Читать бесплатно книгу «Мы остаёмся жить» Изваса Фрай полностью онлайн — MyBook
image

Танец Первый

Это был действительно странный век.

– Конечное состояние такое, что уши заворачиваются каждое в свою раковину; кисть руки сама тянется к локтю, а из пупка доносится радостный свист.

После взятия Константинополя, криком пронесшегося по всей Европе – прошло уже двадцать лет. Но стоны и вопли тех, кто погиб смертью отважных – нет, пожалуй, самой простой и страшной, несправедливой смертью – до сих пор отзываются у меня в памяти.

– Как крики потерпевших кораблекрушение ещё три дня и три ночи блуждают по морю, пугая всех, кто случайно проплывает мимо.

Это – был корабль дураков, из года в год плывущий по Рейну от севера к югу и затем наоборот. И я был на нём капитаном.

Мы неслись сквозь порта, леса и дикие пляжи. Пейзажи сменялись чаще, чем наше настроение. Здесь, в отличие от других кораблей, никогда не бывало скучно. Дураки матросы бегали по палубе, пытаясь поймать друг друга, или занимая время играми, смысл которого не сумел бы понять никто.

Одной из прекраснейших отличительных черт корабля дураков заключалась в том, что в массе пустоголовых громил – можно было найти несколько истинно интересных и высоких духом людей. На других кораблях – их нечего и искать. Что им делать там? Кто приютил бы их? А на корабле дураков найти себе дом сможет кто угодно. Кого угодно общество может назвать дураком и сослать на один из таких кораблей.

Одним из таких редких людей был Голова-Тыква. По некоторым данным, которые проверить было невозможно – он был выходцем одной из знатных семей, проживавших в славном городе Нюрнберге с давних времён.

Он говорил мало: он – наблюдал. А когда ему хотелось что-то сказать – он всегда рассказывал. А рассказывать он умел только о любви, о ветрах или о болезнях. Всё потому, что он был очень интересным человеком. И очень больным – во всех отношениях. Имя, которым он называл себя – говорило о нём и в переносном, и буквальном смысле. Тыкву с головы он никогда не снимал.

Он достаёт бутылёк со спиртом и делает из неё добрый глоток. Я спрашиваю его:

– Зачем ты делаешь это сейчас?

А он отвечает:

– Потому что у меня болит горло.

Он прижимает руку к груди: там, где находится сердце.

– Оно болит у меня уже целый год – и не только горло, понимаешь – и ты знал об этом. Моя огненная вода помогает мне справиться с болью. Но она не поможет – от моей любви даже время не спасёт.

– Время сжигает всё лучше, чем огонь. Подожди ещё недолго – и это пройдёт.

– Лучше я буду пить. И от горла это тоже спасает.

Он продолжил:

– А ведь правда: горло болит куда сильнее, чем разбитое сердце.

– Почему ты не обратишься к врачу?

– А я обращался – как раз тогда, когда был достаточно пьян для этого, – кивает он и закрывает глаза, – они сказали мне, что моя болезнь – неизлечима; и что мне следует меньше пить. За это – я не могу их простить.

Он смеётся, слегка опустив свою тыкву вниз.

– Ну, конечно же, я их не слушаю.

На корабле дураков: всегда танцы и пляска. Когда мы причаливаем в каком-нибудь порту, мы всегда ищем, у кого бы выпросить монетку – это наша старая традиция. А так – золота у нас полно, хоть об этом и не скажешь по первому взгляду. Люди забыли о нас; мы стали никем. Так с какой стати мы должны относиться лучше к ним?! Каждый город получает тех сумасшедших, которых заслужил.

Мы стали париями этого мира; и каждый по своим причинам. Я – из-за того, что просто однажды проговорился на людях, что ни время, ни оружие мне ни по чём и что я бессмертен. Видишь, даже тех, кто говорит одну лишь правду, считают за дураков. Я сказал людям, что видел и Спартака, и его восстание; и первых цезарей, и их борьбу за власть. Да, всё это правда. Однажды ночью в грязном и зловонном Париже я проговорился. Тогда мне пришлось надолго покинуть этот город. Меня считали там за сумасшедшего. Оно и лучше; ведь что произошло бы, если люди и вправду поверили в то, что их главного врага и друга – смерть – можно преодолеть?! А ведь это не так. Она придёт за всеми – даже за мной. Это лишь вопрос времени – так ли он важен, когда конец один и тот же?!

Пройдёт ещё не одно столетие. Упадёт ещё не один Константинополь.

А я: всё так же буду оставаться жить и путешествовать по миру, в роли капитана корабля дураков.

– Что ты сделаешь в первую очередь, когда сможешь выбраться с этого корабля? – спросил меня один из сумасшедших.

Никто не может покинуть корабль по своему желанию. Сначала он должен найти того, кто примет дурака таким, каким он есть. Таков закон – нарушители страдают хуже, чем мученики ада и мечтают о смерти. Лучше оставаться на борту и ждать, пока найдётся тот, кому будет безразлично: дурак ты или обычный человек. Сколько лет я уже шатаюсь по этим водам и трясусь на корабле, но ни разу не видел такого чуда.

– Не знаю, – честно ответил я, – отправлюсь в Индию, если хватит сил. Я капитан – а значит, если я покину корабль, то и корабля самого не станет. А без него – Европа мне в одном месте сдалась. Я найду для себя новый мир.

– Думаешь, доживёшь?

– Я – бессмертен. Я и не до такого доживу.

Я бы мог рассказать ему многое. Но он не слушал, хоть и сам начал этот разговор. Голова-Тыква так устал от молчания, что готов был слушать, даже бессвязные звуки – лишь бы до него доносились человеческие голоса. А я – готов был говорить; но мало удовольствия от беседы с пустотой.

Вместо вопросов, которые рано или поздно задаёт себе каждый человек, я попробовал спросить у него:

– А как ты попал сюда? В смысле: всё дело только в тыкве?! Я много наблюдал за всеми членами своего экипажа; и ты мне кажешься самым нормальным человеком на их фоне.

Он не ответил, будто ничего и не слышал. Я повторил вопрос:

– Что ты делаешь среди безумцев?

– Видишь ли, – замялся он с ответом, – я прожил очень печальную жизнь. Я родился в одном городе во Фландрии – не вижу смысла называть его.

Он опустил взгляд себе под ноги.

– Я не хочу рассказывать тебе сейчас о своей жизни; она – совсем не интересна и не столь важна. Я просто скажу: единственным моим светом во тьме, единственным голосом, через который со мной говорил Господь – была моя сестра. Но она исчезла много лет назад. Я надеюсь встретить её, чтобы сделать то, чего не успел, пока мы были вместе.

– Вы были близки.

– Сильнее, чем это можно было представить. Даже, когда она теряла сознание, а я называл её последними словами – мы любили друг друга. Мы держали свои чувства в тайне – даже друг от друга. Мы делали всё, чтобы об этом не узнали другие. Я бил и издевался над ней. Но не всерьёз – никогда. Мы оба понимали: так нужно было. А потом, произошло то, что произошло. Она исчезла и я исчез. Возможно, мы и встретимся. Но Господь редко бывает щедрым на подобные чудеса.

Он вздохнул.

– Как я попал на корабль дураков? Как и все остальные. Я был не нужен никому в своём городе. Меня считали за урода. Я прятался от них. Они меня находили. Но просто отправить на тот свет – никто не решался. Мне повезло с кораблём. Я отдал ему все деньги и получил взамен второй шанс – далеко от толпы.

Действительно: странный и безумный век; как и люди в нём. Впрочем, как и все времена.

Но во всём, даже в этом, можно найти свою каплю мудрости.

А мы всё продолжали плыть по этим волнам, будто было вечно пьяными, вечно весёлыми и не унывающими, пока весь остальной мир проплывал мимо нас.

Но проживая так недели, месяцы, годы – невольно начинаешь тосковать по скучному миру людей со всей их скупой моралью и законами. Ведь в стране дураков, где если ты не танцуешь, то только спишь – нет законов. А это утомляет. Хочется вернуться в мир людей. Кто-то настолько обезумел, что не хочет ничего. Но мне хочется. Просто вернуться к самой обыкновенной любви, путь которой я проплывал уже не раз – со всей её болью и разочарованиями.

Но река, по которой мы плывём, да и этот корабль – крепко держат меня, что и не вырваться. А я и не жалею. Этот путь – да и любой – стоит того, чтобы пройти его, пусть и не один, а сотню раз.

И вот, наконец, это свершилось: сквозь неумолкающую музыку и пляску стульев, досок и кастрюль на горизонте вырос ещё один порт. Мы давно ждали его – пристанище для кораблей нужно было нам, чтобы ненадолго сойти на берег и развлечься с людьми. И они ждали нас – пусть и сами о том не догадывались. Каждому городу нужно отправить куда-нибудь своих дураков. Для этого мы и нужны – всегда готовые принять каждого, кто больше не нужен нигде.

Хоть нам и казалось, что шпиль городского собора и крыши домов совсем недалеко, в порт нас занесло течением только под вечер. У нас как раз кончился спирт и нам нужно было пополнить свои запасы. Несмотря на то, что была уже почти ночь и горожане предпочитали отдыхать каждый в своей крепости – мы сошли на берег. И праздник разгорелся для нас с новой силой. Для местных это было хуже облавы пиратов. Корабль дураков причалил к берегам. Молитесь, чтобы мы покинули вас скорее.

Так мы сошли на берег: дурацкая команда и я – их бессмертный капитан. Мы шли по улицам, будто это были наши родные края. Здесь были все: Голова-Тыква, Голова-Кастрюля и безумный турок, и бездомный аристократ из кёльнских трущоб. Кто находит себя в труде, кто в науках, кто в искусстве; а все мы – нашли себя в безумии. Мы свободны. И мы счастливы. Мы сидим на мешках с золотом, питаемся объедками и ходим в обносках. С нами всеми «что-то не так», от нас отказались наши друзья и близкие. Поэтому, мы здесь. И никто из нас не виноват в том, что мы стали теми, кем, видимо, нам всегда было стать суждено.

Но человек – остаётся жить. И в своём безумии и отчаянии – умудряется найти для себя счастье.

Вот мы и идём – держимся вместе – ступаем все по своей дороге.

На берег нас вышло всего восемнадцать человек – ещё несколько испугались суши и решили остаться на борту.

Сердце, мозг и душа любого города в Европе – все находятся в одном месте – на рыночной площади. А печенью и почками им служат кабаки, в которые путник может заглянуть в любое время суток и попросить себе место у огня. За соответствующую плату, конечно.

Для безумца, особенно с деньгами, никогда нет никакой гарантии, что его не убьют – разумеется, случайно, но всё равно, кто будет мстить за полоумного?! Никогда не стоит оставаться одному. Но вместе – нам нечего бояться.

Мы шагаем все вместе – грозная армия. Внушительной толпой дураков мы кажемся лишь на первый взгляд. Решись кто-нибудь напасть на нас – в ту де секунду от нашей отваги не осталось бы ни следа; все мы разбежались бы кто куда, спасая собственные жизни. И никто не стал бы винить друг друга. Как вообще можно ставить в вину человеку то, что он сбежал, спасая свою жизнь – она ведь бесценна?!

Ночью: даже безумные чувствуют себя иначе. Их мысли, всегда похожие на какофонию – тоже способны сменить тональность. Мы становимся храбрее. Внутри нас по-прежнему полно разных страхов; и мы всё так же трепещем перед ними. Но ручку двери – поворачиваем всё равно, что бы ни ждало нас там.

Мы заходим внутрь. Наше появление – как шорох листвы и грохот грозы. Все головы завсегдатаев за столами мигом поворачиваются к нам. Мой взгляд останавливается на человеке в тяжёлых нагрудных доспехах, шлемом на столе и ладонью на рукояти меча. Я достаточно долго прожил, чтобы знать о таких людях всё. Чтобы прочитать их мысли и предугадать намерения мне достаточно бросить на них всего один взгляд.

Но мы должны двигаться вперёд. И из всех нас, только Голова-Тыква решается двинуться в сторону свободного стола в другом конце трапезного зала. Мы внимательно наблюдаем за каждым его шагом. Всем нам страшно. Многие из нас так нервничают, что готовы порвать на себе последнюю одежду, чтобы всем было видно, насколько им страшно.

– Тише, – говорю я, – и всё – точно будет хорошо.

Голова-Тыква прошел уже половину пути – и ничего с ним не произошло. Многим посетителям он даже надоел со своей тыквой на голове, поэтому они отвели взгляды и вернулись к прежним своим делам.

Каждый может напасть на нас и причинить нам вред – убить кого-нибудь или обокрасть, если найдёт что взять. Есть города – я много слышал о них, но был лишь однажды в таком – в которых убийство ведьмы, колдуна, разбойника, блудницы, полоумного и прокажённого – чья личность была подтверждена, а вина ясна и очевидна – не считалось за преступление; а грех – легко и дешево отпускался убийце, если тот был праведником и вовремя посещал церковь.

Но Голова-Тыква бесстрашно доходит до конца. Наши страхи мигом сменяются ликованием и празднуя победу, мы несёмся к нему.

– Хозяин! Эля нам!

Владелец кабака, с руками толстыми как два бревна – подходит к нам и улыбается, даже не силясь выставить свою улыбку правдоподобной. Даже полоумного такая гримаса на лице не обведёт вокруг пальца.

– Эля?! – тут он старался придать своему тону такой доброжелательности, на какую только был способен, – гостям в своём доме я рад всегда. Бочонок другой у меня для вас, может быть, найдётся. Но, господа, позвольте вас спросить: чем платить за эль будете? Я в долг не даю. А кто пытается обмануть меня – тот случайно пропадает без вести, что и волки в лесу о нём не услышат.

Я оглядел зал: публика уже давно потеряла к нам всякий интерес и каждый вернулся к своему занятию. Лучше момента мне было не сыскать. Я снял свою шляпу перед хозяином этого клоповника. Самое время выставить себя полным идиотом, чтобы смягчить жесткий нрав этих немцем. Моё представление – должно их немного развеселить.

– Что вы, благородный лорд, неужели спутали нас с нищими аль бродягами?! Ах, нет, вы серьёзно ошиблись. Мы можем заплатить вперёд, коль вашей светлости будет угодноэто. Из ваших уст я услышал про бочонок эля?! – я достал их своего клочка грязных и слипшихся от сала волос на голове золотую монету с портретом французского монарха, – так давайте сразу два.

За подобные выпады меня и прозвали «капитаном дураков». За своей репутацией я слежу и проколов себе не позволяю. За это меня и держат на корабле как главного дурака на Рейне.

1
...
...
12

Бесплатно

0 
(0 оценок)

Читать книгу: «Мы остаёмся жить»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно