– Знаешь, мне кажется, мы смотримся несколько чужими во всем этом, – прошептала Лиска, когда эльфийские стражи запустили нас в холл деревянного строения. Честно скажем, я с ней был абсолютно согласен. Разница во внешнем и внутреннем убранстве была колоссальной. А уж то, как себя вели эльфы, и вовсе… Черт, да я даже не представлял, что нас здесь ждет, а если бы знал – то точно не пошел бы.
Нет, ничего страшного не было. Никаких отрубленных частей тел. Вот только когда мама говорила, что постепенно все надоедает и каждый эльф развлекается, как может, я себе это не так представлял. Сама-то она увлекалась алхимией и травничеством. Вот я и думал, что эльфы увлекаются в основном полезными делами… А тут…
Скульпторы, лепящие какую-то жуткую дичь, не похожую ни на одно живое существо, которое я видел или мог представить. Художники, картины которых иначе, чем мазня, мне назвать было сложно. Нет, были и прекрасные, совершенные, неотличимые от живых творения. Вот, казалось бы, окно наружу. Да только там уже вечер наступает, а тут рассвет. Были и писари, которых Лиска назвала писателями. Десятки эльфов писали, выводя что-то на листах бумаги. Заглянув одному через плечо, я понял, что не в состоянии разобрать ни слова.
Ну и надпись сверху была: «Зал созидания».
Дальше были порубленные в труху, выжженные кислотой, разбитые молотами манекены. И не только простые деревянные куклы. Были и облаченные в доспехи, одежду. Мужские, женские, даже детские. А вокруг них кружились, порхали, метались воины эльфов. С диковинным, нелогичным оружием, которое явно не было самым эффективным. Дальше была дверь, из-за которой доносились звериные крики боли. И я очень надеялся, что там нет разумных.
Этот зал назывался «Разрушение». Очень справедливо и лаконично.
Дальше нас провели через ряд помещений, в которых эльфы ели или готовили еду. Очень, я бы сказал, странные запахи от них шли, да и выглядели они… Необычно. Ну где еще можно увидеть фиолетовое яблоко? Хотя вот не уверен я был, что это яблоко. В общем, я бы не решился попробовать что-то из представленного ассортимента. Да и сами эльфы брали все о-очень маленькими кусочками. Наверное, отравиться боялись.
После «Чревоугодия» нас завели и оставили, попросив подождать, у зала с названием «Сладострастие». Звуки, шедшие из-за стены, были вполне однозначными. И меня даже чуть подбивало туда заглянуть, но только самую малость. Тут и так хватало, на что посмотреть. Мы были самые одетые и за своим столом сидели спокойно. А остальные, нисколько не стесняясь, целовались и лапали друг друга. При этом в отличие от других залов здесь были не только эльфы. Хотя в каждой группе находился хотя бы один представитель этой расы.
– И что ты предлагаешь? Раздеть тебя и начать лапать? – ответил я вопросом на вопрос.
– Ну нет, – тут же ответила Лиска, хотя лицо ее покрылось румянцем, – просто…
– Если хочешь, так и скажи.
– Не то чтобы мне так нравилась эта идея, но ты же понимаешь, что так мы будем не совсем чужими здесь, – сказала Лисандра, – а это поможет в дальнейших переговорах. Вот!
– Ну… – я сидел абсолютно огорошенный. Куда делась та строгая, язвительная девушка, которая затащила меня во всю эту передрягу? А ведь раньше я реально готов был отдать правую руку, только чтобы с ней переспать. Вот только при такой толпе, сейчас. Даже не знаю. А, чем черт не шутит. Придвинувшись ближе, я обнял ее за плечи, сразу почувствовал учащенное дыхание.
– Это не значит, что… – начала была снова Лиска, но потом просто повисла у меня на шее, впившись в губы долгим жарким поцелуем. И блин, меня тоже было от нее не оторвать. Казалось…
– Кх-кхм, – довольно громко откашлялся знакомый голос. Девушка тут же отсела в сторону, стыдливо поправляя платье. – О, так тут Лисандра Гениальная, – улыбнулся Хикото, – знал бы, поспешил. Ну или, наоборот, подольше бы задержался. Чему бы вы были больше рады.
– Нет, это совсем не то, что… Все не так, – запинаясь, начала оправдываться девушка.
– Мы к вам по делу, господин Гелобор, – улыбнулся я, вставая.
– Не сомневаюсь. Хотя странно, что вас оставили здесь, а не в зале спокойствия. Прошу за мной, здесь очень шумно. Да и настроение не соответствующее, – улыбнулся эльф и, не оглядываясь, пошел вперед.
– Скажите, а у вас везде, – я попытался подобрать слово, но в голову ничего не пришло, – так?
– Разбитие на залы имеете в виду? – ответил через плечо Хикото. – Нет, конечно. В наших городах это отдельные здания. Но тут приходится совмещать. И библиотеки, и художественные мастерские. Все в одном. Надо же как-то отдыхать от обыденной жизни. В рабочие дни здесь народу в разы меньше.
– А что это за залы? – спросил я, когда мы проходили мимо закрытых дверей.
– Зал Жадности, или обогащения – это моя вотчина, но посторонним туда вход заказан. Это наша бухгалтерия и банк, если угодно. А вот зал тайн, и вам бы, Лисандра, прекрасно подошел. Единственное «но» – вы все же не чистокровная. Кстати, вот какую прелесть я выторговал за разгадку к вашей задачке, – с этими словами эльф достал из кармана чуть голубоватый прозрачный камень, переливающийся на свету всеми гранями.
– Что это?
– Алмаз голубых гор. Один такой стоит около пятидесяти золотых.
– Значит, вы нам должны сотню.
– Нет, – рассмеялся Хикото, – как и обговаривали – двадцать. Я выполнил все условия сделки.
– Но по условиям, если вы раскрываете секрет, – начал было я, но Лиска меня остановила.
– Успокойтесь, господин. Он просто спустился в могилу и там его раскрыл, – остудила мой пыл девушка, – именно такие условия ты поставил во время выступления. А то, что это просто фигура речи, магии-то не понятно.
– Совершенно верно, моя дорогая, – ухмыльнулся Гелобор. – Вот и пришли.
Мы оказались в просторном зале, в котором стояло огромное количество многоярусных кроватей, больше напоминавших младенческие люльки. Были тут и обычные диваны, и пуфики, но в основном все же заняты были именно лежанки. Подойдя к одному из свободных столов, эльф развалился в кресле. Мы последовали его примеру, заняв два других.
– Итак, что вы хотели обсудить? – спросил Хикото.
– Для начала я хотел бы получить двадцать золотых. Желательно на счет в имперском банке, чтобы не таскать с собой такие суммы.
– Без проблем, – сказал, не моргнув глазом, эльф и, достав из кармана чековую книжку, протянул мне страницу. Цифры на ней тут же испарились, а мой счет дорос до двадцати одного золотого с мелочью. Учитывая, что после похода к Бохару там осталось меньше двух – сейчас это грело душу. – Что-то еще? Может, хотите на полученные средства купить наших товаров? У нас лучшие зелья. Да и вообще все лучшее, что бы там ни говорили дварфы.
– Боюсь, сейчас я плохо себе представляю, чем мне обычные товары могут помочь. Разве что у вас есть паровой доспех.
– А вот тут ничем помочь не могу, это и в самом деле привилегия наших широкоплечих и бородатых соседей. Пожалуй, немного в чем-то они нас превзошли.
– А у вас разве нет ученых? Инженеров?
– Как не быть. Есть, конечно. Вот только мы не лезем в столь опасные и граничащие с вето области.
– Что еще за вето? – не понял я.
– Ну как же, – удивленно посмотрел на меня эльф, – вето на технологии, конечно. Наложенное Владыкой демонов. Мы слишком хорошо помним, чем заканчивается его нарушение.
– А мне вы можете об этом рассказать?
– Пойдите в зал творчества и спросите, коли есть охота, – отмахнулся Хикото, – если вкратце, то прежнюю столицу прибрежных эльфов, которые усовершенствовали пароход, стер с лица земли император. До основания стер. Только обгорелые камни остались. Вместе со всеми инженерами, магами, двумя университетами и полумиллионом жителей. Как сейчас помню тот столб огня, спускающийся с небес. А ведь прошло больше двух сотен лет.
– Постойте, пароход, – удивленно спросила Лисандра, – это те самодвижущиеся повозки, что по улицам ездят?
– Нет, их называют паромобили. А пароход – это корабль, который вместо парусов приводится в движение огромными колесами с лопастями. Как у водяных мельниц. Если это все, то мне пора возвращаться к работе.
– Мне нужно продать выигранные на турнире доспехи и оружие, – выпалил я. Эльф, уже собиравшийся вставать, тут же сел обратно, широко улыбаясь.
– О каком количестве и качестве идет речь? – спросил он, доставая блокнот.
– Сорок восемь комплектов отличного и хорошего качества. Некоторые требуют незначительного ремонта. Но учитывая общее состояние, я могу сделать вам скидку.
– Если можно – подробнее. Что, какого качества, сколько, в каком виде.
Следующие полчаса мы договаривались, иногда переходя на шепот или, наоборот, крик. В постелях ворочались спящие, но раз Гелобор не обращал на это никакого внимания, то и я не стал. Ну проснутся так проснутся, может, это и к лучшему. Спор и в самом деле выдался довольно горячим. По каждой позиции у нас было свое мнение. Но когда беседа была закончена, передо мной лежал полный перечень товаров с приятной надписью «Итого» в пятьдесят два золотых.
– Хико, это кто? – спросила эльфийка, стоящая у кресла Хикото. Она возникла будто из ниоткуда, а может, это просто я слишком увлекся обсуждением.
– Госпожа, – тут же склонился торговец.
– Встань, – проговорила, зевая, девушка.
«Чикако Силяфирель. Эльф. Возраст недоступен. Маг жизни. Обвинения: недоступно».
– Еще раз спрошу, кто этот нечестивец, посмевший считать меня? – она удивленно выгнула тонкие брови дугой. Кем бы она ни являлась, но на свой возраст явно не выглядела. Внешне ей лет двадцать максимум! А скорее даже шестнадцать. Она была светлокожей, худенькой, словно тростинка, но при этом странно сохранившей женственность и красоту, даже несмотря на спутавшиеся в клубок волосы, достающие до самого пола. – И почему этот грязный полукровка не в кандалах?
– Прошу прощения, госпожа, но времена изменились.
– Настолько, что теперь грязнокровкам можно селиться в нашем доме? – спросила она еще более удивленно.
– Нет, госпожа, они лишь гости, торговцы, которые пришли договориться.
– И что? Им теперь можно в дом на горе? – голос девушки крепчал с каждым словом, она огляделась по сторонам. – Где моя стража?
– Все как один они остались в Силерантиле, – склоняя голову, ответил Хикато, – как вы и приказали. Прошу прощения, госпожа, но не следует говорить при посторонних.
– Просто убейте, – пожала плечами странная эльфийка, – или отдайте души демонам.
– Боюсь, все не так просто. Этот молодой человек – сын местного барона. Если о нападении на благородных узнают, а они узнают благодаря пронизывающей все магии, то мы лишимся многих преференций. Ни захватить, ни упрятать в тюрьму мы его не можем. Прошу вас, дайте им просто уйти, и мы обсудим все, что вы пропустили за эти столетия.
О как, столетия. И судя по всему, много. А ведь она еще и Гелобора назвала детским именем. У них оно вроде до пятидесяти лет применяется. Значит, ей больше пятисот. Гораздо больше. Если учитывать, что человек – Гроас – сумел превысить свой предел уже в два раза, то вполне возможно, что и она, как маг жизни, тоже не слишком обременена временными рамками. И все равно выглядела, словно людской подросток.
– Прошу за мной, – сказал тихо подошедший стражник, – ваше присутствие сейчас нежелательно.
– Но сделка? – хотел было возразить я. Однако Лисандра отрицательно покачала головой и настойчиво потянула прочь. На столе остался контракт на пятьдесят два золотых. Блин, обидно до жути. Столько времени потратили на обсуждение, столько сил.
– Я тебе потом все объясню, – прошептала Лиска, и мне ничего не оставалось делать, кроме как послушаться подругу. Вот же ж. Надо было книжки читать, а не молотом махать, тогда бы не терялся в догадках. А в то же время – с какой стати? Чернокнижница, например, в хозяйстве была практически бесполезна, хоть и умна. Ни в поле, ни в кузне, ни на кухне толку от нее не дождешься. Я же, наоборот, все это умел, но сейчас явно сидел в луже.
Выставили нас не то чтобы бесцеремонно, но весьма настойчиво. И только оказавшись под открытым небом, я понял, что за весь день съел лишь шашлык из кролика. Да и тот был маловат. Солнце, опускающееся за горизонт, настойчиво говорило о том, что надо бы поторопиться. Но и Трие с Василисой нужно было принести еды и свежей воды. Деньги у нас были, так что мы с Лиской бегом бросились на закрывающийся рынок.
– Пряники печатные! Жаркое! Последние грибы остались, налетайте! – доносилось со всех сторон. Вычленив самое полезное, чем для нас, безусловно, была готовая рыба (да и свежая тоже пойдет), мы набрали на серебряную монету большую корзину продуктов. Набрали всего, проложив между остывшими слоями полотенца, которые купили тут же. Ну, чтобы яблочные пироги не пропахли вяленой рыбой, например.
– Ох, Матрен, – донесся до меня с соседнего ряда уставший женский голос, – совсем у меня торговля загибается.
– А я те говорила, Михална, – ответила ей вторая женщина, – продавай ты свою лавку. Все одно никто у тебя ничего не купит. Только стоишь весь день со своими свистульками бесполезными.
– А вот и не бесполезные они, – тут же завелась Михайловна, – ишь они какие красивые да переливистые. И зверей, и птиц…
– А кому оно надо-то? Ну сама посуди – барские мальчонки таким не балуют. А у бедняков и на пропитание денег нет. А то, что повезло тебе с лицензией от Грешника, так то я тебе еще надвое скажу. Не заплатишь ему к концу следующей недели…
– Ох, и не напоминай, Матрен.
А ведь это шанс. Да еще какой! Купят у меня товар эльфы или нет – вопрос открытый. А вот место на рынке мне сейчас ох как пригодится. Да и зачем мне больше чем на семь дней? Дожить бы. Выйдя на проулок, я осмотрел двух женщин и, сунув корзину в руки Лисандре, подошел ближе.
– Скажите, уважаемые, а где мне манок купить поблизости? – спросил я, будто оглядывая ряды.
– Так это, – тут же распрямилась за небольшим прилавком торговка, – у меня, любезный. А тебе для кого? Для уток есть, для тетеревов. Для… – она начала с явным воодушевлением рассказывать, какие у нее есть свистки и дуделки. А соседка, которая только что с таким сочувствием с ней разговаривала, плюнула с досады и ушла восвояси.
– А что, если я у вас весь товар куплю? – спросил я, подмигивая. – Много у вас еще?
– Так сколько есть – все здесь, – замявшись, ответила женщина. Облако колыхнулось, и предзакатное солнце осветило ее удивленное лицо. Я не стал считывать старушку. Явный человек. Лет под пятьдесят уже – все лицо морщинистое. Наверняка с тяжелой историей, не от хорошей же жизни она сама на рынке до сих пор стоит.
– Ну так что? Коли куплю я у тебя все – сколько новое делать будешь?
– Так, – Михайловна замялась, – не знаю даже. Недели две, а то и три.
– И что? Простаивать лавка будет?
– Ох, как бы да, – ответила, вновь погрустнев, женщина. – Так коли не уплачу я мзду на следующей неделе – то и лавки не будет. Муженек мой, светлая ему память, окаянному, купил пожизненную лицензию у Грешника. Да только не предполагал горемычный, что его охота закончится плохо. А я даже на мзду накопить не могу. Иначе есть не на что будет.
– Да ну. И сколько той мзды?
– Так серебряный в неделю, – ответила женщина с лукавым блеском в глазах. Явно уже догадалась о предложении и себе цену набивает. Пусть, мне не жалко.
– Вот как. Ну что ж. Я готов тебе дать два серебра. Если ты мне продашь все свистульки свои и позволишь с лавки неделю торговать. Три, если не будешь спрашивать зачем.
– Ой, так оно мне надо? – улыбнулась женщина. – Знать-то?
– Ну вот и славно. Тогда заключим сделку. Говори первой, – сказал я и внимательно прослушал ее монолог. Вроде все верно, никаких подводных камней ждать меня не должно. – Я, Майкл Хикент, принимаю соглашение, если же кто заранее расторгнуть его захочет, обязан будет другому золотой заплатить.
– Так как же это, – проговорила чуть не в слезах торговка, – батюшки. Ты ж что? По миру меня пустить хочешь, окаянный?! Какой золотой?
– Ну так не нарушай договор, и все будет хорошо, – пожал я плечами, – а серебро твое вот. Как и договаривались. Три штуки.
– Ох, ирод окаянный, решил старую женщину обмануть. Пошто тебе этот золотой штрафа? Мало тебе пятнадцати серебра за мошенничество, коли обману?
– Мало. А теперь прошу лицензию на торговлю.
– Да на. Твоя она на всю неделю. Что хочешь делай. Но чтоб через неделю ноги здесь твоей не было!
О проекте
О подписке