«Предположим, что коммунизм выживет, а нацизм будет разгромлен. Тогда Европа окажется в следующем положении: все страны (балканские, латинские и Германия) будут на коленях. Торжествующий коммунизм закрепится повсюду. В континентальной Европе мы будем иметь дело с новой огромной военной державой (потому что коммунизм показал свое желание и умение вооружаться), которая будет не менее агрессивна, чем нацисты (потому что прекрасно известно, что коммунизм имеет склонность распространяться повсеместно).

Осознают ли Соединенные Штаты вероятность такого развития событий? Смогут ли они ему воспрепятствовать? А если они этого не сделают, не окажутся ли они через несколько лет лицом к лицу с новым врагом, возможно, более могущественным и намного более опасным, чем Гитлер?

Тейлор был удивлен моими вопросами. Казалось, он никогда о них не задумывался. Тогда он спросил меня: “Вы полагаете?” Я ответил: “Убежден в этом”. Пораженный Тейлор не нашелся, что сказать или добавить»⁴³.

Слова Тардини оказались пророческими: он предугадал и будущую холодную войну между Соединенными Штатами и Советским Союзом, и, прежде всего, создание Организации Варшавского договора.

Едва Тейлор покинул Рим 22 сентября, как итальянский посол Аттолико поспешил к Тардини, который и на этот раз остудил его пыл. Кардинал писал об этой встрече:

«Посол хочет составить довольно пространный отчет для своего правительства, он крайне обеспокоен. Судя по всему, я развеял его опасения, вызванные возвращением Тейлора. По-видимому, итальянцы боялись, как бы его неожиданный приезд не стал прелюдией к вступлению Америки в войну»⁴⁴.

Цель визита заключалась не в этом, но, как предугадал Тейлор, Америка действительно вскоре вступила в войну.

* * *

Другим острым дипломатическим вопросом, который обсуждался на аудиенциях Тейлора у папы в сентябре 1941 года, была вероятная бомбардировка Рима англичанами.

Тейлор сообщил Тардини, что англичане «в очередной раз» заявили, что если страны «оси» (Германия, Италия и присоединившаяся к ним несколько позднее Япония) подвергнут бомбардировке Афины или Каир, то они в качестве ответного удара будут бомбить Рим. В своих очень подробных записях Тардини отмечал: «Тейлор объяснил мне так: “Каир… такой же священный город для мусульман, как Рим для католиков”. Он назвал мне точное количество каирских мечетей (я уже не помню сколько…). “Так вот, – добавил г-н Тейлор, – в последние дни страны «оси» бомбили пригороды Каира… Англия хотела бы избежать бомбардировок Рима, однако для этого страны «оси» не должны бомбить Каир”. Так просто воздержаться от бомбардировок Каира!»

Тардини не мог удержаться от язвительных замечаний относительно этих политических игр во время войны. Он ответил Тейлору, что сообщит послу Италии о своих опасениях относительно ударов по Каиру. «Однако, – добавил он, – я не могу сказать это немцам, потому что они воспримут это как повод для бомбежек Каира…»

И, продолжал Тардини, «Святому Престолу следует рассматривать этот вопрос в другом свете. Ватикан – это самое сердце Рима, где также находятся учреждения, произведения искусства и здания, которые принадлежат не Италии, а Святому Престолу. Разве папа сможет хранить молчание, если по одному из этих зданий будет нанесен удар? Можно ли избежать подобных действий, учитывая хорошие отношения, сложившиеся между Великобританией и Святым Престолом?»⁴⁵ Тейлор пообещал обсудить эти вопросы с президентом Рузвельтом.

Позднее, когда Тейлор готовился покинуть Рим, он получил от Пия XII личное послание для президента, в котором папа напоминал об ужасной участи всех людей, подвергавшихся преследованиям и депортации и оставшихся без крова:

«В этих трагических обстоятельствах мы прикладываем все имеющиеся силы для того, чтобы обеспечить материальное и духовное утешение множеству невинных и безоружных жертв. Мы хотели бы воспользоваться этой возможностью, чтобы выразить Вашему Превосходительству наше сердечное признание за великодушную поддержку, которую американский народ оказал и продолжает оказывать в осуществлении этой милосердной миссии. Тем самым он еще раз проявляет милосердное понимание нужд своих страждущих и благородное желание облегчить их участь»⁴⁶.

Опасность разрушения черной тучей нависла над Римом еще в самом начале войны, когда англичане пригрозили Италии воздушными налетами, если она вступит в войну на стороне нацистской Германии⁴⁷. Тогда бомбежек удалось избежать лишь благодаря тому, что Пий XII попросил Францию пощадить «город Рим в случае войны»⁴⁸.

Вопрос вновь всплыл в ходе личной аудиенции в октябре 1940 года, на которой Пий XII передал через британского представителя Д’Арси Осборна⁵⁰«просьбу к Лондону воздержаться от воздушных атак на Рим», подчеркнув, что речь шла о «папской епархии, богатой памятниками старины и истории всемирного значения…»⁵¹.

Месяц спустя, в ноябре 1940 года, в Бюро из Афин была доставлена телеграмма с просьбой, чтобы папа защитил греческую столицу от вероятной бомбардировки со стороны Италии⁵².

Папа поручил Тардини организовать встречу британского представителя Д’Арси Осборна и итальянского посла Аттолико для «достижения желаемого результата»⁵³.

Однако британское правительство не оценило этот шаг и заняло жесткую позицию по отношению к Ватикану. В одной памятной записке точка зрения посла излагается следующим образом:

«Поскольку итальянские пилоты приняли участие в бомбардировке Лондона, мы оставляем за собой свободу действовать против Рима. Усилия Ватикана достойны сожаления не только потому, что наше правительство нисколько не намерено поддаваться его уговорам, но и потому, что вмешательство Ватикана, желающего защитить город Рим (который следует отличать от Ватикана), создает неблагоприятное впечатление, будто папа заступается за итальянское государство, чтобы уберечь фашистское правительство от последствий… предпринятых им бомбежек Лондона…

En passant [заодно] стоит отметить, что Лондон сильно разочарован тем, что папа публично не осудил немецкие бомбардировки – в которых неоднократно участвовала итальянская авиация – таких англиканских святынь, как собор Св. Павла в Лондоне, Вестминстерское и Кентерберийское аббатства, Ковентри и т. д. и т. п.»⁵⁴.

В своих записях Тардини так передал содержание своего напряженного разговора с Осборном:

«1) То, что британское правительство, раздраженное реальными бомбардировками немцев и… устными нападками Муссолини, намеревается бомбить Рим, вполне понятно.

2) То, что оно выговаривает папе за попытки защитить Рим – епархию, пастором которой он является, – непонятно.

3) Обвинять папу в том, что он таким образом поддерживает фашистское правительство, недопустимо, потому что это совершенно не соответствует действительности»⁵⁵.

В третьем пункте Тардини отмечает, что британский посол Д’Арси Осборн ответил, что «не задумывается об этом».

Явно взбешенный Тардини сделал выпад в сторону англичан, сказав Осборну: «Если вы хотите сделать что-то, чтобы помочь Муссолини и навредить самим себе, пожалуйста, бомбите Рим».

Также он напомнил Д’Арси Осборну, что Ватикан дает пристанище множеству неитальянских церковных и папских учреждений (базиликам, семинариям, дикастериям и дворцам). На что Д’Арси Осборн ответил с чисто британским сарказмом: «Но если епископ позволяет бандиту обретаться в своей епархии…»⁵⁶

Мне шутка Осборна представляется неуместной с учетом того, что британская миссия и сам он пребывали в зданиях, принадлежавших Ватикану.

Препирательства между Великобританией и Святым Престолом на этом не закончились. Осборн передал некоторые новые сведения, которые якобы получило его правительство:

“Итальянские власти держат наготове орудия и снаряды, судя по всему, британского производства, при помощи которых они могут нанести удар по Ватикану в том случае, если королевские ВВС подвергнут бомбардировке Рим. Так они смогут обвинить англичан в этой бомбежке и предоставить “доказательства”»⁵⁷.

У Тардини эти данные вызвали сомнения: “Чего хотят англичане? Найти любой повод, чтобы разбомбить Рим”⁵⁸.

Вернувшись в свой кабинет, Тардини расположился в кресле и стал размышлять. Затем он инстинктивно вытащил из ящика рабочего стола чистый лист бумаги и взялся за перо, самое мощное оружие, имевшееся в его распоряжении… Прошли минуты, часы. На страницах, покрытых множеством черных строк, папский министр иностранных дел постарался вспомнить все факты и комментарии последних дней и предложить свою интерпретацию:

“Святой Престол (если быть точнее, то сам папа) заступился за Рим, священный город и папскую епархию, где сосредоточено столько произведений искусства, памятников истории и папских учреждений. Английское правительство не проявляет… понимания к таким доводам, поскольку, по его мнению (как и по мнению всех… англикан), Лондон важнее Рима. Поскольку первый подвергся бомбардировке, они не видят причин, по которым нельзя бомбить второй”.

У него в ушах все еще звучал угрожающий тон Осборна. Он продолжил: “Но в этом деле есть и другой аспект. Поскольку Италия отправила своих пилотов через Ла-Манш, британское правительство открыто заявляет о своем праве бомбить Рим. Однако эти итальянские пилоты вернулись обратно… не причинив особого вреда Лондону… Затем началась война между Италией и Грецией. Британское правительство опять заявило: если итальянцы будут бомбить Афины, то королевские ВВС будут бомбить Рим… Итальянцам хватило ума… не бомбить Афины”.

Тем самым почти что детская настойчивость англичан становилась логичной, а их угрозы в адрес Рима приобретали исключительную отчетливость. Тардини отметил в присущем ему телеграфном стиле:

«Однако в настоящее время между Германией и Грецией идет война. Поэтому Англия просит Ватикан донести до сведения Италии, а через нее – Германии: если немцы будут бомбить Афины, королевские ВВС будут бомбить Рим.

Когда несколько дней назад британский посланник поделился со мной мыслью (которая показалась мне личной!) о том, что англичане подвергнут бомбардировке Рим, если немцы разбомбят Афины, я был ошеломлен. Затем я спросил: “А при чем тут Рим?”

Посол объяснил мне, что поскольку немцы – союзники итальянцев, а англичане – союзники Афин… Я заметил ему, что такие рассуждения звучат не очень убедительно и годятся разве что в том случае, если это просто повод разбомбить Рим».

Тардини, разумеется, понимал, что Ватикан подвергается все большей угрозе:

«Теперь предположите, что немцы, мастера разрушать города, начнут бомбить Афины, после чего англичане подвергнут бомбежкам Рим: что произойдет? Итальянцы возложат ответственность на англичан, которые, в свою очередь, обвинят немцев, а немцы переложат все на греков… и снова нанесут удар по Афинам. В ответ англичане опять будут бомбить Рим. Какая участь ждет Ватикан при таком развитии событий? Возможно, разрушение церквей и базилик… и превращение Ватикана в руины?»

Стремясь положить конец этим переговорам, усталый Тардини написал:

«Если предположить, что под давлением британского правительства Святой Престол через итальянцев сообщит Германии, что в случае бомбежки Афин англичане будут бомбить Рим, спасет ли это Рим или, напротив, станет причиной его разрушения? Город был бы спасен:

если бы немцы проявили особое почтение к достославному городу Афины;

если бы немцы действительно заботились о благе Италии;

если бы немцы были благожелательно настроены по отношению к Ватикану;

если бы немцы были заинтересованы в том, чтобы не подталкивать англичан к совершению варварских поступков.

А кто может ответить ДА на все эти ЕСЛИ?»⁵⁹

В своем анализе Тардини особо выделяет два пункта. Во-первых, англичане пытались использовать Святой Престол, чтобы передать сообщение Германии. Во-вторых, немцы, «разрушители городов», ни при каких обстоятельствах не стали бы соблюдать базовые правила дипломатии; они не вызывали ни малейшего доверия, и никто не думал вовлекать их в переговоры относительно возможных бомбардировок. Все четыре «если», разумеется, предполагали отрицательный ответ. Наконец Тардини встал, оставив на столе листы бумаги, на которых он изложил свои мысли, чтобы в будущем их могли прочитать другие люди, такие как мы. Кардинал взял плащ и черную шляпу и вернулся в гущу повседневной жизни, размышляя о том, как американцы могут повлиять на всю эту историю.

* * *

В августе 1941 года американский поверенный в делах Гарольд Титтман, сменивший Тейлора, посетил Тардини. Титтман должен был отправиться в Швейцарию, в Женеву, чтобы перевезти оттуда в Рим жену и детей. Тардини, никогда не упускавший возможности подтрунить над собеседником, сказал ему шутливым тоном: «Опасайтесь бомбежек!»

Тардини рассказывает:

«Я поделился с ним своей обеспокоенностью, уточнив, что, несмотря на наши хорошие отношения с Великобританией, папа заявит протест, если под удар попадет какое-либо учреждение или базилика. Это причинит страдания католикам всего мира… и… мне показалось, что г-н Титтман также сразу забеспокоился (я думаю, скорее о своих дочерях, чем о базиликах) и спросил, может ли он передать это своему правительству, чтобы оно обсудило этот вопрос с англичанами… Я разрешил ему это (именно с этой целью я и пригласил его на встречу)»⁶⁰.

Разумеется, Тардини был тем, кем был: его уловка, равно как и решение провести встречу с Титтманом перед отбытием последнего, были хорошо просчитаны заранее.

Тардини действительно был талантливым дипломатом, как никто умевшим сообщить о пожеланиях и намерениях Ватикана в неформальном ключе, не прибегая к официальным каналам.

* * *

В сентябре 1941 года Майрон Тейлор ненадолго вернулся в Рим; проблема вновь обострилась, когда радиостанция Би-би-си заявила о неминуемой бомбежке города британской авиацией⁶¹.

В дипломатической ноте на имя Тейлора Святой Престол предельно ясно обозначил свою позицию:

«Государственный секретарь сообщил господам Осборну и Титтману, что, если град-государство Ватикан или принадлежащие ему здания, базилики, церкви или иные строения на территории Рима (их очень много, и они обладают большой исторической и художественной ценностью) подвергнутся удару, Святой Престол не сможет хранить молчание. Это будет тем более досадно, что может повлиять или испортить существующие сердечные отношения между Святым Престолом и Великобританией».

Тейлор пообещал передать эту ноту президенту Рузвельту⁶².

Пий XII лично затронул этот вопрос в ходе аудиенции, предупредив устно Тейлора, что «если бомбы упадут хотя бы на одно здание, принадлежащее Ватикану, папа не сможет хранить молчание».

Тейлор ответил лаконично: «Это может стать проблемой»⁶³.

Тем не менее угрозы не прекратились; англичане были на редкость прямолинейны: «Премьер-министр [Черчилль] не видит причин, по которым следовало бы церемониться с Римом, который стал столицей фашистского государства»⁶⁴.

Пий XII, ожидавший скорой бомбардировки британских ВВС, приказал фиксировать, классифицировать и архивировать каждое устное или письменное слово, касавшееся этого вопроса. Задача была возложена на монсеньора Сиджизмонди⁶⁵. Результатом его труда стали «Белые тома» (Volumi Bianchi), которые содержат всю важную документацию по выступлениям Ватикана в защиту Рима в период с 1939 по 1945 год. Потому что эта история продолжилась.

Сегодня можно рассказать обо всех деталях этих дипломатических переговоров, которые оставались неизвестными до настоящего времени.

23 ноября 1941 года в Государственный секретариат была доставлена строго конфиденциальная вербальная нота⁶⁶ американского правительства: «В телеграмме, которую Его Превосходительство г-н Тейлор отправил из Лиссабона 1 октября, т. е. после возвращения из Лондона и непосредственно перед возвращением в США на самолете “Клиппер”, сообщалось, что у г-на Тейлора сложилось впечатление, что Рим не будет подвергаться бомбардировке английской авиации в том случае, если страны “оси” не будут [снова] бомбить Каир».

Далее в ноте сообщалось: «Тем не менее г-н Тейлор добавляет, что, по его мнению, итальянцам стоило бы воздержаться от налетов на Лондон».

Англичане демонстрировали сдержанность, но, судя по всему, не отступали от своей позиции по вопросу – на это указывают и другие фрагменты переписки, относящиеся к последующим месяцам и хранящиеся в архиве⁶⁷.

Неизвестно, что побудило Тардини четыре года спустя, когда война подходила к концу, сесть за стол и вернуться к вопросу, который ставился в этом последнем документе.

Он собственноручно записал: «Тейлор выехал из Рима в Лиссабон. Затем из Лиссабона он отправился в Лондон, где разговаривал с правительством о бомбежках Рима»⁶⁸.

Легко представить, что этой записью Тардини хотел сообщить своим преемникам, что миссия Тейлора в Лондоне была напрямую обусловлена действиями Ватикана, стремившегося воспрепятствовать разрушению Рима и всех сокровищ, произведений искусства и исторического наследия, хранящихся в Вечном городе.

* * *

Ближе к концу Второй мировой войны, 26 мая 1944 года, Тардини и Титтман снова встретились в приемной Государственного секретариата. В тот день американский поверенный в делах назначил официальную встречу на 11:15. В программе их встречи значилась проблема преследований евреев – американцы снова обратились к Ватикану с просьбой выступить с заявлением против Гитлера. Вопреки обыкновению Тардини не стал прибегать к саркастическому тону. Он отмечал:

«Я ему говорю:

1. что Святой Престол по-прежнему заинтересован в оказании помощи преследуемым евреям. Пий XI начал эту благотворительную деятельность, а Пий XII ее продолжает;

2. что Ватикан всегда охотно принимает советы и рекомендации американского правительства. Однако даже если его действия будут параллельны действиям США, Святой Престол по разным причинам все же должен сохранять независимость»⁶⁹.

Эта встреча, состоявшаяся на завершающем этапе войны, важна потому, что отражает все то, что произошло между США и Ватиканом в годы войны. На мой взгляд, здесь Ватикан в очередной раз напомнил американцам: «мы сотрудничаем с вами, но действуем по отдельности».

И президент, и папа были убеждены, что на них, «сынов света», была возложена общая миссия борьбы с силами Зла. Их переписка, равно как и подробные отчеты Хёрли показывают, что оба последовательно пытались воспрепятствовать эскалации конфликта. Кроме того, они испытывали одинаковое отвращение и ужас по отношению к бесчинствам нацистов.

Их мнения расходились относительно того, должен ли был папа высказываться против Гитлера. На протяжении всей войны американцы требовали от папы выступить с заявлением, игнорируя обязанность Святого Престола хранить беспристрастность.

Многие люди не понимают, почему Святой Престол так и не согласился выполнить это требование американцев.

Однако, возможно, детали разговоров, приведенные в этой главе и раскрывающие тонкость дипломатического искусства, в определенной степени прояснят причины, по которым Ватикан старательно избегал ловушек, которые расставляли ему другие страны – даже те, чьи ценности он разделял, – чтобы сохранить свой беспристрастный имидж и тем самым иметь возможность общаться со всеми сторонами конфликта и оказывать на них влияние. Кроме того, Ватикан должен был заботиться о том, чтобы не выдать свои сети и отважных людей, которые спасали чужие жизни.

Святой Престол не располагал ни вооруженными силами, ни возможностью накладывать экономические санкции на другие страны. В его арсенале, помимо ежедневных молитв и негласной деятельности по установлению мира между народами, были лишь тихие коридоры и залы Ватикана, где постоянно бывали дипломаты. И возможность шепнуть на ушко нужным людям, когда представится случай.

То есть «мягкая дипломатия» в ее самом ярком проявлении.