Цитаты из книг автора «Иван Лукаш»

И уже давно имя россиянин так же, как прусак, превратилось в полунасмешливое прозвище, и забыто нами прекрасное простонародное слово – расеец. Есть француз, германец, англичанин, но сами мы забыли свое существительное и остались с одним тусклым прилагательным – русский.

И уже давно имя россиянин так же, как прусак, превратилось в полунасмешливое прозвище, и забыто нами прекрасное простонародное слово – расеец. Есть француз, германец, англичанин, но сами мы забыли свое существительное и остались с одним тусклым прилагательным – русский.

В день действа Страшного Суда в государевом дворце, в Золотой и Столовой палатах, накрывали еще громадные столы.

И не раскрывается ли в этих барельефах Лемьера на Исаакий одно из таинств былой империи – творческое сочетание России и Европы в единый образ, и притом на самых высоких дорогах художества и красоты?…

народятся Ломоносовы: пределы, так сказать, гения будут положены иные, все будет мельче, все станет ничтожнее. Изумленный крик восторга умолкнет…

Восторг, священный огонь империи, и создал Ломоносова, Державина, Суворова, Пушкина, всю гениальную и прекрасную культуру былой российской нации. На «новых Балканах» вряд ли

Вы помните слова Гоголя о Петровом огне, о «восторге пробуждения России», когда она «вдруг облеклась в государственное величие, заговорила громами и блеснула отблеском европейских наук» и когда «все в молодом государстве пришло в восторг, издавши крик изумленного дикаря при виде сокровищ…»

Дойдем ли мы все при новых органических, а не насильственных сочетаниях полной свободы культур и обычаев отдельных народов до нового общенационального сознания, до нового Общероссийского Отечества, или навсегда померкнет Россия ничтожной толпой ничтожных государств, даже не дойдя до их федерации?

Иван Созонтович Лукаш Симонов монастырь До Таганки конкой, а там на Крутицы и Камер-коллежским валом… Там Симонов монастырь. С его именем легкий свет, с его именем тишина и отдохновение касались меня всегда, как я стал себя помнить. В самом имени Симонов монастырь – русская красота, застенчивый свет. Над южной монастырской стеной могилы Аксаковых и Веневитинова. Тихое солнце, пробираясь сквозь листву, дремлет на каменных плитах, где проросли ржавым мхом буквы имен. Шелест берез, чреда птиц, отлетающая в млеющем небе московского вечера, длительное звенение монастырских часов. Симонов монастырь. Каждый год, и много прошло таких лет, в день смерти Веневитинова собирались его друзья в монастырь, и в память поэта служили заупокойную, и в трапезной, за обедом, оставляли для него во главе стела кресло и прибор. Через годы многие ушли за поэтом, но рассказывают, что и в шестидесятых годах собирались у стола три старика пред нетронутыми приборами и пустыми креслами. А потом не стало и стариков. Симонов монастырь. Его церковный распев, подобный древнему знаменному пению, дальний ветер, голоса праотичей, волны тихого света. Сергий Радонежский при великом князе Дмитрии Иоанновиче в 1370 году основал обитель в Старом Симонове, что на Медвежьем озерке. Святой Феодор, племянник Сергия, духовник великого князя Дмитрия, в 1379 году перенес обитель на несколько саженей от начального ее места. Там и стоял Симонов монастырь больше пяти веков. В XV и XVI веке был он и крепостью. С московской чумы 1771 года пришел в запустение, в монастыре учредили карантин, в 1788 году был приписан к кригс-комиссариату и в его строениях разместился госпиталь. В 1795 году, по прошению графа Мусина-Пушкина, монастырь был возобновлен по-прежнему. При императрице Екатерине II на монастырском кладбище было найдено два намогильных камня с высеченными на них именами иноков Осляби и Пересвета, а в монастырском Успенском соборе, освещенном 1 октября 1405 года, в главном иконостасе красуется местная икона Господа Вседержителя в створчатом походном киоте, та икона, которой, по преданию, Сергий Радонежский благословил Дмитрия перед Куликовской битвой.

Иван Созонтович Лукаш Симонов монастырь До Таганки конкой, а там на Крутицы и Камер-коллежским валом… Там Симонов монастырь. С его именем легкий свет, с его именем тишина и отдохновение касались меня всегда, как я стал себя помнить. В самом имени Симонов монастырь – русская красота, застенчивый свет. Над южной монастырской стеной могилы Аксаковых и Веневитинова. Тихое