Цитаты из книги «Чайная церемония в Японии»

Во времена правления династии Сун в моду вошел взбитый чай, и, соответственно, наступила очередь второй школы чайной церемонии. Чайные листья измельчали в тонкий порошок с помощью миниатюрной каменной мельницы, и этот порошок взбивали в кипятке изысканно изготовленным бамбуковым венчиком. Внедренный новый способ потребовал некоторой замены чайной утвари времен Лу Юя, а также другого сорта чайных листов. О добавлении соли в чайный напиток забыли навсегд

мои внутренности и обнаруживает в них пять с лишним тысяч свитков, исписанных иероглифами. После четвертой чашки появляется легкая испарина – все пороки жизни выходят из меня через поры кожи. За пятой чашкой приходит мое очищение, а шестая чашка зовет меня в мир бессмертных. Седьмая чашка… Увы, в меня больше не лезет! Я только ощущаю дыхание прохладного ветра, поднимающегося из моих рукавов. Где же архипелаг Хорайсан?[14] Как бы хотелось полететь за этим приятным бризом подальше отсюда!»

над открытым пламенем, пока он не приобретает мягкость детской ладошки, и измельчают в порошок между листами тонкой бумаги. Соль добавляется при первом закипании, а чайный лист – при втором. При третьем закипании в котел доливают полный ковш холодной воды, чтобы осадить чайный лист и восстановить «свежесть кипятка». Потом получившийся напиток разливают по чашкам и пьют.

Он называет три стадии кипения: первое закипание начинается, когда на поверхности воды появляются пузырьки наподобие рыбьих глаз; второе закипание отличается пузырьками, напоминающими хрустальные бусы в фонтане; третье закипание проявляется в биении воды ключом со дна котла.

В пятой главе Лу Юй описывает способы приготовления чая. Он отвергает все добавки, кроме соли.

олжен «образовывать складки, как на сапоге татарского всадника, свиваться, как подгрудок мощного вола, раскрываться, как дымка, поднимающаяся из лощины, сиять, как поверхность озера, тронутая зефиром, а также казаться влажным и мягким, как плодородная почва после дождя».

Пантеистический символизм того времени состоял в отражении всеобщего через частное. Поэт Лу Юй видел в чайном обряде гармонию и порядок, воплощающийся во всех своих проявлениях. В прославленном трактате «Ча цзин» («Чайный канон») он и сформулировал этот чайный канон. Китайские торговцы чаем возвели этого поэта в ранг божества – покровителя чайного дела.

человек и не больше (как в поговорке «больше, чем граций, но меньше, чем муз»); прихожей (мизуя), где моют и готовят чайные принадлежности перед тем, как их внести в павильон; галереи (матиаи) для гостей, ожидающих приглашения пройти в чайный павильон; и садовой тропинки (родзи), соединяющей матиаи с чайным павильоном.

Древний чайный павильон представлял собой всего лишь угол обычной гостиной, отделенный ширмами специально для участников чаепития. Эта часть гостиной называлась «какои» (камера), и данное название до сих пор в ходу для чайных павильонов, встроенных в жилой дом, а не представляющих собой отдельно стоящее сооружение. Сукия состоит из собственно чайного павильона на пять

Первый отдельно стоящий чайный павильон считается плодом творения величайшего мастера чайной церемонии Сэнно Соеки, всемирно известного под именем Рикю, который в XVI веке при содействии Тайко-Хидэёси[23] разработал и довел до высшей степени совершенства ритуалы чайной церемонии. Пропорции чайного павильона до него определил знаменитый мастер чайной церемонии XV века Сёо.