Цитаты из книги «Университет третьего поколения»

Университеты во все возрастающей степени финансировались из государственных бюджетов, что ставило их в зависимость от щедрости самодержавных правителей XIX столетия, а позднее – от политических предпочтений. Доход от платы студентов за обучение стал незначительной долей бюджетов университета: правительства стремились удерживать размер этой платы на низком уровне, чтобы обеспечить доступ к образованию представителям малоимущих слоев населения. Это соответствовало представлениям эпохи Просвещения[54]: образование должно иметь высший приоритет как инструмент развития отдельных личностей и источник процветания целых стран. Университеты снова стали святилищами, но теперь не в роли оплотов просвещения и веры, каковыми они являлись в средние века, а в качестве инструментов постижения природы во всех ее проявлениях.

Некоторые университеты перешли на эту модель управления в начале XIX в.; переход других завершился в течение этого же столетия.

По образцу университетов создавались военно-технические академии; многие из них в дальнейшем занялись подготовкой гражданских инженеров и постепенно трансформировались в политехнические институты. В ряде стран часть этих институтов и по сей день сохранила это название, но многим в ХХ в. был официально присвоен статус университета, после чего они стали называться техническими или технологическими университетами. В ХХ в. также появились специализированные сельскохозяйственные университеты и университеты пищевой промышленности. В итоге в 1930-е гг. в Европе насчитывалось порядка 200 университетов и до 300 институтов, которые давали высшее образование в военной, политехнической, коммерческой, медицинской, ветеринарной, сельскохозяйственной, педагогической, политической и музыкальной областях[52].

Еще одной характерной особенностью университетов по гумбольдтской модели стало разделение по специализациям в продолжение традиций, сформированных в эпоху Промышленной революции.

Рост национального самосознания в XIX в. привел к тому, что университеты, работающие по гумбольдтской модели, стали национальными университетами с преподаванием на национальных языках. В эту эпоху торжества национализма университеты становятся предметом национальной гордости. Особенно ярко это стало проявляться после учреждения в 1901 г. Нобелевской премии, присуждение которой четко указывало на то, в каких странах находятся ведущие университеты.

Университетское образование также теперь подчинялось целям развития науки, хотя многие выпускники не выбирали для себя научную карьеру. Университеты, построенные по гумбольдтской модели, являлись алтарем чистой науки или «науки ради науки», и главной целью их деятельности был прогресс науки. Такие изменившие весь мир инновации XVIII и XIX вв., как паровая машина, железные дороги, телеграф, электрический свет и электричество, радио, телефон, фотография и многие другие, появились в среде изобретателей-предпринимателей и их инвесторов, а не в университетах.

Достоверным признавалось только то, что наблюдалось в действительности, а не просто подтверждалось авторитетом, как это было в средние века.

В гумбольдтском университете основное внимание уделялось научным исследованиям, проводившимся в соответствии с «современным научным методом».

Университеты нового типа приобретали популярность. В период с 1850-х по 1950-е гг. их число более чем удвоилось – с 98 до 200 (в 1815 г. оставалось 83 университета из 143, существовавших в 1789 г.) В этих 200 университетах обучалось 600 000 студентов и работало 32 000 преподавателей[49].

Гумбольдту удалось убедить прусского короля создать университет на основе либеральных идей философа Шлейермахера[47], который утверждал: «…Функция университета заключается не в том, чтобы передавать общепризнанные и практические знания, как это происходит в школах и колледжах, а в обучении тому, как добываются эти знания; в том, чтобы стимулировать в умах студентов интерес к научным исследованиям и способствовать тому, чтобы во всех своих размышлениях они принимали во внимание фундаментальные законы науки»[48].