– Спасибо, Ирландка. – Он трет лоб кончиками пальцев. – Не хотел, чтобы так все вышло. Мне жаль. То есть… – Он смотрит на меня и морщится, словно столкнулся со мной и проверяет, не ушиблась ли я. Я слышу чуть заметный вздох, а потом он отступает назад. – Еще увидимся.

Я чуть заметно киваю и выдавливаю улыбочку. А про себя ору изо всех сил: «Не дождешься!»

* * *

– Черт возьми! – бормочу я, когда прихожу на место встречи с опозданием в десять минут. Смотрю по сторонам: ни автобуса, ни экскурсантов. Уехали знакомиться с достопримечательностями этого замечательного университета, а я торчу тут одна, снова и снова прокручивая в голове разговор с Эштоном. Каждое его слово застряло в памяти. Особенно эти два: «Мне жаль».

Он сожалеет, что связался со мной. Этот повернутый на сексе тип так сожалеет, что выслеживает меня и просит, чтобы я никому ничего не сказала.

Ему даже неприятно вспоминать об этом. Поэтому он и поморщился.

Одно дело, когда я сожалею о том, что у меня с ним было. То есть я совершила глупость, нечто абсолютно для меня нехарактерное. В результате у меня впервые случилось столько всего – и с кем? С парнем, которого я совсем не знаю. С типом, у которого до меня была сотня пьяных девиц-однодневок, и наверняка дело заходило намного дальше, чем со мной.

И теперь ему, видите ли, жаль.

Сажусь на ступеньку лестницы и невидящим взглядом смотрю на свои руки. Все, что есть во мне разумного, твердит мне: хватит думать об этом. Но я не могу остановиться. Несколько раз сглатываю слюну, но во рту по-прежнему сухо, а я все перебираю в голове мыслимые и немыслимые причины, по которым Эштон может сожалеть о случившемся. Может, он считает меня непривлекательной? Проснулся в воскресное утро, увидел меня трезвым взглядом и подумал: «Какого хрена я тут делаю рядом с этой серой мышкой?» Ясное дело, видок у меня был еще тот: волосы всклокоченные, глаза опухшие, а изо рта разит так, что цветочки вянут.

А может, дело в моем «уровне мастерства»? Разумеется, опыта у меня нет, но… неужели я настолько плоха?

Я настолько погрузилась в свои мысли, что, когда рядом какой-то парень сказал «извините», не подняла головы, решив, что он разговаривает с кем-то еще. Но услышав то, что он сказал потом, вернее, как он это сказал, подняла глаза, чтобы взглянуть, кто это.

– С вами все в порядке?

Смотрю, приоткрыв рот от удивления, а он садится рядом со мной, и я молча киваю, глядя на его темно-зеленые глаза и приятную улыбку.

– Вы уверены? – спрашивает незнакомец с легкой усмешкой. Такой же приятной, как и его улыбка.

– Вы из Ирландии? – выпаливаю я, не успев совладать с собой. Закрываю глаза, пытаясь объяснить себе, почему я это спросила. – То есть… я подумала… У вас акцент… Мне показалось, вы приехали из Ирландии. – А ты, Ливи, сбежала из дурки.

– Меня зовут Коннор. Вы правы. Я родом из…

– Дублина, – перебиваю его я, а внутри поднимается волна радостного возбуждения.

Он кивает с лучезарным видом, словно ему очень приятно.

– Живу в Штатах с двенадцати лет.

Улыбаюсь еще шире. Не могу остановиться. Наверное, здорово похожа на слабоумную.

– А вас как зовут? Или мне называть вас просто «мисс Улыбка»?

– Ой, извините. – Пытаюсь придать лицу серьезность и протягиваю ему руку. – Ливи Клири.

Он вскидывает брови и берет мою ладонь в свою. Рука у него теплая и сильная. и уютная.

– Мой отец вырос в Дублине. А ваш акцент. вы мне его напомнили. – Папа переехал в Штаты, когда ему было тринадцать, и давно уже говорил без акцента, но порой у него проскальзывали ирландские словечки. Как и у Коннора.

– Значит, ваш отец тоже обаятельный и привлекательный?

Я хмыкаю и опускаю глаза, прикусив язык, чтобы случайно его не поправить. Был обаятельным и привлекательным. Пару минут разговора маловато, чтобы обсуждать тему ушедших родителей.

Какое-то время мы сидим молча, а потом Коннор спрашивает:

– Мисс Клири, а почему вы сидите тут в полном одиночестве?

Я вздыхаю и небрежно взмахиваю рукой.

– Собиралась на ознакомительную экскурсию, но опоздала. Задержалась с… – Мысли возвращаются к предыдущему разговору, нарушая мой покой. – С одним засранцем, – рассеянно бормочу я себе под нос.

Коннор оглядывается кругом и спрашивает с улыбкой:

– А этот засранец где-то рядом?

Чувствую, что краснею.

– Не думала, что вы услышите. – С того дня как Штейнер порекомендовал мне разнообразить свою речь бранными словами – из лексикона сестры, – ловлю себя на том, что чуть ли не каждое произнесенное мною предложение расцвечено эмоциональным словечком. Особенно, если я расстроена или нервничаю, хотя сейчас я абсолютно спокойна. – Нет. Надеюсь, в данный момент он далеко отсюда. – В глубоком колодце, развлекается в компании девиц и ни о чем не жалеет.

– Ну, раз так, – Коннор поднимается и протягивает мне руку, – позвольте я покажу вам Принстон. Сомневаюсь, что эта экскурсия будет очень содержательной, но, между прочим, я тут уже три года.

Без малейших колебаний подаю ему руку. Сейчас это именно то, что мне нужно: прогуляться по кампусу в компании Коннора из Дублина.

* * *

Оказывается, Коннор из Дублина знает об истории Принстона на удивление мало. Однако он ловко компенсирует это изрядным количеством уморительных случаев из своего личного опыта. Когда мы возвращаемся к общежитию, мы с ним уже накоротке и у меня живот болит от смеха. (Коннор привел меня в уютный, почти средневековый дворик, о существовании которого я не знала, – отличное место для занятий!)

– …И на следующее утро, вот на этом самом месте, они нашли моего соседа по комнате в одних черных носках, – говорит Коннор с улыбкой, показывая на деревянную скамейку.

Где-то посередине экскурсии я поняла, насколько Коннор привлекательный. Сразу я этого не заметила, наверное, потому что была взвинчена после разговора с Эштоном. Коннор высокого роста, светловолосый, строгая стильная стрижка и гладкая, загорелая кожа. Он худощавый, но при ходьбе заметно, что под отглаженными брюками цвета хаки и клетчатой рубашкой тренированное тело. В общем, примерно так я и представляла себе того самого студента, с которым однажды буду гулять по кампусу.

Но особенно подкупает улыбка Коннора – широкая и искренняя. Она у него такая открытая, и за ней ничего не скрывается, никакого обмана.

– Как же ты успеваешь учиться? Тебя послушать, так ты только и ходишь по вечеринкам, – удивляюсь я, прислоняясь к скамейке и опираясь о нее коленом.

– А мои соседи хотели бы, чтобы я проводил на вечеринках еще больше времени, – с усмешкой возражает он. – Хотя во время учебного года предпочитаю их пропускать. Во всяком случае, во второй половине семестра. Каждому свое: лично я хочу получить в университете хорошее образование, а не больную печень и венерические заболевания.

Заметив мой взгляд, он вспыхивает и смущенно бормочет:

– Извини. – И продолжает с усмешкой: – Просто в последний раз они меня достали. Закатили в субботу такую вечеринку в тогах, что мы до сих пор не можем дом в порядок привести.

Чувствую, что деревенею. Вечеринка в тогах? Та самая, где я как следует оттянулась и зажигала с Эштоном? Переведя дыхание, шепотом спрашиваю:

– А где ты живешь? – Я понятия не имею, где была эта чертова вечеринка, так что адрес мне мало чем поможет. Главное понять – был ли там Коннор и видел ли он мое представление.

Коннор смотрит на меня заинтересованным взглядом.

– Прямо за территорией кампуса, с несколькими друзьями.

«Прямо за территорией кампуса». Именно так сказала Риган, когда мы в тот вечер собирались на вечеринку. Может, в тот раз была не одна вечеринка в тогах?

– Да? – Усилием воли пытаюсь изобразить непринужденный тон. В результате получаю обратный результат – будто меня кто-то душит. – Кстати, я в субботу была на вечеринке в тогах.

– Вот как? – усмехается Коннор. – Наверное, у нас в доме. Теперь мало кто устраивает такие вечеринки. – Он закатывает глаза. – Это все мой сосед Грант, большой любитель повыпендриваться. Было весело?

– Угу. – Слежу за ним краем глаза. – А тебе понравилось?

– А я был в Рочестере, на свадьбе у двоюродного брата, – отвечает Коннор, качая головой. – Жаль, что так совпало, но моя семья помешана на семейных праздниках. И пропусти я эту свадьбу, мама бы меня убила.

С облегчением перевожу дыхание, стараясь, чтобы Коннор не понял, как я рада, что его на вечеринке не было. Впрочем, будь он там, он бы сейчас со мной не разговаривал.

– Говорят, народ оттянулся на славу. Соседи полицию вызвали, чтобы прикрыть лавочку.

– Да, пьяных было много… – бормочу я и, чтобы поскорее покончить с этой темой, спрашиваю: – А у тебя какая специализация?

– Политика. Готовлюсь поступать на юридический. – Он не сводит с меня глаз. – Надеюсь, на будущий год поступлю в Йель или Стэнфорд.

– Здорово, – говорю я и снова ловлю себя на том, что смотрю в его дружелюбные зеленые глаза и улыбаюсь.

– А ты? Чем собираешься заниматься?

– Молекулярной биологией. Надеюсь стать врачом.

Коннор хмурит брови.

– А ты знаешь, что можно поступать в медицинский, даже если у тебя специализация в области гуманитарных предметов?

– Знаю. Просто мне легко даются естественные науки.

– Вот как! – Коннор смотрит на меня с нескрываемым любопытством. – Значит, ты и красивая, и умная. Убийственное сочетание.

Опускаю глаза и чувствую, что щеки у меня краснеют.

– Ну вот ты и дома. – Он обводит рукой фасад. – Роскошное здание, верно?

Поднимаю голову и рассматриваю этот образец неоготической архитектуры. В другое время я бы согласилась. Но сейчас чувствую разочарование: моя экскурсия в компании улыбчивого Коннора подошла к концу. А я еще не готова к этому.

Смотрю, как он отступает, засунув руки в карманы.

– Рад знакомству, Ливи из Майами.

– Взаимно, Коннор из Дублина.

Он подбрасывает носком камешек, и мы стоим молча, не зная, что сказать.

– В эту субботу у нас дома намечается небольшая вечеринка, – вдруг говорит Коннор. – Придешь? Если хочешь, захвати с собой свою чумовую соседку по комнате, про которую ты рассказывала.

– Но ведь ты же говорил, что во время учебного года не ходишь по вечеринкам, – подлавливаю его на противоречии.

Коннор задумчиво смотрит мне в глаза.

– Если это не повод пригласить красивую девушку. – Он краснеет и опускает взгляд.

А я внезапно осознаю, что Коннор не только симпатичный внешне, но еще и обаятельный. Не знаю, как надо отвечать в подобных случаях, поэтому просто говорю:

– Увидимся в субботу.

– Отлично. Часов в восемь? – Коннор называет улицу и номер дома, одаривает меня еще одной улыбкой и быстро уходит, словно спешит куда-то. А я все стою, прислонясь к скамейке, смотрю ему вслед и думаю: может, он пригласил меня просто из вежливости? Но тут, когда Коннор поворачивает за угол здания, он оборачивается и бросает на меня взгляд. Увидев, что я все еще на него глазею, посылает мне воздушный поцелуй и скрывается за углом.

А я сжимаю губы плотнее, чтобы не улыбаться как идиотка, от уха до уха.

День определенно задался.