Территория России, протекторат Русской Армии, г. Демидовск. Вторник, 31/02/22 21:27

После работы мы, если не засиделись сверхурочно над чем-то авральным, нередко отдыхаем в кафешке «Валентина» неподалеку от конторы, болтая о том о сем за стаканчиком чего-нибудь мокрого по выбору. Не всем ГосСтатом, конечно; Крофт, к примеру, в посиделках пару раз участвовал, но – без особого увлечения, так, кружечку пропустит, а дальше исчезает то ли домой к семье, то ли по другим делам, благо их у него на пятерых. «Ядро» нашей компании образуют Соня, Слава и Борис – вот никак не соображу, с кем из них она все-таки «на постоянной основе», или действительно с обоими? Частенько присоединяюсь я, чуть пореже – Дима и Саня-Рыжий из соседнего отдела. Саня-Сокол и Анжела Петровна посиделки в «Валентине» игнорируют, хотя вроде и не трезвенники. Их дело.

Как правило, Сара меня там и ловит, руки в бедра и демонстративно принюхиваясь. Все знакомые в курсе моей склонности пьянствовать, ага – два бокала семиградусной вишневки в день уже много, – и любимая, само собой, не исключение. Игра на публику. Но зато появляется повод не просто меня поймать, а остаться с коляской в кафе «чтобы был на глазах» и включиться в беседу, заодно получается и «выход в люди», как именуют сие янкесы, «going out». Для светских-то раутов обитатель коляски пока маловат – завтра у нас первый юбилей, целых сто дней человеку исполняется, по местному календарю это два с половиной месяца, а по заленточному счету почти четыре, – а в «Валентине» всегда есть кому и люльку покачать, и дите на руки взять, и вообще повозиться.

Сегодняшний вечер не исключение. Ярик только-только набулькавшись молока, спать пока не настроен и охотно лежит у меня на руках, пока Сара меняет пеленку в коляске, а Соня, Борис, Дима, Слава и примкнувший к нам Крук обсуждают кухонную политику, вернее, политическую географию, как раз по мотивам очерка про Латинский Союз из последнего номера «Нового мира».

– Вот, смотри, – оживленно жестикулируя, вещает Борис, плотный и лысеющий, – когда Орден нарезал разным анклавам территории для проживания, он поставил китайцев, латиносов и бразильян в совершенно одинаковые условия. От большой любви, не иначе. Выселил за пределы цивилизованных зон, и озаботился, чтобы между ними и цивилизацией был двойной барьер – во-первых, серьезные горы, сквозь которые проезжих маршрутов всего ничего, а во-вторых, обитающие в этих горах бандиты…

– А бандиты точно были раньше? – сомневается Дима.

– Однозначно. От бандитов в Сьеррах и Скалистых горах отбивались еще до Демида, если верить дневникам первопоселенцев.

– В Камских горах не лучше, тамошние хунхузы трижды осаждали Руан и однажды разграбили Штутгарт, – добавляет Крук, – только в последние годы попритихли, когда бундеса и легионеры провели несколько совместных операций и проредили эту братию.

Борис кивает.

– Зато в Сьеррах бандитская вольница сильна как никогда. Медом им там намазано, что ли? Читал хроники – на дворе конец пятого года, переселенцы только-только поставили блокгауз и салун там, где сейчас Аламо, и тут на них с севера налетает шайка… да что там шайка, целая орда, сотен в несколько, отстреливались четыре дня кряду. Чего ради вся заваруха, так и не выяснили, но половина поселенцев там же и легла, и вместе с ними – Легенда-Чамберс и его Десятая экспедиция почти в полном составе, как раз возвращались откуда-то из наших краев Северной дорогой и влипли…

Слава вскидывается:

– Погоди, а не Десятая экспедиция открыла наши Амазонку и Ориноко? Выходит, это Чамберсу надо сказать спасибо за такие названия? Русские на Ориноко – ведь звучит как чистой воды фоменковщина…

Борис чешет затылок.

– Не, не Десятая. Восьмая, а может, Седьмая, не помню точно. Но назвать вполне мог и Чамберс, топонимы Рио-Бланко и Рио-Гранде – его заслуга, так что от латиноамериканской романтики старика могло пробить…

– Нашли романтику, – передергивает плечами Соня. – Ладно еще прерии с Диким Западом, а вот всякие там ацтеки-инки-майя и их заморочки – нормальному человеку столько не выпить.

– Так ведь Чамберс на то и Легенда, – с серьезным видом отмечаю я.

– Вя, – соглашается Ярик.

Смех за столом; ребенок удивленно моргает и сам расплывается в беззубой улыбке.

Затем Борис возвращается к прерванной мысли, расписывая, мол, хотя стартовые географические условия у Бразилии, Китая и Латинского Союза одинаковы – отрезаны от цивилизации горами и бандитами, – дальнейшее окружение у анклавов не совпадает, поэтому и развитие территорий шло по-разному. Китайцы, наладив у себя какие-никакие шаланды, способные перемещаться каботажем вдоль океанского берега, мгновенно нейтрализовали минус «бандитских гор», поскольку теперь их от «цивилизованной зоны» Евросоюза отделяет всего-то суточный переход морем, а водный транспорт в любом раскладе много дешевле сухопутного. Бразильянам выход к океану в отдаленном будущем обеспечит серьезное стратегическое преимущество, но прямо сейчас ничего не дает, ибо это Западный океан, на его берегах пока единственным представителем цивилизации сама Бразилия и выступает. Ну да, благодаря океану имеется рыболовный промысел и все сопутствующее, но продовольственная-то проблема в Новой Земле ни разу не актуальна, два-три охотника или там рыбака могут прокормить поселок в сотню душ… Повезло бразильскому анклаву в другом: на юге от них волею новоземельной политический географии осели русские гринго^[12], вернее, ПРА. Бандам-то все равно, кого стричь, бразильян или русских, однако именно в юго-западных отрогах все тех же Скалистых гор расположен стратегический ресурс русского анклава, найденные Демидом со товарищи золотые руды. И стратегический ресурс этот жестко стерегла от любых находников сперва демидовская братва, а потом – создаваемая с нуля Русская Армия. Которой, чтобы стать армией, а не толпой вооруженных рыл, нужно было на ком-то попрактиковаться, прежде чем громко заявлять о себе, и как раз для боевой практики зубастые, но рыхлые шайки Скалистых гор подошли замечательно.

– Вот и вышло, – подводит итог Борис, – что наши армейцы, расчищая от всякой швали собственные границы, заодно и соседям помогли. Бразилия теперь входит в общую «зону цивилизации», поскольку перевал Кабрала^[13], по которому Северная дорога идет к ним, взят под полный контроль нашими и бразильскими частами, а егеря гоняют бандитов севернее.

– И это уже считается не внутренним вопросом протектората, а внешней политикой, – вставляет Крук, – для егерей оно, как для конвойных проводчиков, выходит работой по контракту.

– А чем бразильяне платят, не в курсе? – задает вопрос Дима.

– Как-то рассчитываются, – пожимает плечами Борис, – торгуем-то мы с ними вовсю, уголь тот же по Амазонке целыми караванами спускают много лет как, на дровах металлургический не очень запустишь…

И снова разговор возвращается к географической планиде, теперь в приложении к Латинскому Союзу.

– «Горные хребты Сьерра-Гранде и Сьерра-Невада с северной стороны переходят в лесистое плоскогорье Льяно-Боске^[14], на котором расположены независимые территории, образующие Латинский Союз», – пародируя не то Сенкевича^[15], не то Дроздова^[16], зачитывает Борис кусок из затрепанного орденского путеводителя. Первый источник информации для только-только прошедших «ворота» мигрантов из Старого Света всем нам прекрасно известен, качество изложенной там информации – тоже.

– Союз нерушимый анклавов латинских… – фальшиво исполняет Дима.

– …Заботливый Орден подальше послал, – добавляет Сара под общий смех.

– «Уф пофлала, так пофлала», – пародирую я, вызвав новый взрыв хохота. Ярик, благополучно задремавший у меня на руках под лекцию Бориса, недовольно ворочается; перекладываю ребенка обратно в коляску и задергиваю марлевый полог, спи, радость ты наша.

В смысле географии путеводитель не врет, условно-независимые латиноамериканские гособразования числом под два десятка рассыпаны по этому самому плоскогорью Льяно-Боске; на западном краю, у самого подножья Скалистых гор – Боливия, а на восточном – Аргентина. Ровно напротив Аргентины расположен Угол, так именуют краешек техасской территории между горами Сьерра-Невада и Меридианным хребтом. Вершина Угла представляет собой единственный разрыв в горной цепи Сьерра-Невада, а значит, является единственным настоящим проходом в Латинский Союз с южного направления. Собственно, «Проходом» его и называют.

На той же орденской карте отмечено, что на востоке Латинский Союз граничит с Китаем, однако фактически между аргентинскими и китайскими поселениями лежат сотни верст девственного леса – неосвоенного, ничейного и незанятого. Там и карты толковой нет, пунктиром намечен тот самый лес и обозначено «данные подлежат уточнению» – что в орденском путеводителе, что в популярной местной картографической софтине «NewWorldViewer»… Для опытного землепроходца или хорошо подготовленной экспедиции условный маршрут «Китай – Аргентина» технически преодолим, все ж таки на дворе уже двадцать первый век, а не шестнадцатый с героическими конкистадорскими фиаско Орельяны^[17] и Сото^[18]; но экспедицию такую сейчас снаряжать особо некому, а главное, незачем.

«Белое пятно» на региональной карте – вполне обычная ситуация для «переднего края цивилизации», сиречь фронтира. В процессе освоения карту и дополнят; а китайцы займутся этим делом, аргентинцы или представители еще какого-нибудь народа, столь гордого и независимого, что прописываться в обжитых краях «под крылом у аборигенов» новопоселенцы не захотят и заявят, мол, будем строить с нуля собственную державу – не суть важно. По крайней мере мне. Полагаю, китайцы с аргентинцами тоже возражать не станут, если между ними вдруг кто-нибудь вклинится, все одно свободных территорий в Новой Земле пока еще на порядок больше, чем людей, готовых эти территории осваивать…