Цитаты из книги «Эмма»

Второбрачному вскоре предстояло не без приятности убедиться, что выбирать много лучше, чем быть выбранным, а получать благодарность лучше, чем испытывать ее.

Свадьба была такой, какой обыкновенно бывают свадьбы, когда жених с невестой не любят пышных торжеств. Узнав подробности от своего мужа, миссис Элтон нашла, что все это убожество не идет ни в какое сравнение с ее собственным бракосочетанием. Так мало белого атласа, так мало кружевных покровов – жалкое зрелище! Селина глазам бы своим не поверила. Однако, как ни скромна была свадебная церемония, все надежды, предсказания и добрые пожелания, прозвучавшие в тесном кругу приглашенных друзей, исполнились в полной мере: новобрачных ожидало совершеннейшее счастье.

– По-вашему, я настолько глуп, чтобы не понять, о чем человек мне толкует? И какого же обращения вы, по-вашему, заслуживаете? – О, наилучшего, разумеется, ибо ни с каким другим я мириться не согласна.

Когда хозяйка Хартфилда и ее гость вдвоем возвращались в дом, она уже была его Эммой: ему отдала она и руку свою, и слово.

Подобная перемена произошла и с Эммой. За эти полчаса и он, и она обрели бесценную уверенность в том, что любимы. Позади остались неведение, недоверие и ревность. Найтли ревновал давно: с первого приезда Фрэнка Черчилла в Хартфилд или даже раньше – с тех пор, как об этом приезде было впервые сообщено. Тогда же он стал осознавать и свою любовь к Эмме, обнаруженную чувством соперничества. Именно ревность к Фрэнку Черчиллу вынудила его отправиться в Лондон. В день прогулки на Бокс-Хилл он решил уехать, чтобы не видеть, как Эмма принимает и поощряет ухаживания своего обожателя; уехать, чтобы научиться безразличию. Но в доме брата Найтли увидел такую безмятежную картину семейного счастья, а в хозяйке дома столь явно угадывались милые его сердцу черты, что стало ясно: цель путешествия была выбрана неверно. Пребывание на Брансуик-сквер ничего не изменило, все же Найтли упорно не желал возвращался, пока не получил с утренней почтой известия о помолвке Джейн Фэрфакс. К радости, которую позволил себе ощутить (ведь он всегда знал, что Фрэнк Черчилл не пара мисс Вудхаус), примешивалось такое нежное сочувствие Эмме, такое острое беспокойство о ней, что, не в силах медлить, он поскакал домой прямо под дождем, а сразу же после обеда пришел пешком в Хартфилд, чтобы увидеть, как перенесло эту новость самое милое из всех живых существ, безупречное при всех своих недостатках.

Еще недавно, однако, мистер Найтли даже не догадывался, что любит небезответно, и, сопровождая Эмму в кустарниковую аллею, не помышлял о признании. Его беспокоило другое: как она приняла известие о помолвке Фрэнка Черчилла, – и никаких других намерений, кроме как утешить, помочь советом, не имелось. Все прочее было делом нескольких минут, мгновенным следствием того, что он услышал: она не любила Фрэнка Черчилла, сердце ее оставалось свободным, а значит, он мог надеяться! Покамест, однако, он вовсе не просил взаимности. Движимый нетерпением, которое мгновенно возобладало в нем над рассудком, он просил лишь о том, чтобы она не запрещала ему делать попытки к пробуждению в ней ответного чувства. Но внезапно перед ним открылась еще более радужная перспектива: чувство уже пробудилось!

Эмма не готова к такому героическому поступку даже во имя дружбы. Она сострадала Харриет и испытывала раскаяние, однако ее душевная щедрость не выходила из пределы благоразумия.

Дорогая моя, милая Эмма… Вы всегда будете мне дороги и милы, чем бы ни окончился нынешний наш разговор. Итак, дорогая, горячо мною любимая Эмма, ответьте – скажите «нет», если не можете сказать «да».

выслушаю все и честно скажу, что думаю. Как друг. – Как друг… – повторил мистер Найтли. – Эмма, это, я полагаю, не совсем то слово… Нет, я не имею желания… Хотя постойте. К чему мне колебаться? Я и так уж сказал слишком много, и таиться смысла нет. Я принимаю ваше предложение, и, как это мне ни странно, обращаюсь к вам как к другу. Так скажите же мне: могу ли я надеяться на успех?

– Вы не хотите знать, чему именно я завидую? Вижу, вы вознамерились не выказывать любопытства. Это мудрое решение, но я быть мудрым не могу. Эмма, я должен признаться вам в том, о чем вы меня не спрашивали, хоть в следующую секунду, вероятно, пожалею об этом.