Цитаты из книги «Праведный палач. Жизнь, смерть, честь и позор в XVI веке»

костей (зелье, получаемое их кипячением). Беременные женщины и люди, страдающие от отеков суставов или судорог, носили специально обработанные полоски человеческой кожи, известные как «человечья шкура» или «жир бедных грешников». Целительная сила мумий — высушивание человеческой плоти было широко распространено — даже оказалась в центре нового религиозного мистического учения, созданного иезуитом Бернардом Цезием (1599–1630). Невозможно узнать, какой именно дополнительный доход Франц имел от торговли частями человеческих тел или даже в какой степени он участвовал в этой гнусной, но прибыльной практике . Академические врачи-протестанты, стремясь развенчать католическую веру в силу святых мощей, во весь голос отрицали, что части человеческого тела способны обладать такой сверхъестественной силой. Они отвергали как религиозные предрассудки, так и схожие с ними народные верования, например в то, что палец или рука казненного вора принесут удачу в азартных играх или, если скормить их корове, обеспечат защиту от колдовства. Католические власти Баварии подобным же образом высказывали возмущение тем,

вместе с почти полусотней знатных и патрицианских клиентов, более трети из которых составляли женщины. ». Учитывая его многолетний труд по защите правопорядка и исцелению больных, а также 31 один год в качестве гражданина Нюрнберга, Франц Шмидт завершает прошение, смиренно моля о восстановлении честного имени своей семьи, что в конечном итоге снимет стигму всей его жизни и откроет его сыновьям дорогу в любые почетные профессии.

Последующее обращение Франца к милосердию императора содержит самые глубокие по уровню самоанализа и раскрытия личности строки, которые он когда-либо писал в своей жизни. Получив свободу от общественного внимания, он становится удивительно откровенным в описании глубокого позора, который преследовал его семью с того самого момента, как много лет назад маркграф Альбрехт заставил Генриха совершить казни на рыночной площади Хофа. Он описывает, насколько произошедшее было несправедливым, и « ». Более того, он всегда применял свое врачебное знание «полезными и достойными способами», в том числе исцелил некоторых высокопоставленных имперских сановников, которых он перечисляет

профессия палача представляла собой призвание, навязанное ему неудачным инцидентом, « ».

Какой бы ни была причина, этот примечательный документ — не более 15 страниц в оригинале — содержит не только подведение пожилым человеком итогов всей своей профессиональной жизни, но и заключительную, наглядную иллюстрацию личных связей и умения убеждать, которые сделали эту жизнь такой успешной. Прошение Франца является образцом риторического изящества, где умело чередуются многочисленные свершения во имя интересов императора и его подданных с мольбами о сочувствии личному несчастью, понесенному им и семьей. Подобно мейстерлиду палача об исцелении короля Авгаря, петиция была, без сомнения, составлена с чьей-то помощью, вероятно профессионального нотариуса. Однако рассуждения и читаемые чувства бесспорно принадлежат самому Майстеру Францу. После формального проявления пиетета он начинает свое обращение, ссылаясь на « ». Майстер Франц доходит до того, что провозглашает Божественное происхождение должности палача, ссылаясь на ветхозаветную историю израильтян и их ритуальные казни путем забивания камнями, а также имперские предписания «Каролины». И все же, пишет он, несмотря на легитимность и необходимость его

самым большим унижением, которое пережил Шлегель, был момент окончательного триумфа Майстера Франца. В конце весны 1624 года, все еще проживая в уютном Доме палача, Майстер Франц Шмидт написал императору Фердинанду II с просьбой официального восстановления чести семьи. Прямые обращения к имперскому суду не были чем-то неслыханным, но почему Франц выбрал именно этот момент для завершения задачи всей жизни? Возможно, отставной палач нуждался в подобном одобрении, чтобы купить новый дом или же его сыновьям требовалась помощь в получении ремесленной работы. Возможно даже, что Майстер Франц думал о своей 11-летней внучке, которая только что переехала к нему. Еще более интригующий вопрос — почему он ждал шесть лет после выхода на пенсию, чтобы подать это прошение

Шлегелю явно недоставало дипломатических навыков предшественника, в результате чего страдала его профессиональная репутация. Несколько раз он даже был унижен, когда поставленные им диагнозы требовали подтвердить у Майстера Франца . В

Вскоре после Вальпургиевой ночи (1 мая) 1626 года Франц Шмидт наконец покинул прослуживший ему почти 50 лет дом, в который тут же въехал ликующий Бернхард Шлегель .

Еще менее чем через год его упрекнули за слишком растянутое повешение, во время которого Шлегель опрокинул лестницы и оказался в затруднительном положении, удерживаясь на поперечине виселицы, в то время как бедный грешник медленно задыхался, в агонии выкрикивая имя Иисуса в течение нескольких минут, прежде чем умер. В конце концов опытный Лев спас неуклюжего палача, но только после того, как разъяренная толпа закидала обоих комьями замерзшей грязи .

Поданное им ходатайство о ссуде в размере 60 флоринов — также отклоненное — говорит о том, что новый палач был не просто жаден, но, вероятно, и связан огромными долгами, которые обычно бывали вызваны азартными играми, пьянством или иной «фривольной жизнью», — яркий контраст с умеренным образом жизни его респектабельного предшественника. Менее чем через год после прибытия в Нюрнберг Шлегель был вызван в совет из-за пьяной драки, случившейся в фехтовальной школе. Ссора началась, когда собутыльников Шлегеля оскорбил их коллега-мастер за то, что они разделили стол с палачом. Разрушая традиционные представления об осквернении и подтверждая респектабельность палача, отцы города в то же время упрекнули Шлегеля и потребовали, чтобы он «вел себя более сдержанно и не участвовал в выпивках горожан в тавернах» .