И вот однажды в четверг, когда лондонский зоопарк был закрыт для публики, мистер Томас Греггс, сторож в павильоне рептилий, чистил бассейны и террарии своих питомцев. Он был один, совсем один в отделении саламандр, где были выставлены японская исполинская саламандра, американский болотный черт, Andrias Scheuchzeri и множество мелких тритончиков, саламандрочек, аксолотлей, угрей, сирен, иглистых тритонов, протеев и т. п. Мистер Греггс орудовал тряпкой и метлой, насвистывая при этом мотив песенки про Энни Лори, и вдруг за его спиной раздался чей-то скрипучий голос:
– Мама, посмотри!
Мистер Томас Греггс обернулся, однако никого не увидел: только американская саламандра чавкала, сидя в своей тине, да большая черная саламандра – то есть Андриас – опиралась передними лапками о край бассейна и вертела туловищем. «Показалось», – подумал мистер Греггс и принялся дальше яростно мести пол.
– Смотри: саламандра! – раздалось за его спиной.
Мистер Греггс быстро обернулся: черная саламандра, этот самый Андриас, смотрела на него, моргая нижними веками.
– Бр-р-р, какая противная, – сказала внезапно саламандра. – Солнышко, пойдем отсюда.
Мистер Греггс в изумлении открыл рот:
– Что?
– Она не кусается? – проскрипела саламандра.
– Ты… ты умеешь говорить? – заикаясь, пробормотал мистер Греггс, не веря своим ушам и другим органам чувств.
– Я ее боюсь, – продолжала вещать саламандра. – Мама, а что она ест?
– Скажи «здравствуйте!» – произнес ошеломленный мистер Греггс.
Саламандра завертела туловищем.
– Здравствуйте, – проскрежетала она. – Здравствуйте. Здравствуйте. Можно дать ей булочку?
Мистер Греггс в смятении полез в карман и обнаружил там кусок булки.
– Вот, держи…
Саламандра взяла булку в лапку и начала ее обкусывать.
– Смотри, саламандра! – удовлетворенно кряхтела она. – Папа, а почему она черная? – Вдруг она прыгнула в воду, так что над поверхностью осталась только голова. – Почему она залезла в воду? Почему? Фу, какая противная!
Мистер Томас Греггс в изумлении чесал затылок. Ага, она повторяет то, что слышала от людей.
– Скажи «Греггс», – проверил он свою догадку.
– Скажи Греггс, – повторила саламандра.
– Мистер Томас Греггс.
– Мистер Томас Греггс.
– Добрый день, сэр.
– Добрый день, сэр. Добрый день. Добрый день, сэр! – Саламандре, казалось, не терпится поговорить, однако у Греггса уже не было свежих идей, что бы она могла сказать еще: красноречие не относилось к числу достоинств мистера Томаса Греггса.
– Слушай, заткнись, – сказал он, – сейчас я доделаю свою работу и поучу тебя говорить.
– Слушай, заткнись, – проворчала саламандра. – Добрый день, сэр. Смотри, саламандра. Поучу тебя говорить.
Дирекции зоопарка не очень-то нравилось, если служители учили вверенных им животных каким-нибудь трюкам: ладно слон, но остальные животные находятся здесь в образовательных целях, здесь вам не цирк. Поэтому мистер Греггс проводил время в отделении саламандр, в некотором смысле таясь от руководства, посещая его, когда там уже никого из людей не оставалось. Поскольку он был вдовцом, то никто не удивлялся его страсти к уединению в павильоне рептилий. У каждого свои причуды. В конце концов, отделение саламандр не пользовалось особенной популярностью у публики. Вот крокодил – другое дело, но Андриас Шейхцери проводил свои дни в относительном одиночестве.
Однажды, когда уже вечерело и павильоны закрывались, директор зоопарка сэр Чарльз Уиггэм обходил некоторые отделения, чтобы проверить, все ли в порядке. Когда он проходил через отделение саламандр, в одном из бассейнов заплескалась вода и кто-то скрипучим голосом произнес:
– Добрый вечер, сэр!
– Добрый вечер, – удивленно ответил директор. – Кто здесь?
– Извините, сэр, – ответил скрипучий голос. – Это не мистер Греггс.
– Кто здесь? – повторил директор.
– Энди. Эндрю Шейхцер.
Сэр Чарльз подошел к бассейну поближе. Там он увидел только неподвижно застывшую на задних лапах саламандру.
– Кто это говорит?
– Энди, сэр, – сказала саламандра. – А вы кто?
– Уиггэм, – вырвалось у изумленного сэра Чарльза.
– Очень приятно, – учтиво произнес Энди. – Как вы поживаете?
– К чертям собачьим! – взревел сэр Чарльз. – Греггс! Эй, Греггс!
Саламандра дернулась и стремительно скрылась под водой. В ту же секунду в помещение ворвался мистер Томас Греггс, запыхавшийся и явно взволнованный.
– Да, сэр?
– Что это значит, Греггс? – набросился на него сэр Чарльз.
– Ч…что-то случилось, сэр? – заикаясь, неуверенно произнес Греггс.
– Это животное разговаривает!
– Извините, сэр, – в отчаянии ответил мистер Греггс. – Энди, вам не следует этого делать. Я ведь тысячу раз говорил вам – не стоит раздражать людей своими разговорами…
– Приношу свои извинения, сэр, больше это не повторится.
– Это вы научили саламандру разговаривать?
– Но она первая начала, сэр, – оправдывался Греггс.
– Надеюсь, что это более не повторится, Греггс, – строго сказал сэр Чарльз. – Я прослежу за вами.
Спустя какое-то время сэр Чарльз встретился с профессором Петровым. Беседа зашла о так называемом интеллекте животных, об условных рефлексах и о том, как распространенные среди публики поверья переоценивают умственные способности животных. Профессор Петров высказал сомнения относительно эльберфельдских лошадей, которые якобы научились не только считать, но даже возводить в степень и извлекать корни; в конце концов, даже средний образованный человек не умеет извлекать корни, заметил при этом знаменитый ученый. Тут сэр Чарльз вспомнил о говорящей саламандре Греггса.
– У меня тут есть одна саламандра, – нерешительно заговорил он, – это известный Андриас Шейхцери… Так вот, она научилась говорить, как попугай.
– Это исключено, – ответил ученый. – У саламандр ведь неподвижный язык.
– Пойдемте посмотрим, – предложил сэр Чарльз. – Сегодня как раз чистят павильон, так что публики будет мало.
И они пошли. У входа к саламандрам сэр Чарльз остановился. Изнутри доносился шорох метлы и монотонный голос, читающий что-то по слогам.
– Погодите, – прошептал сэр Чарльз.
– «Есть ли жизнь на Марсе?» – продолжал монотонно читать голос. – Это мне надо читать?
– Давай что-нибудь другое, Энди, – ответил другой голос.
– «Кто победит в дерби в этом году, Пелхэм-Бьюти или Гобернадор?»
– Пелхэм-Бьюти, – прозвучало в ответ. – Но вы читайте, читайте дальше.
Сэр Чарльз осторожно открыл дверь. Мистер Томас Греггс мел пол, а в аквариуме с морской водой сидел Андриас Шейхцери и медленно, скрипучим голосом читал по слогам вечернюю газету, держа ее в передних лапах.
– Греггс! – крикнул сэр Чарльз.
Саламандра дернулась и исчезла под водой. Мистер Греггс от испуга выронил метлу:
– Да, сэр?
– Что это значит?
– Прошу прощения, сэр… – промямлил несчастный Греггс. – Энди читает мне, пока я убираюсь. А когда он убирается – я ему читаю.
– Кто его научил?
– Он сам подсмотрел, сэр. Я… я ему даю свою газету, чтобы он не болтал столько. Он все время хотел разговаривать, сэр. Тогда я подумал: пусть хотя бы научится говорить, как в газетах пишут.
– Энди! – позвал сэр Уиггэм.
Из воды высунулась черная голова.
– Да, сэр, – заскрипела саламандра.
– Вот профессор Петров пришел поглядеть на тебя.
– Приятно познакомиться, сэр. Мое имя Энди Шейхцер.
– А откуда ты знаешь, что тебя зовут Andrias Scheuchzeri?
– Вот тут написано, сэр: Andrias Scheuchzeri, острова Гилберта.
– А газеты ты часто читаешь?
– Да, сэр. Каждый день, сэр.
– И что тебе в них интересно?
– Из зала суда. Скачки. Футбол…
– А ты когда-нибудь видел футбол?
– Нет, сэр.
– А лошадей?
– Не видел, сэр.
– А зачем ты тогда о них читаешь?
– Потому что об этом пишут в газетах, сэр.
– А политикой ты не интересуешься?
– Нет, сэр. А война будет?
– Этого никто не знает, Энди.
– В Германии строят подводные лодки нового образца, – озабоченно произнес Энди. – Лучи смерти могут превратить в пустыню целые континенты.
– Это все пишут в газетах, да? – спросил сэр Чарльз.
– Да, сэр. А кто победит в дерби в нынешнем году – Пелхэм-Бьюти или Гобернадор?
– А ты как думаешь, Энди?
– Гобернадор, сэр; но вот мистер Греггс считает, что Пелхэм-Бьюти. – Энди покачал головой. – Покупайте английское, сэр. Лучше нет подтяжек, чем подтяжки Снайдера. Приобрели ли вы уже новый шестицилиндровый «Танкред-Джуниор»? Быстрый, недорогой, элегантный.
– Спасибо, Энди. Этого достаточно.
– Какая киноактриса вам нравится больше всех?
Профессор Петров взъерошил волосы и почесал бороду.
– Простите, сэр Чарльз, – проворчал он, – но мне пора идти.
– Хорошо, пойдемте. Энди, ты не будешь возражать, если я пришлю к тебе несколько ученых джентльменов? Я думаю, они с интересом поговорили бы с тобой.
– Буду ждать с нетерпением, сэр, – проскрипела саламандра. – До свидания, сэр Чарльз. Будьте здоровы, профессор.
Профессор Петров почти бежал, раздраженно фыркая и бурча себе под нос.
– Простите, сэр Чарльз, – сказал он наконец, – но не могли бы вы показать мне какое-нибудь животное, которое не читает газет?
Упомянутыми учеными джентльменами оказались сэр Бертрам, доктор медицины, профессор Эббингэм, сэр Оливер Додж, Джулиан Фоксли и другие. Приводим отрывок из протокола их опыта с Андриасом Шейхцери.
– Как вас зовут?
– Эндрю Шейхцер.
– Сколько вам лет?
– Не знаю. Хотите молодо выглядеть? Носите корсет «Либелла».
– Какой сегодня день?
– Понедельник. Отличная погода, сэр. В эту субботу в Ипсоме побежит Гибралтар.
– Сколько будет трижды пять?
– Что, простите?
– Вы считать умеете?
– Да, сэр. Сколько будет двадцать девять на семнадцать?
– Вопросы здесь задаем мы, Энди. Перечислите английские реки.
– Темза…
– А еще?
– Темза.
– Других вы не знаете, да? Кто правит Англией?
– Король Георг. Боже, храни короля.
– Отлично, Энди. Кто величайший английский писатель?
– Киплинг.
– Очень хорошо. Вы читали что-нибудь у Киплинга?
– Нет. Как вам нравится Мэй Уэст?
– Лучше мы будем вас спрашивать, Энди. Что вы знаете из истории Англии?
– Генрих Восьмой.
– Что вы о нем знаете?
– Лучший фильм последних лет. Прекрасная постановка. Великолепное зрелище.
– Вы его видели?
– Не видел. Хотите лучше познакомиться с красотами Англии? Купите «Форд-малютку».
– Что вам больше всего хотелось бы увидеть, Энди?
– Состязания в гребле между Кембриджем и Оксфордом, сэр.
– Сколько есть частей света?
– Пять.
– Очень хорошо. Перечислите их.
– Англия и все остальные.
– А какие это – остальные?
– Большевики и немцы. И еще Италия.
– Где находятся острова Гилберта?
– В Англии. Англия не станет связывать себе руки на континенте. Англии необходимы десять тысяч самолетов. Посетите южное побережье Англии.
– Можем ли мы посмотреть на ваш язык, Энди?
– Да, сэр. Чистите зубы пастой «Флит». Самая экономная, самая лучшая, английская. Хотите иметь свежее дыхание? Используйте пасту «Флит»!
– Спасибо, достаточно. А теперь скажите нам, Энди…
И так далее. Протокол разговора с Андриасом всего насчитывал шестнадцать страниц и был целиком опубликован в журнале The Natural Science. В конце протокола ученая комиссия сделала такие выводы из своего эксперимента:
1. Andrias Scheuchzeri, саламандра, содержащаяся в лондонском зоопарке, умеет говорить, хотя и несколько скрипучим голосом; ее словарный запас составляет примерно четыреста слов; сказать она может только то, что когда-либо слышал или читал. О самостоятельном мышлении в данном случае, безусловно, говорить не приходится. Его язык достаточно подвижен; осмотреть голосовые связки в данных обстоятельствах не было возможности.
2. Та же саламандра умеет читать; впрочем, только вечерние газеты. Она интересуется ровно теми же вещами, что и средний англичанин, и реагирует на них подобным же образом, то есть следует общепринятым, традиционным взглядам. Ее духовная жизнь, если, конечно, о ней в принципе можно говорить, – состоит исключительно из представлений и суждений, типичных для нашего времени.
3. Ее интеллект ни в коем случае не следует переоценивать, поскольку он ни в чем не превосходит интеллекта среднего человека – нашего современника.
Несмотря на это трезвое заключение экспертов, Говорящая Саламандра превратилась в сенсацию лондонского зоопарка. Милашка Энди теперь постоянно находился в окружении людей, желавших поговорить с ним о чем угодно – от погоды до экономического кризиса и политической ситуации. Он получал от своих посетителей столько шоколада и конфет, что неудивительно, что в конце концов тяжело заболел желудочным и кишечным катаром. Отделение саламандр после этого наконец закрыли для публики, но было уже поздно: Андриас Шейхцери, прославившийся как Энди, скончался, не вынеся бремени своей популярности. Увы, слава деморализует даже саламандр.
О проекте
О подписке