3
1988 год

Ещё через два года Миша оказался в пионерском лагере «Океан», где случайно встретился с Мариной. К тому времени они были в совершенно разных весовых категориях. Она перешла в десятый класс, курила в туалете, пользовалась помадой и в целом вела себя вызывающе на дискотеках двух отрядов, своего под номером пять и шестого, в котором был Филатов.

Танцы проходили в холле пятого отряда. Крутил музыку с больших бобин вожатый Олег, очень взрослый, усатый и вечно всем недовольный.

Тогда по всей стране гремел «Мираж». Евродиско немного подвинуло свои позиции, проигрывая великолепной русской попсе – и Олег не был исключением, он тоже ставил «Звёзды нас ждут» и «Видео, видео». Под эти хиты девчонки прыгали чуть ли не до потолка, изображая перед Олегом неподдельное восхищение им и дискотекой. Больше всех старалась Марина.

Она не сразу узнала Мишу, а когда вспомнила мальчишку из «Звезды», который на её глазах внезапно научился танцевать, завизжала от радости и принялась рассказывать об этом случае подругам из отряда. Всем вдруг сразу захотелось посмотреть, как он двигается, его принялись дёргать за рукава, упрашивать, он внезапно сделался центром внимания. Ему всё это было не очень приятно; пообещав показать, танцевать так и не собрался, сидел на пуфике в уголке и слушал музыку, оценивая технику у Олега. Он чётко понимал, что дискотека с бобин – это кошмар и сплошное неудобство и с кассетами было бы гораздо проще. И карандашом мотать удобно, и места занимают гораздо меньше, и переворачивать на другую сторону не в пример быстрее и легче. Но Олег был упрямым фанатом бобинных магнитофонов, поэтому на отрядных дискотеках у него не было ни одной свободной минуты – он всё время был занят поиском нужной песни в огромных коробках.

В итоге Филатов, раздражённый вниманием Марины и её окружения, пересел к вожатому и предложил свою помощь по подбору и поиску музыки.

Олег посмотрел на него недоверчиво, а потом сказал:

– В этой коробке найди Минаева. И там на свой вкус.

Он протянул Мише наушники и дал место возле второго аппарата. Филатов, не зная, кто такой Минаев, быстро проглядел упаковки, нашёл на торце одной из них надпись фломастером «Сергей Минаев. Дискотека», достал бобину, закрепил её в магнитофоне, подкрутил звук в наушниках и включил.

Ещё через несколько секунд он понял, что нашёл нового музыкального кумира. «Не смотри на меня, братец Луи, Луи, Луи…» подпевал он следом за исполнителем и едва не пропустил момент, когда Олег начал показывать ему, что пора скоро переключаться. Пришлось быстро отматывать назад – но он успел.

А когда им стали каждый понедельник по утрам включать во время подъёма «Тяжёлый день» на мотив You’re in the Army Now, он окончательно проникся творчеством Минаева. По крупицам собирая информацию, от Олега узнал, что Сергей работает диск-жокеем в «Интуристе», имеет доступ к западной музыке и фирменным фонограммам без голоса, благодаря чему может эти песни переводить и петь.

Миша уже пару лет совершенно точно знал, что You’re My Heart, You’re My Soul не может означать «Ты мой хлеб, моя соль». Да и всё остальное – «Шери любит бренди», «Конец службы, иду в гастроном», «Я летом езжу только в Крым» – вряд ли являются дословными версиями песен. Вожатый лишь пожимал плечами и отмахивался от любопытного помощника. Для него вся музыка на отличном от русского языках была тайной за семью печатями. «Ла-ла-ла, на-на-на» – это всё, что он напевал под абсолютно любую песню, и лишь слово «Москау» у «Чингисхана» не вызывало никаких сомнений.

Постепенно Олег привык к тому, что рядом с ним на дискотеке сидит этот немного странный парень из соседнего отряда. Филатов, как выяснилось, обладал отменным чувством ритма и идеально сводил песни. Прищурившись, он клал руки на крутилки усилителей, иногда протягивал руку к вращающейся бобине следующей песни, слегка придерживая её для совмещения ритма – а потом начинал поднимать на ней громкость. Он помнил, как исполнил это два года назад в первый раз в «Звезде» и почувствовал, что при всех недостатках бобин возможность как-то повлиять на носитель играет тут немаловажную роль, в отличие от кассет. Олег поначалу удивлялся тому, как Миша это делает, а потом привык – получалось очень здорово, когда из-под хита «Миража» вдруг выплывал Joy.

Всем остальным было решительно пофиг на то, как творится на дискотеке музыка. Они были поглощены общением, хвастовством, пионерским пятнадцатилетним флиртом.

Марина захотела напомнить о себе – сыграло роль пушкинское «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Его равнодушие к происходящему в холле пятого отряда, где переплетались судьбы, строились отношения и рушились надежды, почему-то сильно на неё действовало. Она помнила, как он относился к ней пару лет назад, наблюдал за её танцами и почти признался в том, что влюблён (или ей самой так казалось и хотелось в это верить). А сейчас ему вдруг было всё равно и большую часть времени он проводил в полутёмном углу под настольной лампой, где рылся в коробках и слушал что-то в наушниках, покачивая головой. Иногда он при этом сердился или разводил руками, словно слышал нечто удивительное или возмутительное. Она не заметила, как поменялась с Мишей местами – теперь Марина наблюдала за ним, изучала его и хотела с ним заговорить.

На одной из дискотек ближе к концу смены она рискнула подойти к нему. Он, как обычно, найдя интересную музыку в коробке у Олега, привычными быстрыми движениями пропустил ленту между роликами, накинул её на пустую бобину, крутанул немного, потом включил воспроизведение и надел наушники. Марина протянула руку, чтобы коснуться его плеча, но он дёрнулся под ему одному слышимый ритм, а потом принялся пританцовывать на месте. Она вдруг поняла, что того стесняющегося мальчишки из прошлого давно не существует – этот парень не боялся своего тела, он жил музыкой, жил ритмом. Она смотрела, как он едва заметно, но очень чётко перешагивает на месте – и опустила руку, не решаясь дотронуться до его плеча.

В этот момент он сделал небольшой шаг назад и едва не наступил Марине на ногу. Вздрогнув от неожиданности, резко сорвал наушники и обернулся.

– Привет! – девушка постаралась перекричать стоящую на шкафу выше их голов большую колонку, из которой звучал Челентано. – Что слушаешь?

Филатов удивлённо посмотрел на неё, ожидая увидеть за спиной кого угодно, кроме Марины.

– Хочешь? Чего рассказывать, тут слушать надо.

Она взяла протянутые наушники. Спустя мгновение Мише стало неловко оттого, что они могли быть потными, но не забирать же их обратно. Вскоре она подняла на него вопросительный взгляд.

– Ты не знаешь? – спросил он, не понимая, что она его не слышит, но Марина прочитала слова по губам и замотала головой. – Серьёзно? Это Джексон!

Она приподняла один наушник, чтобы расслышать ответ.

– Майкл Джексон! – крикнул он. – Это Billie Jean!

Марина пожала плечами и вернула наушник на место. Филатов прислушался к той песне, что играла в колонках, и понял, что скоро придёт пора её сменить. Он показал Марине жест, которым в баскетболе обозначают пробежку – прокрутил перед собой руками. Она сняла наушники и вернула их хозяину.

– Подожди, – он остановил её, видя, что она хочет уйти. – Покажу кое-что, – Миша надел наушники, быстренько отмотал песню на начало и аккуратно переложил каналы.

Кто-то в холле радостно заверещал.

– Вот видишь, – показал он туда пальцем. – Знают всё-таки.

Он зашевелил губами, подпевая, а потом замер на мгновение, подняв палец правой руки вверх, привлекая внимания Марины. Она даже немного наклонилась вперёд, уверенная, что он что-то скажет.

Но он вдруг сделал хитрые движения ногами, словно идёт вперёд – но почему-то пошёл назад. Кроссовки скользили по линолеуму таким образом, будто киноплёнку с его ходьбой перематывали в обратную сторону. Марина слегка приподняла брови – она видела такое впервые. Тем временем он после нескольких подобных шагов необычным образом крутанулся на месте и вернулся к девушке, остановившись в шаге от неё и заложив большие пальцы рук за ремень, а остальными постукивая по пряжке в такт музыке.

– Лунная походка, – объяснил он. – Андестэнд?

– Красиво, – только и смогла сказать она.

– Джексон её пять лет назад придумал, – гордо прокомментировал Миша. – Именно под эту песню. Мне запись попалась с концерта. У друзей на видаке посмотрел. И получилось. Правда, не сразу, конечно. А ты чего не танцуешь? – вдруг спросил он. – Девчонки ваши в самом центре скачут.

Марина оглянулась, усмехнулась и ответила:

– Сегодня лень. Не последняя ведь дискотека, ещё будут.

– Будут, – согласился Филатов, помня, что впереди ещё около двух недель лагерной смены, не забывая слушать Джексона и на ходу соображая, что поставить дальше.

Ему никто не говорил, что относиться к дискотеке в пионерском лагере с такой серьёзностью было делом странным и по большому счёту ненужным. Никто не расстроится, если между песнями вдруг возникнут паузы или заиграет что-то, неинтересное большинству. Отплясывали подо всё – будь то Леонтьев, Scorpions, Антонов или Boney M. Но раз и навсегда выбрав в танцевальной музыке ответственность, а не разгильдяйство, он подходил к отбору репертуара очень продуманно. К концу смены у него была тетрадка в восемнадцать листов, в которой он заполнил таблицы с номерами катушек, названиями групп и песен, их продолжительностью и условной совместимостью с другими песнями по скорости и ритму.