• Инспекционная – полиция выборочно осуществляет проверочные рейды по местам торговли ИК-продукцией в рамках акций, компаний и мероприятий по борьбе с чем-то, либо по факту жалоб и обращений граждан. Если цензура в государстве существует лишь номинально, условна, фактически её нет, например потому что ни власть ни общество не хотят брать на себя ответственность за неё, будучи охвачены идеями неограниченной свободы слова, коррупцией, кризисами, или по каким-то иным причинам, инспекция как правило становится основным официальным видом исполнения цензурных функций, занимающихся ими специальных институтов не создаётся, а борьба с нарушениями в сфере ИКП ведётся без особого энтузиазма, уполномоченные лица изредка находят необходимым отвлечься от своих важных дел для принятия отдельных бессистемных решений – такую-то продукцию ограничить, такую-то маркировать как рекомендованную для определённых возрастных категорий, такую-то запретить. И всё. Наука современности считает подобное положение дел явным признаком опасных деструктивных деградационных процессов в социуме. К счастью в империи его не наблюдается, институты цензуры в ней развиты, а роль инспекционного дополнения к оным несущественна, это просто одна из обязанностей полиции – вмешиваться в случаях откровенного грубого попирания прав граждан на защиту своей ментальности от вредного влияния.

• Профессиональная – перекладывает ответственность за соответствие доводимой до потребителя ИК-продукции цензурным нормам на «публикаторов», т.е. на распространяющие её деловые структуры. Зачастую последние не проверяются вовсе, не состоят на учёте в цензурных надзорных органах, не отчитываются перед теми за свою деятельность, но при поступлении жалоб на их ИКП от бдительных граждан или негативной оценке при инспекционных проверках на них подают в суд, который посредством проведения экспертиз и принимает решение, нарушил ответчик установленные правила или нет. И если нарушил, ему грозит либо крупный штраф, либо лишение лицензии на публикаторскую деятельность. В результате в выигрыше остаются, условно говоря, все. Цензурные госструктуры ни у кого не стоят над душой, создавая у населения иллюзию полной творческой свободы. При этом они ничуть не утрачивают эффективность, а нагрузка на них существенно снижается, выливаясь в значительную экономию бюджетных средств для государства. Публикаторы же сами начинают проявлять цензурную дисциплину, страх потерять лицензию делает их очень благоразумными, и кроме того, способствует повышению общего уровня их профессионализма. Власть им как бы говорит: если ты недостаточно компетентен, чтобы правильно оценить распространяемый материал, это исключительно твоя вина, значит тебе тут, в сфере ИКП, не место, уступи его тем, кто более компетентен. И они соглашаются, современный высоко конкурентный мир не оставляет им иных вариантов, безукоризненных специалистов, желающих прорваться наверх, действительно много. Знаменательная уникальность профессиональной цензуры в том, что она обеспечивает стопроцентную цензурную защищённость каждого ИК-продукта, потому что сколько бы тех не издавалось – миллион или миллиард, за каждым всегда стоит некое конкретное заинтересованное лицо – публикатор, иными словами число публикаторов всегда пропорционально числу публикаций, а значит при самостоятельном контроле первыми вторых цензурно-оценочные возможности ИК-рынка не зависят от его масштаба. Не даром именно этот вид цензуры империя применяет и в качестве основного механизма контроля публичной деятельности частных лиц, обычных граждан. К примеру, если некий индивидуум не стесняется использовать мат в чатах сетевых видеоигр, особенно не дай бог, детских, суд может преспокойно запретить ему на пару-тройку лет использовать чат в играх, или даже наложить заперт на посещение игр вообще. Похоже на отзыв лицензии у публикатора, не правда ли?

Цензура в империи важная часть системы её общественного устройства. История человечества богата самыми разнообразными моментами, можно найти среди них и факты периодов бесцензурности в отдельных регионах, характерные для смены власти под флагом борьбы за демократические свободы. Но вот же парадокс, историческая социология явно показывает, что этим периодам чётко соответствуют, отстоя от них на возраст одного поколения, резкое усиление преступности, культурная и нравственная деградация, отрицательная демографическая динамика и прочие малопривлекательные процессы. Современная наука безапелляционно определяет бесцензурность безответственной и преступной. Свобода не есть анархия, анархия может и мать порядка, но только если принимать за порядок беззаконие, всякий иной порядок устанавливается ограничениями. Всему нужны рамки и границы. Если бы все люди в мире были добрыми, умными, выдержанными, воспитанными, порядочными, законопослушными и напрочь лишёнными даже намёка на эгоизм и эгоцентризм, наверное рамки им не потребовались бы. Но так никогда не будет. Простой пример: абсолютная свобода слова подразумевает отсутствие ответственности за оскорбления, клевету и публичную брань. Это уровень культуры каменного века. Впрочем и тогда определённые границы дозволенного явно существовали, представляется маловероятным, что наши пещерные предки могли безнаказанно оскорблять своего вождя, да и друг друга тоже, если не хотели схлопотать дубиной по голове, а значит и там мы наблюдаем зачатки политических и этических цензурных норм. Правозащитники нередко указывают на абсурдность ситуации, когда некий чиновник решает за всех, что разрешено, а что нет, и именно в этом видят зло от цензуры. Она ограничивает свободу творчества и мысли. Однако учёное сообщество говорит, в том то и суть, что они правозащитники, они не могут быть объективны, потому что слишком лично заинтересованы видеть так, а не иначе, они этим живут, от этого кормятся, зарабатывают вес и уважение в обществе. Они профессионально воспринимают всё в искажённом гипертрофированном свете. Вообще, отметим, в современном мире наука об обществе не оставляет человека один на один с рассуждениями, что этично, а что нет, что морально, а что аморально, что полезно для социума, а что вредно, на все подобные вопросы она находит необходимым найти ответы сама, руководствуясь доказанными научными фактами, историей, статистикой, профессионализмом и квалификацией учёных и специалистов в области нравственности, социологии, обществоведенья, психологии, и др. Люди в рассуждениях о морали опираются на собственные ощущения, чувства, эмоции, логику, и, хотят они того или нет, на свои потребности, желания и цели, наука же оперирует точными фактами, цифрами, приводит доказательства сделанным выводам, обосновывает их. Потому она намного более объективна. В былые времена признанные и не очень авторы – писатели, режиссеры, журналисты – часто поднимали вопросы цензуры и даже, случалось, боролись с государством, отстаивая права граждан на свободу слова. В настоящее время желающих поступать так в рядах творческой интеллигенции более не находится. Попробуй какой-либо новоявленный радетель за общее благо из их числа попытаться взбудоражить общественность своими проповедями, учёные тут же ответят ему: э нет, батенька, вы не можете быть беспристрастны, вы слишком лично заинтересованы, это искажает ваше восприятие, свобода слова нужна вам в личных целях, чтобы не трудится над вписыванием своего таланта в рамки потребностей социума. Если последний видит всё несколько иначе чем вы, не нужно навязывать ему своё мнение основываясь лишь на том, что вы «так чувствуете». Тем более, что конкретно ваши чувства обманчивы, на них накладываются тщеславие, желание успеха и признания. Все что-то чувствуют, и чувствуют по-разному, выделять свои чувства как особенные, единственно верные, в пику мнению признанным специалистам в этой области – тут явственно веет душком мании величия или чрезмерно раздутого эго. Выводы надлежит строить на знаниях, а не на чувствах. Только так поступают в просвещённом цивилизованном обществе. Талант к писательству или режиссуре не делает человека экспертом в области морали и права, а популярность и авторитет не превращают в мессию, не наделяют полномочиями поучать других что верно, а что нет. Каждый должен заниматься своим делом. Безусловно негативное отношение тружеников искусства к цензуре можно понять. Создал автор по его мнению шедевр, совершенное творение, где каждое слово и каждая буковка на своём месте и точно отражает суть его идей и мыслей, идёт публиковать, а некий чинуша сомнительных ума и способностей говорит ему: «нет, нельзя, не разрешу, пока вы не исправите тут это, а там вот это». Бедолаге автору трудно воспринять такое иначе, чем издевательством над собой и надругательством над своим произведением, соответственно и эмоции протеста и обиды у него перехлёстывают через край. Он чувствует бессилие и беспомощность перед произволом власть предержащих, с которым тяжело смириться. Однако произвол ли это на самом деле? Когда-то в иные времена возможно, но только не сейчас. Потому что в империи цензура давно перекочевала из административного в правовое поле. Последней инстанцией всегда является суд, с его помощью ничто не мешает авторам попытаться доказать, что чиновник тупой, а их творение никак не нарушает право читателя не подвергаться воздействию вредных идей, безнравственности и извращённой морали. Это не только полностью удовлетворяет понятиям демократии и свободы в их современной интерпретации, но ещё и избавляет цензурное ремесло от неквалифицированных бюрократов, пригревшихся в тёплом месте. Цензор теперь меж двух огней: неправильно запретишь – автор докажет перед законом свою правоту и креслице под тобой закачается, ошибочно пропустишь – бдительные граждане сообщат куда следует, и тогда встанет вопрос «а кто недосмотрел» – опять станет шатко. Всё это делает профессионализм чиновников сферы цензурного надзора очень высоким, слабый специалист не долго проработает.

Итак, институты цензуры в империи есть, и они хорошо развиты. Споров, нужны ли они или нет, в обществе не наблюдается. Рядовой обыватель абсолютно не видит в том нужды, будучи совершенно убеждён, что живёт в свободном справедливом государстве. Труженики сферы творческого искусства заняты своим делом и не лезут в чужое, дабы не быть публично уличёнными в невежестве. Дискуссии на околоцензурные темы ведутся только среди учёных и специалистов, но и они не ставят под сомнение необходимость в цензуре, они лишь ищут пути к достижению лучшего баланса между свободой слова и защищённостью социума от вредных ментальных воздействий. Цензурный охват империи можно назвать тотальным, её информационное пространство полностью контролируется, каждое открыто публикуемое слово, каждый выложенный в открытый доступ видео ресурс обязательно проверяются на соответствие закону. Но делается это вовсе не из патологической параноидальной тяги власти к надзору за обществом. Просто современный мир так устроен, он стремится к систематизации и упорядочиванию, технические возможности его таковы, что позволяют легко осуществлять столь масштабную цензурную деятельность – электронные системы на основе искусственного интеллекта способны за день проанализировать триллионы страниц текста, миллионы часов видео; изредка наталкиваясь на вызывающее сомнение место где-то они справляются сами, где-то помечают его и отправляют на анализ специалисту-человеку, оставляя право на принятие окончательного решения за ним. Как уже говорилось выше, жёстко цензурные номы применяются только к детской ИК-продукции и к той, что открыто пропагандирует запрещённые идеи вроде сепаратизма, терроризма, суицида и т.п., тут реакция властей будет быстрой, а наказание строгим, во всех остальных случаях цензурные вопросы урегулируются административно и фактически не подлежат уголовной ответственности (исключая злостные злонамеренные нарушения).