– Хорошо, – ответил Хардинг, перетащив его на кровать.

Дон успел только наполнить шприц раствором и только начал затягивать жгут, который остался на его руке. Хардинг подошел к столу, на ампулах надписей не было, а внутри была прозрачная жидкость. Конечно, ему хотелось знать, что это было за лекарство, но ему надо было помочь Дону. Хардинг поднял шприц, внутри было немного воздуха, от которого он избавился и сел на кровать рядом с Доном.

– Все в порядке? – спросил, беспокоясь, Хардинг и начал развязывать жгут.

– Все в порядке, – успокоил Дон.

Жгут завязался на другой руке Дона, где сгиб не был синим от уколов, показалась вена, в которую был вколот препарат. Хардинг встал, развязал жгут и положил его вместе с использованным шприцем на стол.

– Так что с тобой? – снова спросил Хардинг и сел на край кровати.

– Конечно, я могу сказать, но не хочу, – сказал Дон и удобнее устроился на своей кровати.

– Но все же.

– Я серьезно болен, – ответил Дон. – И это не лечится.

– Рак? – тихо произнес Хардинг, глядя ему в глаза.

– Ты угадал, – подтвердил Дон, но морально ему почему-то стало легче.

Повисла невыносимая тишина, Хардинг не знал, что сказать, для него правда стала настоящим шоком. Дон не говорил никому о своей болезни почти четыре года, с тех пор, как сам узнал диагноз. Ему казалось, что все это было неправдой, и продолжил жить дальше, пытаясь забыть слова своего врача, но симптомы давали о себе знать. Лечить третью стадию было поздно, она постепенно переходила в четвертую, поэтому в ампулах был препарат, который должен был облегчить его страдания.

– Знаешь, когда людей стало слишком много, природа решила от нас частично избавиться. Так появились неизлечимые болезни, но и не только они уничтожают нас. Есть еще войны. В этом случае мы сами себя уничтожаем, – прервал тишину Дон.

– А что с тем, что происходит на планете сейчас? – спросил Хардинг, пытаясь себя успокоить.

– Мы тоже в этом виноваты, слишком многого хотели. Вот мир и не выдержал, – продолжил Дон, уставившись в потолок.

– И решил нас утопить, – добавил Хардинг.

– И решил нас утопить, – повторил Дон. – Только природа не забыла про болезни.

Дон устал и очень хотел спать, а Хардинг не мог от него отойти. Он заснул рядом через некоторое время и проспал до самого утра. Они оба проспали до того момента, когда прозвенел будильник, который стоял на небольшой тумбочке.

Рука Дона по привычке поднялась и выключила его, а потом он заметил Хардинга, чьи глаза только начали открываться, когда он еще лежал на животе.

– Доброе утро, – сказал Дон.

Он выглядел выспавшимся, но следы от инъекций напомнили Хардингу о том, что произошло ночью. Правда, в которую он не хотел верить, осталась жестокой правдой. Она заставила его проснуться и подняться, еще сонные глаза открылись. Взгляд казался щенячим, добрым и немного печальным.

– Доброе утро, – сказал Хардинг, поправляя помятую бороду.

– Какой ты растрепанный, – заметил Дон, на чьей голове волосы были совсем короткими.

– Знаю, так каждое утро, – произнес Хардинг, догадываясь о том, что у него было на голове.

Ему, и правда, стоило привести себя в порядок, его уже достаточно длинные волосы завивались на концах и торчали в разные стороны. С бородой происходило то же самое, ее словно растрепал сильный ветер.

– Кому-то стоит подстричься, – сказал Дон, который впервые видел Хардинга в таком виде.

– Возможно, и побриться.

– Но борода тебе идет, не стоит от нее избавляться полностью.

– Я и не собирался, я к ней слишком привык, – успокоил Хардинг.

Снова стало невыносимо тихо, Дон продолжал лежать в своей кровати, Хардинг стоял напротив, а за его спиной на столе лежали ампулы и использованный шприц. Он знал об этом и не хотел поворачиваться, продолжая смотреть на Дона.

– Не говори никому об этом, хорошо? – сказал наконец-то Дон.

– Хорошо, – тихо произнес Хардинг, начиная понимать, насколько все было серьезно.

Рабочий день для них начался, как и всегда, но Хардинга эта правда немного изменила. Он стал серьезнее и, пытаясь не думать о болезни Дона, погрузился в исследования с головой. Он в то утро твердо решил, что борода на его лице останется и продолжит расти. Он сидел за компьютером, в лаборатории кроме него и Этны больше никого не было. Хардинг внес показатели в базу и отправился в соседнее помещение.

– Наконец-то я одна, – подумала Этна, когда он вышел.

Обычно она занималась этими экспериментами по ночам, но на этот раз ей не терпелось проверить результаты своей работы. Этна встала и подошла к крайней полке, там за ящиком с рассадой были спрятаны три колбы, вместе с ними она села обратно за стол и принялась рассматривать содержимое.

В первом образце целый абрикос плавал в питательном веществе, раствор ДНК был вколот в мякоть, которая за несколько часов приобрела более спелый вид. Во второй колбе плавала только косточка, в которую был вколот раствор, как и в третьем образце, где плавал целый абрикос. Этна взяла шприц с тонкой иглой, которая проколола тонкую кожицу первого образца. Изменения уже были видны, хотелось проверить то, что произошло с плодом за это короткое время.

Этна подвинула ближе к себе микроскоп, оранжевая жидкость отправилась на стерильную поверхность небольшого стекла внутри него. Этна посмотрела сквозь окуляр, и уголки ее губ заметно опустились. Результат был отрицательным, ДНК чужого растения не прижилось, оно просто ускорило созревание мякоти.

– Ладно, а что с костью? – подумала Этна и взяла другой шприц.

Со вторым образцом пришлось повозиться немного дольше, кожицу прокалывать было намного легче. Но игла все-таки прошла сквозь твердую поверхность кости, шприц начал наполняться прозрачной жидкостью, которая тоже была исследована. Результат тоже был отрицательным, но теперь эту кость можно было посадить.

Этну результаты не порадовали, но она внесла их в базу и приступила к взятию проб у третьего образца. Она уже не рассчитывала на чудо, но третий экземпляр все-таки немного оправдал ее старания. Если в первых двух вовсе не осталось ни намека на вколотое ДНК, то в третьем остались его следы.

– Абрикосы словно поглощают этот раствор, – подумала Этна. – Поглощают, созревают и растут, но ДНК разрушается в них. Его съедает родное ДНК. Нужно то, чье ДНК не сможет это съесть.

Она избавилась от первых двух образцов, а третью колбу поставила обратно на полку, на которой стояли другие растения. Небольшая емкость спряталась среди стеблей и листьев. Этна знала, что не стоило надеяться на тот абрикос, надо было что-то сделать с самим раствором ДНК.

– Или сделать так, чтобы его нельзя было поглотить? – подумала она, присаживаясь за стол.

Последние данные были внесены в ее личную базу, и Этна приступила к своей официальной работе. До обеда она занималась извлечением семян из коробочки Каллистемона, а потом пошла на кухню.

– Ты и Хардинг сегодня какие-то серьезные, – заметила Коми, которая решила ей составить компанию.

– Просто работы стало много, – сказала Этна, разглядывая содержимое своей чашки.

– Но кто-то же должен этим заниматься.

– И не только этим, – продолжила Этна, вспомнив про Отум. – У нас же на складе есть витамины?

– Конечно, есть, – подтвердила Коми. – Мне кажется, тебе тоже стоит принять что-нибудь от утомляемости.

– Я еще подумаю над этим, – сказала Этна и допила то, что было в ее чашке. – Ладно, мне надо найти Отум.

– Ты же вроде вчера у нее брала кровь на анализ?

– Да, на этот раз она мне нужна для другого, – ответила Этна, поставила чашку в моечную машину и поспешила в лабораторию.

За компьютером Отум не было, в соседнем помещении тоже. Этна вышла из лаборатории и наткнулась на Арбель.

– Не знаешь, где сейчас Отум? – спросила она у нее.

– Кажется, она сейчас опыляет клумбу вместе с Мауи, – ответила Арбель.

– Спасибо, – сказала в ответ Этна и поспешила вниз по лестнице.

– Она сегодня какая-то грустная, – сказала Коми, которая подошла к Арбель.

– Я тоже это заметила, – сказала Арбель.

Они обе вошли в лабораторию, Арбель забрала подросшие образцы, которые надо было пересадить, и ушла. А Коми села за компьютер и задумалась, она почему-то беспокоилась за Этну. Потом она посмотрела на рабочее место, за которым сидела ее подруга, посмотрела на компьютер и на полки над ним.

Коми хорошо помнила, как стояли контейнеры на них, и сразу заметила, что что-то изменилось. Что-то стояло немного иначе, расстояние между двумя контейнерами стало больше. Коми присмотрелась, там что-то стояло, и она встала, чтобы рассмотреть это.

То была та самая колба с абрикосом, Коми не стала ее трогать, ее рука просто немного отодвинула контейнер, который стоял рядом с ним. Никаких маркировок не было, ничего не было, просто плод в питательном растворе. Только среди последних образцов абрикосов не было, что немного насторожило Коми, она подвинула контейнер обратно, села за свой компьютер и открыла текущую базу исследований. Ничего связанного с абрикосами в списке Этны не было.

– Что же это? – подумала Коми, продолжая изучать список.

В реестре вообще ничего не было, связанного с плодом абрикоса, и Коми решила спросить об этом у Этны. Ближе к вечеру, когда они в лаборатории остались одни, Коми подвинулась немного ближе к Этне, которая только закончила с пересадкой Бугенвилии.

– Что за абрикос в колбе у тебя на полке? – прямо спросила Коми.

– Это небольшой эксперимент, – спокойно ответила Этна.

– Но ты не внесла его в базу?

– Он слишком незначительный, – сказала Этна, понимая, что надо было его лучше прятать.

– Хорошо, что от остальных избавилась, – подумала Этна.

А когда все легли спать, она отправилась в лабораторию к своему компьютеру. Надо было избавиться от абрикоса и от информации, которая хранилась в отдельной папке, но для начала Этна решила провести еще один тест, снова взяла шприц и с помощью него извлекла немного жидкости из косточки. Результат не порадовал, ДНК было полностью поглощено.

– Что же делать? – задумалась Этна, копируя данные на свой личный планшет. – Как же усилить этот состав?

У Этны была привычка, когда она нервничала, ее руки, словно, сами засовывались в карманы. На этот раз ее правая рука нащупала в кармане использованный шприц, им она недавно брала анализ у Отум и забыла выкинуть. Этна достала его, размышляя над тем, что в последнее время ей не везло. Внутри на стенках осталось немного крови, и у Этны появилась странная идея.

Она вернулась в свою комнату, там, в шкафу в кармане старого пиджака лежали колбы с жидкостью ядовито-зеленого цвета. Это был тот самый состав, над которым в тайне ото всех работала Этна. Она достала одну из них, закрыла шкаф и села за стол.

– Не знаю, зачем я это делаю, но интересно, что выйдет, – подумала Этна, меняя иглу на использованном шприце.

А в следующие секунды через эту иглу в шприц начала поступать зеленая жидкость, смешиваясь с кровью Отум.

– Кажется, стоит сорвать еще один абрикос, – размышляла Этна, глядя на то, как раствор в шприце менял цвет. Он стал ярко-желтым. – Или еще несколько?

Этна не могла уснуть, ей очень хотелось проверить кое-что. Она взяла планшет, шприц, достала из шкафа еще одну колбу и отправилась на остров, прихватив с собой еще и небольшой фонарь. Она быстро добралась до нужного дерева, сорвала несколько плодов и вернулась в стены лаборатории. Там на столе разместились нужные инструменты и другой инвентарь: колбы с питательным раствором, шприцы, пробирки, микроскоп.

Капля желтой жидкости растеклась по стеклу, Этна посмотрела в окуляр. Раствор ДНК в сочетании с кровью Отум менялся, что-то происходило, тромбоциты явно мутировали, другие клетки тоже менялись. Этна подключила планшет к микроскопу, взяла шприц и один из абрикосов, из чьей косточки было извлечено немного жидкости, которая смешалась на другом стекле с зеленым раствором ДНК.

– А так поглотить не может, – подумала Этна. – Как все было просто.

Зеленая жидкость словно приобрела иммунитет к родным клеткам абрикоса и в таком виде была вколота в косточку. В еще один абрикос был вколот раствор с кровью Отум, и с остальными плодами тоже надо было что-то делать, но Этна решила немного повременить с этим. Она убрала свое рабочее место и вернулась в комнату вместе с новыми образцами и зелеными абрикосами. Шприц с желтым раствором отправился в карман пиджака, колбы с образцами тоже разместились в шкафу. Этна была уверена в том, что там их точно никто не найдет, и легла спать.

Следующей ночью Этна снова работала с этими двумя плодами, которые даже внешне успели измениться. Тот, в чью кость была вколота жидкость с кровью Отум, заметно увеличился. Его поверхность покрылась хаотичным узором, напоминающим вены, просвечивающиеся через кожу. Сам плод уже был не зеленым, приобрел неестественный для абрикосов желтый цвет. Этна взяла немного жидкости из его кости, которая стала мягкой.

Под многократным увеличением стало ясно, что абрикос больше не являлся абрикосом. Это уже было нечто другое, это уже не было растением, но и не было чем-то человеческим. Жизнь внутри этого небольшого образца изменилась, он стал бесполезным органом, где сплелось ДНК человека с ДНК растения.

– О боже, – удивилась Этна, но через пару секунд осознала, что ей удалось соединить клетки растения и человека.

Эйфория поглотила ее на некоторое время, от волнения ее сердце застучало быстрее, но Этна смогла быстро успокоиться, сделав несколько медленных глубоких вдохов. Ее взгляд уставился на второй образец, чей внешний вид тоже был более чем странным. Было видно, что поверхность абрикоса стала совсем гладкой и ярко-зеленой, но большие изменения были внутри. Внутри клеток того образца.

Этна взяла пробу жидкости из косточки, она была зеленой, напоминала то, что удалось выделить из того, что осталось от венериной мухоловки. Под увеличением стало ясно, что абрикос начал приобретать структуру клеток этого хищного растения. То, чего Этна так хотела, ей удалось осуществить. Оставалось только провести несколько испытаний на других растениях, чем она и собиралась заняться в ближайшие шесть лет.

– Я это сделала, – подумала Этна, чьи глаза горели.

Она внесла результаты эксперимента в свой планшет, убрала свое рабочее место и пошла в свою спальню, где снова спрятала образцы в шкафу. Две колбы оказались в небольшой коробке в шкафу, Этна закрыла дверцу и услышала чьи-то шаги за дверью, в которую вдруг кто-то постучал.

– Еще не спишь? – послышался голос Коми.

Этна немного испугалась, оглянулась и быстро сняла свой белый халат, который небрежно повис на стуле.

– Не сплю, – ответила Этна спокойным голосом. – Можешь войти.

– Хорошо, – сказала Коми и вошла.

На ней был атласный светло-желтый халат, под которым скрывалась легкая ночная рубашка. На ногах были мягкие тапки с резиновой подошвой, а волосы были собраны в хвост.

– Ты работала? – спросила Коми, заметив на Этне строгое синее платье.

Этот вопрос заставил Этну врасплох, глаза забегали, не зная на что посмотреть, но она быстро нашла, что сказать в ответ.

– Засиделась немного, книгу читала, – сказала она.

– Понятно, – продолжила Коми, пытаясь в это поверить. – А я просто не могу заснуть, меня в последнее время тревожит вся наша группа.

– Это нормально, все мы просто начинаем немного хандрить от пребывания здесь.

– Мне не кажется, что ты хандришь, и Дон тоже.

– Это, наверное, потому что мы любим свою работу, – предположила Этна.

– Все мы любим эту работу, иначе нас бы здесь не было, – сказала Коми.

– Здесь бы многих не было, но команду набирал Дон.

– Не знаю почему, но сейчас я начинаю его понимать. Некоторые, конечно, странные, но наблюдать за ними интересно, и работают они очень даже продуктивно.

– Они еще и сигары крутить успевают, – сказала Этна. – Мне кажется, именно для этого Дон взял Хардинга.

– Он, кстати, в последнее время стал каким-то серьезным, – заметила Коми.

– Если честно, я этого не заметила, но заметила, что у него самые высокие показатели, – призналась Этна. – Может, и закрыть глаза на его табак?