Из дремоты Вольшу вывел укус комара. Прямо в лоб вонзился. Он себя со всего маху ладонью треснул и окончательно проснулся. Выполз наружу, на небо глянул, как раз утренняя звезда взошла. Кузнец потянулся, зевнул изо всех сил, чуть пасть не порвал. Крякнул, руками, ногами помахал, чтоб кровь разогнать. Посмотрел на то место, где спала Верея, уползла она в сено так далеко, если не знать, что там человек лежит, то и не догадаешься.
Спит, вот и хорошо, Вольша положил рядом с ее норкой лопух с рыбой и быстро пошел прочь. В деревню заходить смысла не было, он и двинулся вдоль реки, оставив избы по правую руку. Мысль о брошенной девице немного беспокоила, нет-нет, да представлял, что вот проснется она и поймет, что Вольша без нее ушел, и какими словами поминать станет. Стыдно немного, но дело прежде всего. Эта девица его тормозить будет, а ему быстро управиться надо. Разобраться с этой плотиной, получить гребень, исполнить желание, и можно домой, к отцу и кузне. Он пошевелил пальцами, руки скучали по молоту, уши жаждали услышать звуки ударов по наковальне, а тело хотело жар горна ощутить. Эх, скорей бы!
Навстречу ему брели мужики с сетями и рогатинами на плече. Лица хмурые, видать не поймали ничего. Так и есть, в корзинках пусто совсем.
– Утро доброе, – приветствовал их кузнец, – вижу, не задалась ловитва?
Мужики засопели, глянули зло, лишь один из них рукой махнул.
– Водяница, чтоб ей пусто было, уже который раз рыбу из сетей выпускает. Вон все в дырьях, словно зубами погрызены. Ничего, ужо мы ей устроим…
– А вы с ней поговорить не пробовали? Может, обидели ее чем?
– Да как же! И дары носили на русалью неделю, и так тоже не забываем, а она вон как. Что ж это за дело – на реке жить, а рыбу не есть?
– Может, не на вас серчает, а на что другое? Слышал я, вверх по течению запруду устроили? Может, знаете, кто да зачем?
– То мы не ведаем, – отмахнулись неудачливые рыбари, – нам туда ходить недосуг, своих дел навалом.
С тем и разошлись. Вольша отца и дядьку вспомнил, их тоже вот чужое не касается, свое берегут лишь. А вот же – нет чужого на земле, все общее, и горе, и радость. Кто реку запрудил, тоже небось о других не думал. Знать бы еще, кто такие. Ничего, скоро доберется, все выяснит.
Из головы у Вольши не шли слова водяницы, что там, куда он идет, опасность его ждет, а еще зачем велела ранехонько дальше в путь пускаться.
Вообще-то, в эту сторону Вольша ни разу не хаживал. Вот в столицу, что на севере, приезжал с отцом, на ярмарку, и когда князь Вышемысл всех Вольских кузнецов к себе призвал. Тогда-то и получил кузнец Годим заказ изготовить до сотни штук мечей и сулиц. Другие ковали подрядились тоже кто оружие, кто кольчуги делать, кто шлемы и наручи или умбоны для щитов. Большое дело князь замыслил, видать. Одна беда, на все это железа много надо, и хорошего железа. Так ведь, словно прознал кто, цена на крицы* взлетела до небес.
Отец сетовал, что с такими ценами, никакого прибытку не выйдет, если только князь не согласится изготовленное по его заказу дороже оплатить. Да вот согласится ли? А не выполнить заказ тоже не можно, кто ж по доброй воле ссориться с князем станет?
Мысли эти Вольшу часто посещали, но также быстро прочь уходили под грузом ежедневных забот. Отец-то заказ князев выполнял, днями в кузне работал, но ведь и другие заказы делать приходилось, то коня подковать нужно, то за косой или лопатой придут. Откажешь раз-другой, уйдут люди к другому ковалю, а ты прибытка лишишься.
– Эй! Э-эй! – послышалось сзади и Вольша крутанулся на месте. Подумал, что Верея его догнать смогла, но потом сообразил, голос-то вовсе не женский.
Из-за деревьев на тропинку вышел человек с конем в поводу. Конь добрый, Вольша сразу отметил: черный, лоснящийся, глаз горит, грива волнами на шею падает. Сбруя богатая, серебром отделана. Хозяин коня в темной свите, на темных волосах бархатная шапка с атласным околышем, кушак золотыми нитями вышит, кинжал в ножнах, рукоять самоцветами украшена, а вот другого оружия Вольша не приметил. Ни меча, ни лука, ни палицы какой. Храбрый всадник-то – в путь безоружным пускаться. Ладно Вольша тоже с пустыми руками дорогу отправился, но с него и взять нечего, а тут конь цены немалой, да и всадник одет богато. Хоть про лихих людей давно не слышно в Вольске, а все ж, береженого и боги берегут.
– Здрав будь, добрый человек, – приветствовал путника Вольша.
– И тебе добра, – ответил незнакомец. – Не подскажешь, как до жилья добраться?
Вольша руками развел.
– Тебе какое надо? Город или село, а то, может, деревню?
Незнакомец вздохнул.
– Любое. Конь мой, видишь, подкову потерял, по буеракам ходить не привычен.
Вольша еще раз коня взглядом окинул, да, добрый конь, на таком и князю ездить не стыдно. Интересно, а сам-то его хозяин кто таков?
Незнакомец словно мысли прочитал, руку к груди приложил.
– Зовут меня Горан, я в землях этих недавно, места плохо знаю. Подскажи, где кузнеца найти.
Вольша улыбнулся широко:
– Так нашел ты его уже. Вольша я. Кузнец. Коня твоего мигом бы подковал, была бы кузня.
Горан расхохотался, конь аж гривой затряс.
– Вот же глупый я! Кузнеца загадал, а надо было кузню. Где кузня, там и кузнец, верно же?
– Ну, так-то да, – Вольша тоже рассмеялся. – Пойдем, я к реке иду, кузни обычно на берегу ставят, может, и найдем что твоей беде поможет.
Они двинулись по лесной тропе и вскоре вышли к реке. Горан оказался спутником добрым, болтал немного, но если спрашивал чего, то все по делу. Про ковальское дело они разговорились, Вольша рассказал, как харалужные мечи делают, что спутника очень заинтересовало. Потом про плавку железа заговорили, и так увлеклись, что не заметили, как деревня показалась.
– А вот и кузня! – Вольша ткнул рукой в строение на берегу.
Радость правда была недолгой, сразу видно стало, что в ней давно никто не работал. Печь совсем холодная стояла, но в остальном, все что нужно для работы имелось, даже брусок железа нашелся, совсем малый, но на подкову хватит. Все равно Вольша, не спросившись, не хотел чужое добро трогать.
Горан настоял:
– Ты свое дело делай, кузнец, а уж я с жителями поговорю, попрошу у них кузней воспользоваться.
О проекте
О подписке