Цитаты из книг автора «Joel F. Harrington»

Ренкхарта, заставлявшего жену убитого мельника подавать ему жареные яйца на трупе мужа, не только шокирует, но и точно отражает пренебрежение таких людей к элементарным нормам человеческой морали 27

Труп, оставленный на виселице, распластанный на колесе или сожженный дотла, глубоко волновал тех, кто верил в загробную жизнь и физическое воскрешение мертвых. Преднамеренное осквернение тела или пренебрежение недавно умершим было предосудительным. Приведенное выше описание разбойника Клау

Если судить по описанию Франца, похищение ценностей кажется лишь предлогом для того варварства, которое ему предшествовало. Мужчины, подобные этим, наслаждались нарушением всех социальных норм, пытаясь превзойти друг друга в дерзости, и, с точки зрения Франца Шмидта, совершенно непростительно их участие в леденящих кровь пытках и убийствах беременных женщин, из которых предварительно вырезали плод и убивали на глазах матери. Конечно, мы должны иметь в виду потребность самого палача оправдать муки, которые он впоследствии причинял таким преступникам. Хотя эта потребность иногда могла заставить Франца преувеличивать, сознательно или бессознательно, но насилие, которое он описывает, бесспорно, имело место, как и тот ужас, который подобные злодеи сеяли на своем пути

Бандиты, разбойники с большой дороги олицетворяли самые крайние образцы эгоистичной, необоснованной жестокости — зла ради зла. Хотя они и составляют менее десятой части всех казненных Майстером Францем, эти головорезы преобладают в его наиболее развернутых записях и, безусловно, являются самыми яркими персонажами дневника .

Общественные бани предлагали разнообразные лечебные процедуры, в дополнение к возможностям социального взаимодействия, в том числе встречам с проститутками

что мстительный банщик « сам [также] получил болячки и лежал дома восемь недель

продолжение давней ссоры с коллегой банщиком-подмастерьем Андреас Зайтцен « ».

человек, физически или словесно задетый, не был обязан прощать — напротив, восстановление своей чести оставалось императивом 32

Многим из нас, живущим в эпоху после Великой французской революции, трудно понять ту, по всей видимости, глубокую веру Майстера Франца во врожденное превосходство богатых и знатных людей. Наша современная культура зависти предполагает, что унаследованные богатства и привилегии других могут возмущать или быть желанны, но, конечно, никак не уважаемы за предопределенность их Богом. Однако для Шмидта и его современников иерархия, основанная на происхождении, воспринималась как естественная сила, подобно погоде или чуме, — капризная, даже разрушительная, но неизбежная.

Человек, которого нельзя было достоверно связать с какой-то местностью, не только плохо запоминался, но и сразу подпадал под подозрения.