Когда я узнал о том, что вы ведете дело Уэнтвортов, у меня появились кое-какие соображения. Я решил, что, как в старые добрые времена, мы с вами можем помочь друг другу.
Я вновь предпринял попытку вытянуть из Барака хоть какие-нибудь сведения. – Насколько я понимаю, речь идет о каком-то весьма важном деле. Форбайзер не из тех, кого легко запугать. – Как и все законники, он прежде всего беспокоится о собственной шкуре, – презрительно процедил Барак.
Так вот, мне хотелось бы, чтобы вы попросили вашего брата Эдвина принять меня в своем доме. Скажите ему, что виновность Элизабет вызывает у меня некоторые сомнения и я хочу услышать о случившемся от него самого.
У него к вам есть некоторое поручение, сэр. – Барак поднял брови и, широко открыв свои карие глаза, уставился на меня откровенно наглым взглядом. – Две недели жизни девчонки – предварительная плата за ваши услуги
Я служу лорду Кромвелю. От его имени я убедил судью предоставить вам дополнительное время. Но упрямый осел жуть как не хотел этого делать. Однако лорду Кромвелю не принято перечить. Уж это вы не хуже меня знаете. – Но почему Кромвель? – Он не прочь с вами потолковать, сэр. Он здесь, рядом. В Роллз-хаусе. И просил меня препроводить вас туда.
Джек Барак, сэр, к вашим услугам. Это я уговорил судью Форбайзера, чтобы вам вручили этот приказ прямо сейчас. Разве вы не заметили, как я выскользнул из зала с заднего хода? – Нет. Но… что все это значит?
В нем говорилось, что Элизабет Уэнтворт надлежит вернуть в камеру Ямы и продержать там еще двенадцать дней, до десятого июня, – на этот день было назначено повторное рассмотрение дела.