон у конопли отобрала. – Многие столетия выращивают на своих землях опасные магические растения, которые питаются людьми!

– Скажите, – Император глядел на происходящее с некоторым… ошеломлением. – А их можно как-то заткнуть? Законно?

– Законно у вас в империи конституцией гарантирована свобода слова.

– Это, предки, конечно, поспешили…

– Но с другой стороны конституция ничего не гарантирует после злоупотребления данным правом, – счёл нужным заметить Калегорм. – Вы ведь можете просто приказать.

– Это же «Расследование-ТВ». Канал, который вся империя смотрит, хотя они такой бред несут.

– …сотни и тысячи пропавших по всей округе! – вдохновенно вещала репортёрша, к полю, впрочем, не приближаясь. – Веками служили, чтобы прокормить… но мы сейчас зададим вопрос той, что является владелицей этого чудовищного растения. Мария, вы как-нибудь прокомментируете…

Микрофон держали на отдалении, явно подозревая, что некоторые комментарии могут выражаться и активным действием.

– Это просто конопля, – устало произнесла Мария. – Эльфийская. Голубая… она выращивается в косметических целях. И у нас заключены контакты с родом…

Конопля в косметических целях интереса не вызывала.

– Говорят, что многие люди были убиты…

– Слухи, – выступил Калегорм. – Как представитель Пресветлого леса я уверяю вас, что эльфийские растения совершенно безопасны…

Выбравшийся побег конопли змейкой устремился к ногам оператора, который явно не слишком поверил в безопасность. И оператор отступил.

– У… уберите её! – взвизгнула репортёрша, которою конопля тоже заинтересовалась.

– Спокойно, господа! – из машины выбрался пренепреятнейшего вида человек в деловом костюме. – Конопля – это, безусловно…

– Местные власти негодуют! – воспользовалась паузой репортёрша и ткнула микрофоном в лицо неприятному человеку. – Представьтесь!

– Тополев, – сказал он, разом выпрямляясь и раздуваясь. – Я действительно представитель местной, как вы выразились, власти и уполномочен Свириденко…

– Что вы скажете об этом? – репортерша, отступивши ещё на шаг, взмахнула рукой. И оператор послушно перевёл камеру на поле. Конопля колыхалась и гудела, в ней мелькали тени коров, пожалуй, что смазанные и потому не совсем ясно было, что это коровы. – Мы своими глазами видим огромные поля магически изменённой конопли! Можно сказать конопляные дебри! Дебрища!

– Нет такого слово, – шепотом произнёс темноволосый парень рядом с Ива-эном.

– И в них, если приглядеться, можно заметить тени чудовищ…

– Это коровы! – возопил Ива-эн, явно забывший о том, что в любой ситуации стоит сохранять лицо и спокойствие.

Или хотя бы спокойствие на лице.

– Чудовищные коровы… Вельяминовы разводят коров, которым скармливают прохожих…

– Это же бред… – простонал друг Ива-эна.

– …и становится ясно, что слухи о пропавших людях не преувеличены! Их сожрали плотоядные коровы…

Из конопли снова выглянул бык, но уже никого не заинтересовал.

– Скажите, почему власти не предпринимают мер?! – этот вопрос был обращён уже к полицейским.

– Принимаем! – воскликнул полковник, насупив брови. – Мы вот как раз приехали, чтобы разобраться с вопросом и навести порядок…

– Снято! – рявкнула девица и шлёпнула по бирюзовому листу. – Бомба будет…

– Не спешите, – неприятный человек приобнял девицу, чему та не стала противиться. – У нас есть иная информация… сенсационная… это не просто бомба, это… это чудо-бомба.

– Это кто? – осведомился Калегорм, чувствуя, что и его спокойствие снова под угрозой.

– Это… – государь-император глядел на парочку с недобрым прищуром. – Это… потенциальный каторжанин. А то и вовсе покойник.

– Слишком он живой для покойника.

– Это он просто ещё не осознал.

– …и представьте глубину трагедии, разразившейся…

– Возможно, его стоило бы поторопить, – Калегорм окинул окрестности взглядом.

– …и вы сами сможете убедиться, что всё, сказанное здесь, правда.

И отметил, сколь внимательно прислушиваются к каждому слову Тополева люди в форме. Они и ближе-то подошли. За ними подтянулась и съемочная бригада.

– Прошу, господа, прошу… – Тополев указал рукой на ближайший лес. – Идти недалеко… именно здесь разыгралась трагедия.

– Я ему сейчас… – Ива-эн шагнул было вперёд, но Калегорм придержал его.

– Не стоит, – сказал он.

– Но он… он ведь…

– Деве не угрожает опасности, – Калегорм вдохнул воздух, наполненный лёгким ароматом цветущей конопли. Надо же, рано она здесь… и силы в поле вложили немеряно. Эта сила ощущалась кожей, она пронизывала-то и землю, и воздух, и сами растения.

Тёплая.

И живая.

Хорошо.

И стрекоза, опустившаяся на ухо, больше не раздражала.

– И что делать? – Ива-эн смотрел вслед людям, которые, выстроившись вереницей, потянулись куда-то к направлению леса.

– Думаю, сперва стоит посмотреть, куда все идут и зачем.

– Я… никого не убивала, – дева Мария выглядела бледной и несчастной. – Я никого…

– Не сомневаюсь, – поклонился Калегорм. – Но даже если вам захочется вдруг кого-нибудь убить…

– Не захочется!

– Мало ли… случай там подходящий подвернётся или настроение. Или настроение и случай… в конечном итоге я это говорю умозрительно… так вот… исходя из нынешней вашей принадлежности к правящей Ветви, вы имеете право…

– Убить? – удивление девы было искренним.

– В том числе… если ситуация такова, что вашей чести, достоинству или чувству прекрасного наносится ущерб.

– Чувству прекрасного? – уточнил тот, тёмный и представился: – Я Волотов. Береслав.

– Огненная кровь.

– Это да… так… а чего там с чувством? Прекрасного?

– Весьма сложно достичь душевного равновесия и сохранить его, и во многом именно чувство прекрасного способствует…

Лес одарил тенью.

– Марусь… ты это, если кого грохнешь, теперь говори, что он наносил ущерб твоему чувству прекрасного!

– Да не собираюсь я никого грохать!

– Это потому что у тебя ещё чувство прекрасного недостаточно развилось.

Дети.

Какие они забавные… Калегорм, оказывается, забыл, что может быть так вот…

– А вы к нам надолго? – император, воровато озираясь, приблизился.

– Как получится. Меня ведёт судьба.

– Хорошо, тогда, что не мимо.

Калегорм позволил себе слегка улыбнуться.

– Если что, я тут… не позволю обидеть, но вот… инкогнито… не хотел бы… раскрывать. Раньше времени.

– Все мы носим маски. Главное, не потерять средь них истинное лицо.

Собственное лицо императора вытянулось, и он слегка отстал, явно пытаясь отыскать в древней мудрости скрытый смысл. Возможно, он там имелся, но к стыду своему Калегорм сказал первое, что в голову пришло.

Не признаваться же теперь…

– Но переживать не стоит. Думаю, я способен решить данную проблему в правовом поле.

– А если…

– А если не получится, то… откроются иные варианты развития событий.

– Снимай, снимай… – девица выплясывала под деревом, пытаясь стать так, чтобы смотреться выгодней. – Вот здесь… нет, левее… и вы, будьте добры, повторите всё, что сказали… давайте… на раз два… доброго дня, дорогие телезрители! Обычно мы с вами расследуем загадочные преступления, но в нынешнем загадки, как выяснилось, нет. Однако меж мы просто не смогли пройти мимо! Ведь порой только голос прессы заставляет власти действовать! Мы с вами – сила!

И руку выкинула вверх.

От жеста этого полицейские, сбившиеся в плотную кучку, нервно шарахнулись.

– Итак… представьте… вы мужчина, который оказался в сложной жизненной ситуации, – голос ведущей изменился и в нём скользнули печальные ноты. – Вы изо всех сил стараетесь, помогаете жене вытащить из бездны доставшийся ей в наследство бизнес.

– Это… это она про кого? – поинтересовалась Мария, чуть хмурясь.

– Вы берете кредиты. И снова кредиты… вы выбиваетесь из сил, но раз за разом ваши усилия оказываются тщетны.

– Блин… Таськи нет, – Мария как-то выдохнула даже.

– А надо? – поинтересовался Ива-эн, приобнимая суженую.

– Таську – не особо, но у неё семечки. Такое только с семечками слушают.

– …и вот вы, оказавшись на пороге разорения, рискуете всем и берете кредит у опасных людей… у тех, чьи имена не произносят вслух!

Теперь голос звучал довольно зловеще.

А Калегорму подумалось, что тыквенные семечки и вправду будут уместны. И что-то есть в нынешнем представлении от театрального.

Даже актриса талантлива.

– Но заморозки уничтожают урожай, а яблоневая плодожорка…

– Кстати, та ещё погань, – заметил Император. – Никак её извести не могут.

– …доедает его остатки. И что остаётся вам? Лишь бежать, уповая, что жену и дочерей не тронут.

– Слушай, я сейчас слезу пущу, – заметил Волотов. – Прям сердце защемило.

– Это с перепою.

– Так я вчера и не пил!

– Вот поэтому и щемит. Пил бы – маялся бы похмельем, как все нормальные люди, а у него ишь, сердце щемит… аристократ фигов, – Император поглядел на Волотова снисходительно. – И вообще, слушай вон…

– Вы уходите. Вы оказываетесь в чужой стране. Без средств к существованию. Без документов. Растоптанный и уничтоженный. Но вместо того, чтобы погибнуть, вы находите в себе силы подняться в горы, в затерянный храм… кстати, смотрите новую рубрику «Затерянные храмы и их таинственные чудеса», которую веду я…

– Знаешь, я и гляну, пожалуй, – заметила Мария. – Занятно рассказывает… я прямо чувствую, как во мне чувство прекрасного формируется и дозревает.

Калегорм не сумел сдержать улыбки.

– Тогда останется дождаться того самого дня и настроения… – поддержал беседу Волотов.

– Волотов, это пошло звучит!

– Я чего?! Я так, предположил…

– Многие годы занял путь его восхождения! Душа его преобразилась, откинув прошлое, возродившись в горниле льдов! Именно там возник новый великий наставник, чья добродетель…

Девицу слушали все. Кое-кто даже рот приоткрыл.

А вот семечек и вправду бы…

Чтоб как в детстве.

И босиком по траве, а потом на ветку забраться, где матушка не найдёт, и никто не найдёт, кроме брата. А он притащится уже на закате и, сунув кусок лепёшки, скажет:

– Хватит свое занудство читать. Дома уже обыскались.

Это будет не совсем правдой, но во рту вдруг появился привкус той самой лепёшки. И тыквенных семечек. Калегорм даже сглотнул.

– …и вот он решился вернуться. Позади годы скитаний. Позади испытания. Впереди – надежда воссоединиться с семьёй. Заключить в объятья всех, кого он утратил… оросить слезами.

– Вот уж перебарщивает, как по мне, – заметил Император.

И все кивнули.

– Но это возвращение обернулось бедой. Кто бы мог предположить, что в родном доме ему будут не рады…

– Действительно, – Мария сунула руки в карманы. – Кто бы мог предположить…

– Его встретили гневом и обвинениями, прилюдно облили презрением. Его отвергли, но он, невзирая на боль душевную, решил вновь попытать счастья. И ночью отправился навстречу к своим детям…

– Логика странная, – Береслав смотрел на ведущую, которая рисовала круги в воздухе. – Вот здравый человек ночью через лес не попрётся… пешком тем более.

– Какая тут логика. Тут страсти нужны! – отозвался император. – Давно хочу эту шарашкину контору запретить или цензора поставить, личного…

– И чего?

– Матушка их очень любит. Говорит, что про жизнь рассказывают. Без прикрас. И вообще…

– Так а цензора?

– Цензора жалко. Думаешь, их у меня много? А такую хрень цензурировать, так никаких нервов не хватит. Вот на позатой неделе выпустили передачу, что рептилоиды среди нас. Типа вселяются в людей и притворяются ими. И на самом деле почти всё правительство – эти самые рептилоиды и есть. Особенно почему-то министра образования любят. Говорят, что истинный рептилоид. А ещё раньше – про заговор целителей, которые лечат людей так, чтобы те постоянно болели… в общем, ну их… все одно только психи их и смотрят.

Калегорм смутился.

Канал он поглядывал и даже девица эта казалась смутно знакомой. Но… он ведь всерьёз в это вот всё не верил… так, жалкая попытка развлечься и пробудить в себе интерес к жизни.

И про рептилоидов смотрел.

Забавно же.

Главное, что и звучало это всё довольно убедительно… хотя, если подумать, какие рептилоиды?