Поскольку моя многострадальная научная эпопея, составлявшая основу моей жизнедеятельности, в конечном итоге, благополучно завершилась, то мне представляется необходимым рассказать о других сторонах моей жизнедеятельности на Кубани. О некоторых сюжетах я уже рассказал, но есть вопросы, которые заслуживают внимания, о которых не могу умолчать, хотя хорошо понимаю, что полное и обстоятельное освещение более чем двух десятилетий жизни и работы в Кубанском университете и в Краснодарском крае возможно в отдельной объемной книге. Но для этого сейчас нет ни сил, ни времени, ни возможности. Да и большой необходимости тоже нет. Не те интересы общества. Не то само общество. Не та жизнь…

Мне не хотелось бы ограничиться сплошным негативом, который сопровождал мою научную жизнь и который основывался и подогревался прежде всего и главным образом неприязненным, откровенно несправедливым и даже жестоким отношением ко мне со стороны бывшего секретаря крайкома КПСС по идеологии И. П. Кикило. Но были и другие сюжеты с его участием, которые позволят получить более полное представление и о нем, и о моей работе. Одним словом, это тот случай, когда точку ставить рано…

Как-то, еще в бытность работы секретарем Туапсинского горкома партии, я узнал, что мой товарищ по комсомолу в Таганроге, в 1946–1947 гг., бывший секретарь комитета комсомола Таганрогского железнодорожного узла Женя – Евгений Владимирович Зайцев является заместителем заведующего Отделом культуры ЦК КПСС. Он не мог не помнить меня. Два года мы активно работали в составе бюро Орджоникидзовского райкома комсомола города Таганрога. Мне он запомнился не только успешными комсомольскими делами, но и рассудительностью, добропорядочностью, скромностью, принципиальностью, – качествами, которые украшают любого хорошего человека.

После недолгих раздумий я написал ему, напомнил о совместной работе в комсомоле. Евгений Владимирович очень скоро отозвался теплым, душевным письмом и высказался за встречу. Мы обменялись с ним несколькими письмами, поведали друг другу о прожитых годах и нынешних работах-заботах и семьях. Нас сближало то, что из того нашего таганрогского круга только мы двое прошли хорошую школу многолетней комсомольской деятельности, стали партийными работниками. Мечтали о встрече. Прав Константин Симонов: «В письмах всё не скажется и не всё напишется. В письмах нам всё кажется, что не так услышится…»

И вдруг неожиданный звонок секретаря крайкома партии И. П. Кикило. К моему удивлению, он уважительно поздоровался и сообщил: «В Краснодар приезжает Евгений Владимирович Зайцев. Просил тебя пригласить на встречу с ним. Приезжай. Гостиницу заказал…» И, немного помолчав, продолжил: «Что же ты не говорил, что твой старый друг работает в ЦК да еще в должности зам. зава?…»

Я поблагодарил за сообщение и приглашение. Но на слова о старом друге, работающем в ЦК, не среагировал…

Тут же поставил в известность первого секретаря горкома партии Я. Г. Швыдкова о звонке И. П. Кикило. Он ответил мгновенно: «Обязательно поезжай. Это важно для города. Могут возникнуть вопросы, связанные с развитием сети культпросветучреждений. Подумай над этим и посоветуйся со своим старым другом…»

Утром следующего дня я уже был в Краснодаре. И. П. Кикило включил меня в группу встречающих цэковского гостя в аэропорту, у трапа самолета. Евгений Владимирович увидел меня, сходя по трапу, и сразу направился ко мне. Мы надолго застыли в крепких, дружеских объятиях.

– Почти не изменился. Хорошо, что приехал. Я очень рад встрече, – взволнованно сказал Женя. В унисон ему ответил и я…

Прошли в гостевой кабинет начальника Краснодарского аэропорта. Там, за накрытым столом число встречающих выросло до двадцати человек.

Евгений Владимирович ограничился общим «Здравствуйте!» и, взяв меня за руку, усадил рядом с собой: «Хоть пообщаемся с тобой…»

Так мы и просидели в своих дружеских разговорах всё двухчасовое застолье.

Лишь изредка Евгений Владимирович реагировал короткой репликой на приветственные речи и тосты И. П. Кикило и других, адресованные ему. Женя поднял отдельный тост за меня, своего старого комсомольского друга. Секретарь крайкома почтительно присоединился к нему: «За встречу старых комсомольских друзей…»

По завершении этой «трапезы», И. П. Кикило, уловив момент, когда Евгения Владимировича окружили руководители главных учреждений культуры края, отозвал меня в сторону, повелительным тоном сказал: «Теперь ты всегда будешь в этом кругу, в кругу моих самых близких друзей. Не отрывайся и не отдаляйся от меня…»

Извинившись перед встречающими, Евгений Владимирович сказал: «Все деловые разговоры завтра», усадил меня с собой в машину и повез в крайкомовскую гостиницу, предназначенную для высоких гостей, размещавшуюся, если мне не изменяет память, в каком-то старинном особняке на улице Ленина…

Следующий день у Евгения Владимировича был заполнен деловыми встречами. Встретились мы с ним только вечером. И только вдвоем. В его комфортабельном гостиничном люксе…

Несколько часов провели в задушевных дружеских разговорах о наших старых комсомольских друзьях-товарищах, о прожитом и пережитом. И о сегодняшних проблемах: о его работе в ЦК, об атмосфере цэковской жизни, о настроениях, о плюсах и минусах, которые рождает его должность в аппарате ЦК КПСС. И о многом другом…

На третий день Евгений Владимирович улетал. Группа провожающих, сформированная персонально И. П. Кикило, была почти в том же составе. Она пополнилась, по желанию Евгения Владимировича, несколькими видными, известными в крае и в стране деятелями культуры…

Короткое застолье в том же гостевом кабинете начальника аэропорта с благодарными словами и напоминаниями о самых важных вопросах, которые были приняты на рассмотрение на вчерашних деловых встречах, и добрыми пожеланиями в адрес цэковского гостя. Евгений Владимирович простился со всеми на выходе из здания аэропорта и, взяв меня под руку, сказал провожающим: «К самолету мы пойдем вдвоем с Иваном Павловичем. Очень хочется побыть вместе еще несколько минут. Когда еще увидимся?..»

Спустя полчаса мы взволнованно простились у трапа самолета, выражая самую сердечную радость за встречу и высказывая самые добрые пожелания друг другу и семьям на будущее…

Когда я вернулся в здание аэропорта, «провожающие» уже суетились, готовые к отъезду. И. П. Кикило усадил меня в свою машину и дорогой еще раз напомнил о том, что я теперь «свой» в кругу его друзей и могу рассчитывать на его внимание, всемерную помощь и поддержку: «Звони. Заходи. Обращайся по любому вопросу…»

…Случилось так, что больше с Евгением Владимировичем встретиться нам не довелось. Прошло совсем немного времени, и стало известно, что он назначен первым заместителем министра культуры РСФСР. Я тут же послал ему письмо с добрыми пожеланиями успехов на новом трудном и беспокойном посту. Хотя понимал, что всё, видимо, не так просто с этим его перемещением из партийного цэковского аппарата в государственный. Вспоминал его слова о сложностях, возникавших у него в отношениях с заведующим Отделом культуры ЦК… Впрочем, вопрос этот так и остался для меня без ответа, как остались безответными и несколько моих писем, посланных Евгению Владимировичу на домашний адрес… А вскоре и я, оставив пост секретаря горкома партии, перешел на работу в Краснодарский пединститут.

Поведал я об этом не только для рассказа о памятной встрече со старым комсомольским другом, а скорее для того, чтобы дорисовать портрет И. П. Кикило. Каким было его отношение ко мне в дни приезда Е. В. Зайцева в Краснодар, и какими лицемерными оказались его обещания помогать и поддерживать меня по любому вопросу, – я уже достаточно убедительно рассказал. Я был нужен И. П. Кикило постольку, поскольку являлся другом «зам. зава» Отдела ЦК и до тех пор, пока он оставался в этой должности.

…Еще один оригинальный эпизод из области отношения ко мне И. П. Кикило произошел в середине 70-х годов. К этому времени, преодолевая неимоверные трудности на научном пути, я уже защитил кандидатскую диссертацию, получил звание доцента и такую же должность на кафедре истории КПСС Кубанского университета. Но трудности и испытания в моей научной деятельности не ушли в прошлое. Они продолжались с нарастающей жестокостью, сопровождали всю мою многолетнюю работу теперь уже над докторской диссертацией.

Я все так же с полной самоотдачей занимался учебно-педагогической и общественно-политической работой в университете, оставался первым заместителем секретаря парткома университета, председателем Совета по общественным наукам при правлении краевой организации Общества «Знание». Почти каждодневно выступал с лекциями на различных краевых, городских и районных семинарах лекторов, пропагандистов, агитаторов и политинформаторов, в трудовых коллективах; на краевых курсах партийного, советского, комсомольского, профсоюзного активов. Без права на ошибку, тем более ошибку партийно-политического характера. Надо мной постоянно висел «дамоклов меч» бдительного секретаря крайкома КПСС по идеологии.

В этой связи вспоминается еще один эпизод, который мог стать для меня роковым. Но, к счастью, не стал…

В здании краевого театра шел съезд работников культуры. Главным должностным лицом на нём был секретарь крайкома КПСС по идеологии И. П. Кикило. К моему удивлению, мне как делегату съезда от краевой организации Общества «Знание» и научной общественности края Кубани, было предоставлено слово для десятиминутного выступления. В своей речи я сосредоточил внимание на содержании лекционной пропаганды, идеологической и культурно-просветительной работы, которая искала пути преодоления «проблем», накопившихся в идейно-политической области в хрущевские годы.

Особо беспокоило нас, ученых и лекторов, да и всех работников идеологического фронта, что общенародное государство, пришедшее по воле Хрущева на смену государству диктатуры пролетариата, исчерпавшего, по его мнению, свои функции, – не нашло себя в борьбе с ростом антиобщественных, антисоциалистических явлений: стяжательства, низкопоклонства, частно-собственнической психологии, тунеядства, инакомыслия («диссидентства»). Общедемократическое государство не стало надежным, эффективным инструментом в борьбе со всеми этими негативами.

Перечислив все пороки, которые стали набирать силу и процветать в советском обществе, разъедать, словно ржавчина, его идейно-нравственные устои и разрушать социалистические ценности, я высказался за необходимость осуществления функций «диктатуры пролетариата» современными государственными органами и общественными институтами, особо подчеркнув при этом, что все пороки, названные мною, и их носители, – это антисоциалистические элементы, чуждые по самой сути своей советскому, социалистическому строю.

Свою речь я завершил строками из поэмы известного советского поэта Сергея Смирнова «Свидетельствую сам», удостоенной Государственной премии РСФСР имени Максима Горького за 1969 год:

Я считаю личными врагами
Тех немногих, кто у нас порой —
По своей охоте и программе
Хает мой и наш советский строй.
Кто, как кот, до сливок славы лаком,
Кто, как сплетня, зол и языкат,
Чья стряпня приемлется со смаком
За пределом наших баррикад.
И могу сказать определенно
Это стало видного видней,
Что понятье – «пятая колонна»
Не ушло с повестки наших дней.
И пока смердят сии натуры
И зовут на помощь вражью рать,
Дорогая наша диктатура,
Не спеши слабеть и отмирать!..

Последние слова моей речи утонули в шквале аплодисментов тысячной аудитории делегатов и гостей съезда.

Опешивший на минуту секретарь крайкома партии перехватил меня, идущего с трибуны: «Подойди-ка сюда».

– Откуда такое взяли? Не верится, чтобы за такие слова, противоречащие теоретическому выводу партии, давали Государственную премию. Как Вы на это решились, да еще в такой аудитории? Завтра принесите мне источник. И перепечатку этих строк…

Утром следующего дня сборник стихов Сергея Смирнова и распечатку строк из его поэмы, приведенных мною во вчерашней речи на съезде работников культуры, – я вручил секретарю крайкома. Он сверил отпечатанные строки с оригиналом, вернул мне сборник: «А распечатку оставьте, – сказал он. – Я поговорю об этом с работниками идеологического Отдела ЦК. Как это понимать? Как нам вести идеологическую работу? В духе решения партийного съезда и Программы КПСС или с позиций поэта?»

По тону, каким были сказаны эти слова, я почувствовал, что секретарь крайкома партии скорее разделяет позицию поэта, чем осуждает ее, ибо она отражает реальности советского общества. Судя по той буре аплодисментов, которыми были сопровождены потрясающие строки смирновской поэмы, делегаты съезда были солидарны с ним, одобряли его смелую, принципиальную позицию, его призыв к руководству КПСС и советского государства услышать тревожное предупреждение об опасных антисоциалистических явлениях, нарастающих в советском обществе…

– Обошлось на этот раз. Даже здорово получилось. Пусть поразмыслит и он сам, и идеологи в ЦК. Но ведь правда на стороне талантливого и думающего поэта-коммуниста, – размышлял я, выходя из кабинета секретаря крайкома КПСС…

Делегаты III съезда Всесоюзного Общества «Знание» от Краснодарского края. Во 2-м ряду крайний справа К. А. Новиков, ректор Майкопского педагогического института; рядом с ним – А. Ш. Туов, проректор Майкопского педагогического института; крайний слева – И. П. Осадчий, автор книги.

Гаврила Петрович ИВАНОВ, первый проректор КГУ, профессор.

Иван Иванович Алексеенко, зав. кафедрой истории КПСС Кубанского университета, профессор и его жена – Мария Федоровна Алексеенко, кандидат филологических наук, доцент.

Коллектив кафедры истории КПСС Кубанского университета. В центре: И. И. Алексеенко – зав. кафедрой и И. С. Казюкин – зам. зав. кафедрой, доцент.

Мария Кузьминична ФРОЛОВА.

Владимир Павлович ФРОЛОВ, зав. кафедрой философии КГУ.

Семья Фроловых.

Фроловы:

Светлана Владимировна Фролова и сын Володя.

Юрий Андреевич ПЕНИЦЫН, доцент кафедры истории КПСС Кубанского университета.

Научно-методический совет по истории краевой организации Общества «Знание».

Константин Матвеевич МАРТЫНЕНКО, доктор исторических наук, профессор.

Владимир Ильич ТХОРИК, декан факультета иностранных языков Кубанского государственного университета Никита Родионович.

БАЛАЦКИЙ, бывший редактор туапсинской газеты «Рассвет» с сыном Андреем.

Идет научная конференция. 2-й справа – П. П. Измайлов, рядом с ним И. И. Алексеенко. Выступает И. С. Казюкин.

В президиуме краевой конференции Общества «Знание»: Слева направо: Г. И. КИНЕЛЁВ, секретарь крайкома КПСС; В. П. МАЛЫШЕВ, председатель краевой организации Общества «Знание».

В 3-м ряду справа налево краснодарские ученые: Б. С. СОЛОДКИЙ, И. П. ОСАДЧИЙ, И. Н. РЕМИЗОВ

Ветераны комсомола – участники конференции «Ленин и молодежь». В верхнем ряду 2-й слева – И. П. Осадчий; перед ним Б. Н. Пастухов – 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ

Идет экзамен по истории КПСС на юридическом факультете…

Иван Павлович Осадчий, зав. кафедрой научного коммунизма Кубанского государственного университета, доктор исторических наук, профессор (1985–1990)

Слушатели факультета повышения квалификации в Московском технологическом институте пищевой промышленности (1972 г.). В 1-м ряду 2-й справа – профессор Л. Я. Ауэрман, зав. кафедрой хлебопечения МТИПП; далее – преподаватель Краснодарского политеха Н. Т. Осадчая; 5-й справа – профессор Н. Ф. Гатилин, ректор МТИПП; рядом с ним (слева) – Л. И. Пучкова, профессор кафедры хлебопечения МТИПП; в 3-м ряду 1-я слева – Рауза Гирфановна Рахманкулова, доцент кафедры хлебопечения МТИПП, научный руководитель Н. Т. Осадчей по кандидатской диссертации.