Он расположился на диванчике у камина, а девчонка выскочила, как из-под земли. Что ж, от вина он не откажется, тем более знает – у Рейны заказана особая марка только для Фолгандов. За что всегда следовала щедрая плата.

Да и у камина он немного расслабился, скинул капюшон, с удовольствием согрел руки. Непослушные мысли вновь увело в сторону, разморило. Вот бы и самому так согреться. Но по-настоящему тепло было только в детстве, особенно в объятиях мамы. Она бы никогда не допустила…

Следующую мысль Стефан силой оборвал и безжалостно растоптал, сжёг в пылающей ярости. Тепло и детство закончились, когда в Фолганд пришла чёрная чума, не щадившая никого – богатый или бедный, исход один. Так они с братом потеряли мать. А отец…

Стефану проще было думать, что старый лорд просто сошёл с ума от горя. Но простить отца он никогда не сможет. И опять перед глазами стоял образ брата. Тот долго смотрел вслед карете, увозившей Стефана, махал рукой, сдерживая слезы. Первый раз их разлучили. Младший брат как мог далеко высовывался из окна кареты, чтобы видеть старшего. Бледный, но очень сосредоточенный, отец не одёрнул, не заговорил о «достоинстве Фолгандов» и ненадлежащем поведении. Позволил проститься. Маленькая милость, которая никогда не сможет искупить всего, случившегося позже…

Вино оказалось и правда хорошим, сгладив неприятные слова жреческого шептуна.

«Устал. Слишком рано вышел», – отстранённо подумалось Стефану.

Откинувшись на диванчике, он всем телом почувствовал знакомую боль, отзывающуюся в каждом нерве. Но следом ощутил живое тепло – девчонка с подносом продолжала стоять рядом.

Стефану это показалось странным. Обычно деревенские дурочки бежали от него, как от огня, что немного забавляло. А эта стоит и чего-то ждёт. Что ей ещё нужно?

– Можешь идти.

Быстро окинул взглядом. Рыжая, глаза зелёные, как дикая трава весной, смотрит с вызовом и взгляда не отводит. Сама напросилась. Теперь уйдёт, глупая. Никто долго не может выдержать его взгляда. Особенно женщины. Стефан всегда знал, что женщины больше видят сердцем, потому и бегут от него, как от больного чёрной чумой или труханкой. Только это и к лучшему. И рыжая девчонка станет обходить стороной брата лорда Фолганда.

Уходит…

Почему же так тянет поглядеть вслед этой рыжей белке. Идёт со своим подносом, рыжие кольца волос струятся по спине, манят. Так бы и запустил пальцы – живое тепло и шёлк. И веснушки возле носа. Наверное, задорно умеет смеяться девчонка.

К тёмному лику эти веснушки! И смех туда же!

Услышать бы звонкий голос. Согреться о живой огонь.

– Белка, нам ещё медовухи! – раздался хриплый возглас из залы.

«И правда Белка», – если бы мог, Стефан усмехнулся бы, но его лицо осталось неподвижной маской.

Вино и камин согрели и убаюкали. Мысли потекли ленивой рекой, часто обрывались. Не думать и забыть обо всём. Это ли не счастье! Что там опять за неприятные вопли у дверей трактира?

Он нехотя повернулся.

«Только не это. Кукольник, – желудок ответил противным спазмом. – А ведь я мог бы их просто испепелить. Всех разом. Но брат вряд ли оценит».

Кукольник начал вещать что-то про Дивного бога и жрецов, водя куклы внутри ящика под дружные крики зрителей. Внезапно смысл представления острой иглой вонзился в сознание Стефана. И плотина, перекрывающая память ради элементарной безопасности, рухнула. Образы, звуки, ощущения затопили Стефана до краёв. Каждый нерв, каждый мускул свело непереносимым ужасом. Словно вокруг рушились сами основы мироздания, и среди хаоса находился маленький мальчик, который взывал к милосердию. А в ответ только эхо, слово «навсегда», и бесконечная иссушающая боль.

Танцуй, кукла, танцуй.

Твоя кровь питает саму землю Фолганда.

Ты нужен ей.

Танцуй же, мой навсегда.

– Погляди, народ, – зазывал кукольник. – Жрец идёт! Подношения Дивному богу несёт!

Кукольник продолжал дёргать за нити, марионетки отзывались под пальцами, а Стефан привычно готов был дёргаться вместе с ними. И тут спасительная огненная боль в пальцах и ладони. Какое облегчение! Слава тебе…

Мама учила маленького мальчика молиться Дивному богу. Взрослый мужчина никогда не сможет молиться богам.

И тишина. Стефан точно на миг упал во тьму. Только далёкий девичий голос, осторожные прикосновения:

– Сейчас, я помогу.

Стефан все ещё оставался слеп к реальному миру, но чувствовал, как голос и чужие руки вытаскивают из тёмного омута.

– Как много крови.

Вынырнул на поверхность, тут же испытав злость на себя и на рыжую девчонку, что на коленях сидела перед ним, бинтуя порезанную руку. Вдруг заметит, что ей знать не положено.

– Оставь!

Выдернул руку, вихрем поднялся, бросил золото на стол и ринулся в морозную ночь. Опомнился, вдохнув свежий воздух. Рано вышел из дома, побитый пёс, рано. Не до конца зализал раны.

Стефан наспех сотворил портал, не заботясь о зеваках, и рванул домой. Прочь из трактира, ото всех, в нору, зарыться глубже, забыть…

4

Весна всё-таки пришла в Фолганд. Неделя, и снег растаял, установилась тёплая погода, а птицы больше не стремились в укрытия. Так и настал великий праздник Дивного бога, когда солнце устойчиво поворачивает к теплу, а природа пробуждается ото сна. В этот день расцветает дерево вайла, первый вестник будущего короткого лета.

В Вороньем замке к цветущему дереву традиционно вынесли образ Дивного бога – человека в жёлтом одеянии и с завязанным ртом. Жрецы принесли подношения от крестьян из соседней деревни. Стражники и челядь преклоняли колени. Большинство из них собирались на главную службу в Дом Дивного бога и на гуляния до утра следующего дня. В подобные праздники молодой лорд Аспер отпускал прислугу и стражей, кроме небольшой группы помощников.

Утром во дворе замка произошёл переполох. Подношения были принесены, образ украшен первыми цветами и лентами. Служанки раскладывали свежий хлеб и чаши с вином. И на глазах у всех пространство сгустилось, затем покрылось трещинами, выпустив Стефана Фолганда. Стараясь не смотреть в сторону самодельного алтаря, он пересёк двор.

Простой люд, да и стражники никак не могли привыкнуть к странностям младшего брата лорда. Перешёптывались, испуганно жались к стенам, избегая взгляда ледяных глаз, пока молодой маг поднимался к лорду Асперу.

Они были похожи, два брата Фолганд – высокие, темноволосые, с точно очерченными линиями лица. На этом сходство заканчивалось. Старший, Аспер носил небольшую аккуратную бородку. Стефан был бледнее, тоньше, и лицо его, при общем сходстве с братом, носило отпечаток чуть уловимой асимметрии, отталкивающей и привлекающей одновременно. Такое лицо захочешь, не забудешь. И самое главное – Стефан не улыбался. Никогда.

Старший брат уже и забыл, когда в последний раз видел улыбку младшего. Иногда пытался вспомнить и не мог. Только туман вместо воспоминаний. Кажется, когда они встретились после долгой разлуки, пока брат учился у старика Бертрана, Стефан ни разу не улыбнулся. А может быть, это случилось и раньше, после смерти их матери. Память отказывалась помогать Асперу.

– Приветствую тебя, – Аспер обнял брата.

– И я тебя, – и в такой ситуации лицо Стефана не поменяло выражения скрытой скорби.

Аспер вгляделся в лицо брата.

– Никак не могу привыкнуть к твоей суровости. Такой молодой и настолько… старик.

Лорд Фолганда разлил по бокалам вино и сел в кресло напротив Стефана.

– Человек ко многому привыкает, – следовало улыбнуться, но Стефан не смог.

– Ты опять распугал прислугу, Стеф. Решил вспомнить наши детские забавы? Только тогда мы не использовали магию.

– Зачем тратить силы на долгую поездку, если можно сотворить портал, – младший пожал плечами.

У Аспера это вызвало смех, который показался Стефану скорее нервным, чем действительно весёлым. Сам он был неспособен даже на такое выражение эмоций.

– А мне кажется, что ты постоянно хочешь показать, насколько сильнее меня. Все эти твои способности…

– Разве я сильнее тебя? Детство кончилось. Мы больше не соревнуемся.

Ровный тон Стефана на самом деле выводил старшего брата из себя. Никогда не угадаешь, что стоит за словами, если перед глазами постоянно одна и та же скорбная маска. Аспер сжал зубы, не желая портить праздничный день. Многое он хотел бы сказать Стефану, но не стал. Не теперь.

– Но ты же не будешь отрицать, что твои возможности превышают возможности любого другого в Фолганде. Старик Бертран оказался хорошим учителем. Да и жрецы…

– Особенно жрецы, – почти прошипел Стефан, лицо дёрнуло судорогой. – К чему эти разговоры? Старый маг убит, и единственное, что я хотел бы знать – кто это сделал. И пару вещей, связанных со смертью учителя.

– Я слежу за расследованием, дознаватель докладывает каждый третий день, – кивнул Аспер. – Но в городе говорят, что это сделал… ты. Тело нашли в твоём доме.

– Знаю, – глаза Стефана потемнели. – Если слушать всё, что говорят в городе, то меня давно надо сжечь на городской площади, а прах развеять по ветру. И меня такой вариант вполне устроил бы.

– Опять ты! Постоянно говоришь о смерти. Имея власть и силу магии. Я бы на твоём месте…

– Тебе не быть на моем месте. Никогда, – младший Фолганд с силой сжал подлокотник так, что дерево жалобно заскрипело. – Я хочу быстрее покончить с этим. Мне нужно знать, кто убил Бертрана и забрал кольцо.

Резким глотком Аспер опустошил бокал. Разговор переставал ему нравиться.

– Спроси у своих жрецов, тех, которые зарылись внизу и пустили корни повсюду в Фолганде. Культ суёт нос в дела земель. Ещё немного, и я не смогу принять ни одного закона без одобрения Рюта Тарвита.

– Крыса из крипты, – кивнул Стефан. – Он очень правдиво делает вид, что ничего не знает про смерть старика. Но шептуны культа повсюду. Я даже в «Пустой бочке» одного встретил. Так что давно могли разнюхать.

– Разнюхать и не сказать тебе? Не верю. После того, что ты для них сделал. Для нас всех. Ревнители лика носятся с тобой, как со своим Дивным богом.

Воспоминания больно кольнули Стефана, но он сдержался.

– У меня есть сомнения.

– Если бы не отец, то сейчас бы жрецы не посмели давить на меня, – старший брат продолжал следовать каким-то своим мыслям. – Вот где бы они у меня все были, – он показал сжатый кулак.

Младший промолчал, но скривился: «Да ты бы удивился, узнав, как они могут давить. И где бы у них был ты сам, братец».

– Мы едем в Дом, наконец? Неприятная обязанность, и я хочу скорее освободиться.

Стефан поднялся, показывая, что больше не желает продолжать разговор. Любое слово точно причиняло новую боль.

– Ты же знаешь, что мы до вечера должны присутствовать на празднике.

– Мерзко, но знаю. Постараюсь никого не убить.

Братья спустились во двор, где ждала карета. Следом за ними выехала повозка с подношениями Дивному богу. Как это часто бывало, Стефан молчал всю дорогу, а Аспер не собирался сегодня злить брата, понимал, насколько не любит тот весенний праздник и традиции местного культа. Почему так случилось, Аспер не знал.

5

Вельда открыла глаза. Солнечный луч пробрался в комнату, рассёк её на две почти равных части и достиг двери широкой полосой тепла. Маленькая комнатка над трактиром не могла стать уютнее, чем сейчас. Белка вспомнила о планах на день и стремительно выбралась из постели. Кружась и напевая, она привела себя в порядок. Прекрасное настроение, ожидание чуда, весенний воздух – всё это Вельда ощущала каждой клеточкой тела.

Сегодня первый праздник Дивного бога в жизни Вельды. На юге, где она жила, торжество отмечали не настолько пышно и многолюдно, а отец и вовсе не принимал участия в подобных празднованиях, считая их пережитками прошлого. Поклонение Дивному богу во всех частях света оставалась осколком древних верований. Она имела свои особенности, сочетаясь с верой в местных богов низшего порядка. Своеобразная религиозная свобода вместе с поклонением единому Дивному богу и главенством жрецов именно этого культа.

Сегодня Вельду радовало всё – и новое платье, подаренное тётей, и солнышко, и цветущая вайла рядом с трактиром, и грядущий весёлый праздник. Всё это сулило радость и новую чудесную сказку. На таких праздниках юные девы встречают свою судьбу – прекрасных и благородных юношей, которые влюбляются в них без памяти после первого же танца. Вельда не была уверена, что хочет такой встречи, но что-то смутное уже бродило в душе, просилось излиться в мир светом и любовью. Хотелось самой стать героиней настоящей сказочной истории со счастливым концом, где исполняется «и жили они долго и счастливо». Вельда и сама понимала, что наивно верить в чудо, но таков был её мир.

Сборы на праздник проходили тщательно. Не каждый день случаются такие события. Новое платье пришлось впору, подчеркнув тонкую женственную фигурку Белки. Она расчесала и повязала лентой волосы, рассматривая результат в маленькое зеркало в комнатке под самой крышей. Вельда осталась очень довольна. И веснушки, высыпавшие от весеннего солнца, сегодня не смогли её расстроить.

Пора выходить, а то можно пропустить самое интересное!

За окном раздался шум и треск ломающихся веток. Любопытство не позволило Вельде уйти на праздник, не проверив, что же происходит на улице. Быстро распахнула окно, высматривая, мысленно придумывая тысячу сказочных причин странных звуков.

Вайла рядом с трактиром тряслась и осыпалась белыми лепестками. Уличный кот, почти лысый, видавший виды и одноглазый, охотился за кем-то среди ветвей. Жертва чёрной кляксой выскочила из кроны и, не разбирая дороги, влетела в Вельду, а когда девушка отскочила – шмякнулась на пол.

– Ты кто?

Вельда имела привычку разговаривать с животными или предметами. Вдруг они её понимают. Клякса растопырилась, издала хриплое «кар» и распласталась по полу. Вельда осторожно протянула руки. Молодой ворон смотрел настороженно, но позволил коснуться.

– Ох, противный котище, – проворчала Белка. – Крыло перебито.

Слишком долго ворон бился о ветки вайлы, чтобы спастись от кота. И как ни торопилась Вельда, никак не могла оставить ворона в таком состоянии. Наскоро нашла в кухне щепу возле печи, примотала к крылу плотно, бегом обратно в комнату, где решено было оставить Черныша. Она успела придумать имя и теперь иначе и не обращалась к птице, удивляясь, как терпеливо та относится ко всем действиям человека. Внимательно смотрит, вздрагивает от касаний пальцев, но не вырывается.

– Вот и славно, Черныш. Сиди тут, я погуляю и вернусь.

Вельда позаботилась о воде и распаренном зерне для птицы, оставив всё на маленьком столике. Теперь так же бегом слетела вниз, где сидел Григор. Её ждёт долгий и интересный день.

Григор смущался и не смог выговорить половину слов, когда вызвался сопровождать Вельду на праздник, а тётя посоветовала воспользоваться предложением, потому что лучшей защиты молоденькой девушке не найти, чем здоровенный полный сил парень. Когда она согласилась, Григор радостно заморгал круглыми светлыми глазами и широко улыбнулся. Молчалив был великан Григор, но всегда готов прийти на помощь рыжей Белке.

Утром жители столицы, совершив обряды у домашних алтарей, начинали стекаться в Дом Дивного бога с особыми подношениями. Богатые несли золото и драгоценные камни, дорогие вина. Бедные, кто что мог собрать. Каждый старался выделиться перед лицом Дивного бога щедростью.

Вельда с Григором взяли с собой мешочек муки и немного вина. Пробираться сквозь толпу со спутником оказалось удобно, великан Григор одним движением плеча раздвигал зевак, образуя дорогу для спутницы. Нет-нет, да недовольно посмотрит кто, но связываться с высоким и плечистым парнем, сурово глядящим из-под белёсых бровей, не рискнёт. И только Вельда знала, что суровость Григора не настоящая, показная, предназначена для чужаков.

Благодаря такому тарану удалось пройти в сам Дом и возложить дары к главному алтарю. Нельзя сказать, что Вельда сильно верила в богов, но они казались ей очередными сказочными персонажами, которые присутствуют в её жизни. В такие дни можно быть ближе к ним, а значит к интересному миру, полному чудес. Как мимо такого пройти?

– Побудем немного в Доме? – попросила Вельда своего могучего спутника.

Григор кивнул, взял за руку, чтобы не потерять в толпе, и позволил вести себя куда ей угодно. А она во все глаза рассматривала Дом Дивного бога. В её городке никогда не встретить подобной роскоши. Огромные витражи поражали воображение размерами и мастерством изготовления. Сцены из легенд о Дивном боге: Дивный бог в жёлтых одеждах и с завязанным ртом, жрецы вокруг него на коленях; Дивный бог исцеляет больных чёрной чумой и уходит в свой мир над мирами; Дивный бог самый светлый и милосердный. Никогда Вельда не знала подробно всех легенд о богах, поэтому теперь рассматривала росписи, как иллюстрации к сказочным историям.

Они с Григором обошли Дом, поглазели на жрецов, подивились подношениям. И уже собирались выйти на улицу, когда толпа внезапно потеснилась, пропуская троих мужчин. Со своего места сбоку от входа Вельде прекрасно было всё видно. Один, с аккуратной бородкой, красиво одетый мужчина лет тридцати, сразу же прошествовал к алтарю, а слуги следом пронесла богатые подношения, расставили бочонки с вином, разложили караваи хлеба.

Двое других мужчин продвинулись в сторону от центральной части Дома и смешались с толпой. Но Вельда успела ощутить на себе ледяной взгляд Стефана Фолганда. Он и его спутник прошли так близко, что не заметить друг друга было сложно.

– Лорд Аспер, – коротко сообщил Григор, кивнув в сторону главного алтаря.

Вельда и сама догадалась, заметив сходство лорда с младшим братом, который теперь пристроился у колонны, беседуя с мужчиной в сером жреческом плаще. Лицо Стефана казалось напряжённым, словно он сдерживался изо всех сил, глядя на абсолютно лысого жреца, круглолицего, с постоянной снисходительной улыбкой. Жрец не понравился Вельде.

Она не могла понять, что отталкивает и даже пугает её, потому что лицо жреца было довольно приятно, с мягкими линиями и в целом привлекательное, гармоничное. Это особенно контрастировало с резко очерченным лицом младшего лорда. Отвращал он не внешним обликом, а чем-то иным, скользким и очень неприятным.

– И маг тут, – свистящем шёпотом за спиной Вельды сказал женский голос. – Жди беды.

– Как его только земля носит, проклятого, – прошипели в ответ. – Старого мага убил, а тот его учителем был.

– Говорят, он кровь пьёт, потому и люди пропадают, – хрипло зашептали сбоку.

Вельде стало гадко и горько от подслушанных слов. Не верила она им. Ни одной сплетне не верила. Столько в трактире историй наслушалась о маге, одна другой страшней и нелепей, что и относиться стала, как к сказке. Удивило Белку только, что чёрное слово о маге настолько ей неприятно.

Между Стефаном и жрецом что-то происходило – нехорошее, резкое. Вельда не могла понять, почему не может перестать смотреть на колдуна в тёмных одеждах, когда всё вокруг так ярко и празднично, так радует сердце. Стефан опять разрушал сказку резким акцентом скорби. Или просто являлся чуждым Дому Дивного бога? Вельда была сбита с толку, растеряна от внезапных чувств, которые вызвал чужой человек. Да ещё такой холодный и неприятный. Все вокруг сторонились мага, смотрели косо. А она, словно невидимой нитью, оказалась повязана с ним. Раньше было просто и легко. А теперь…

Что «теперь» Вельда сказать не могла, чувствовала, как нечто сложное, загадочное врывается в жизнь.

Напряжённость нарастала. Лицо молодого мага перекосило, оттянуло угол рта вверх, смотреть страшно. Белым пятном на чёрном плаще выделялась кисть с тонкими пальцами. Он пытался удержать закинутый на плечо плащ. Напряжённая рука с силой вцепилась в ткань, в собственное тело.

«Ему же больно!»– сердце Вельды дрогнуло от нежданного сочувствия.

– Пойдём, Бельчонок? – осторожно Григор потянул спутницу за собой на улицу.

Вельда удивлённо распахнула глаза на великана. Её ещё никто не называл так мягко, тепло. Григор моргнул и отвернулся. Она сделала вид, что ничего не случилось.

– Покажешь, как у вас празднуют?

Вельда потянулась за другом, но не могла оторваться и от странно       неправильной пары среди толпы. Заставила себя уйти, но о маге не забыла.

6