Глава 3

В морг его не пустили… Крамер поговорил сначала с дежурным патологоанатомом, но тот сказал категорическое «нет»: никто посторонний не увидит тела Анны Коноваловой, ее готовят к транспортировке в Москву – и даже пригрозил позвонить полицейским. Крамер не стал искушать судьбу и поспешно ретировался.

Сейчас он сидел в ресторане на набережной и перечитывал материалы, найденные в квартире Анны.

Добрая половина из них представляла собой распечатки информационных ресурсов и новостных сайтов, аналитические статьи на тему русско-турецких отношений, кризисе в Сирии, проблемы ИГИЛ^[18] и американского влияния в регионе. Это было чем-то вроде портфолио, где Коновалова собрала лучшие статьи, написанные под псевдонимом.

Вторая часть наоборот не имела единого основания. Это были разрозненные фрагменты, распечатки чужих публикаций. Возможно, они относились к статьям, над которыми Анна работала в настоящий момент?

Крамер вспомнил слова анонимной коллеги о том, что перед гибелью девушка занималась каким-то расследованием… а еще брала отгулы каждые две недели…

Тем не менее заголовки статей ни о чем ему не говорили.

«Бизнес на миллион долларов».

«Особенности программирования в эпоху Интернета».

«Иммиграция. Россия теряет талантливых предпринимателей».

И так далее.

Крамер посмотрел на часы: 17:45 – и поднялся на ноги. На 18:15 у него была назначена встреча с Павлом, неподалеку от самого популярного пляжа Алании, Клеопатра.

* * *

– Как говорят в кино: у меня есть две новости – хорошая и плохая, – сказал Паша и вывернул с парковки. – С какой начать?

– Начни с хорошей, – ответил Крамер.

– Ноутбук Анны действительно в полицейском участке. Через несколько дней, думаю, мне удастся раздобыть копию его жесткого диска, включая историю браузера.

– Отлично!

– Еще бы.

– А плохая новость?

– Ублюдки отказались продать дело.

– Что это значит?

– Сейчас ментяра вынесет его из здания, и ты сможешь урвать, сколько успеешь, – печально выдохнул Паша. – Времени у тебя будет немного, это факт.

Они свернули с проспекта Ататюрка на улицу Шейха Шамиля, проехали мимо автовокзала и остановились в пятнадцати метрах от входа в полицейский участок.

– Раньше тут располагался Отдел по работе с иностранными гражданами, – в привычной манере экскурсовода пояснил Паша. – Но потом его перенесли в новый административный комплекс в Анталии, а эти помещения отдали криминальной полиции.

Крамер ничего не ответил. Они несколько минут молча прождали в автомобиле, пока, наконец, в дверях полицейского участка не появился худощавый мужчина лет сорока. Одетый по форме, в темно-синие брюки и голубую рубашку с нашивками департамента полиции, он держал в руках толстую папку. Полицейский огляделся по сторонам, перебежал дорогу и быстро сел на заднее сиденье их машины.

– У вас есть десять минут, – протянув Крамеру папку с бумагами, пробормотал он.

– Да ладно тебе! – возмущенно воскликнул Паша. – За такие деньги, ты мог бы сделать нам копию прямо на полицейском ксероксе!

Полицейский гневно на него посмотрел.

– Уже девять минут, – через какое-то время сказал он.

Леонид достал телефон.

– Никаких фото! – тут же запротестовал полицейский. – Не хватало, чтобы потом эти снимки где-нибудь засветились!

Крамер недовольно спрятал телефон обратно в карман, раскрыл папку и начал перелистывать листы в поисках чего-то важного.

Показания жильцов. Опрос соседей.

Протокол осмотра места преступления: абсолютный порядок в апартаментах, отсутствие видимых следов взлома, следов борьбы. Словно смирившись со своей участью, Анна спокойно прошла в спальню, ставшую местом убийства. Или она не подозревала о том, что произойдет? В пояснительной записке следователь высказывал схожее предположение – возможно Анна знала своего убийцу.

Приложение – результат анализа дактилоскопической экспертизы: посторонних отпечатков не найдено. Все без исключения «пальчики» принадлежат трем лицам: Анне Коноваловой – арендатору апартаментов, капыджи – недавно он заходил к ней, чтобы отремонтировать кран, и соседке, которая побывала в квартире утром накануне убийства.

Далее шел протокол первичного осмотра тела: положение и характер ран. В отдельный конверт были вложены фотографии. Крамер внимательно их пролистал.

Анна лежала на боку, словно спала. Ночная рубашка была красной от крови. На шее и руках девушки виднелись порезы, со вспухшими краями разорванной кожи. В одном месте рана была настолько глубокой, что Крамер увидел лучевую кость… Не самое приятное зрелище. Фото подтвердили то, что Леонид и так понимал: Коновалова умирала долго и мучительно.

Отчет патологоанатома о вскрытии, как и полагалось, пестрил разными фактами: содержимое желудка, отсутствие наркотических веществ в крови, отсутствие признаков изнасилования… Смерть наступила в результате колотых ранений в область сонной артерии. Судя по характеру и глубине ран, орудием убийства послужил нож длинной двадцать-двадцать пять сантиметров с зазубринами в основании лезвия. Предположительное время наступления смерти: между десятью часами вечера и двумя часами ночи.

Еще одна интересная деталь: слово «yalan»^[19], нацарапанное почти у самого пола, на стене рядом с кроватью. Поначалу следователь отнес это к числу малозначимых фактов, но патологоанатом обнаружил под ногтями убитой следы краски. Судя по всему, Анна какое-то время сидела спиной к стене – возможно, разговаривала с преступником, – и скребла ногтями слово «yalan».

«Но почему по-турецки?» – спросил себя Крамер, и сам же ответил: «Она понимала, что умрет. А полиция быстрее обратит внимание на странное турецкое слово, нежели на неизвестное русское…»

Ложь…

Что это может значит? Это мотив? Ее убили, потому что она солгала? Или ее обманули?

«Чушь какая-то!».

– Время! – внезапно объявил полицейский и потянулся за папкой.

Паша жестом попытался его остановить.

– Постой! Дай человеку дочитать страницу!

– Не могу… Следователь скоро вернется. Мне нужно вернуть дело ему на стол.

Крамер быстрыми темпами просмотрел оставшиеся листки, но, к счастью, они представляли собой банальный отчет о проведенных следственных мероприятиях. Леониду эта информация была бесполезной.

Наконец, папка вновь оказалась в руках полицейского. Он сгладил странички и постарался уложить содержимое так, как оно выглядело в самом начале.

– Не понимаю, чего вы, русские, так интересуетесь этим делом, – нервно сказал он. – Задрали меня уже…

– Что ты имеешь в виду? Ты показывал дело кому-то еще? – удивился Паша, но полицейский, казалось, даже не слышал его.

Вместо ответа он дернул ручку и открыл дверцу машины.

– Если меня увидят в вашей компании, я в два счета вылечу с работы, – сказал он и выскочил наружу.

Через минуту он уже входил в здание полицейского управления города Алания.

* * *

– Что-то я ничего толком не понимаю, – хмуро произнес Паша и посмотрел по сторонам в поисках официанта.

Они отъехали от полицейского участка на несколько километров, снова свернули на набережную и припарковались около случайного кафе. Солнце почти закатилось за горизонт, но воздух по-прежнему оставался влажным и жарким. Кафе называлось «Голубая лагуна», и от моря его отделяло тридцать метров песчаного пляжа. Крамер и Черемисов сидели за столиком в дальней части просторной террасы.

– У тебя есть какие-нибудь соображения?

Крамер невольно хмыкнул. Соображения, если и были, то он предпочитал держать их при себе.

– Даже не знаю, – вместо этого сказал он. – Меня смущает слово «ложь». Оно как-то выбивается из общей картины, создает странное ощущение… Когда на самом деле, я думаю, убийство носит бытовой характер.

– То есть?

– Ревность, оскорбление, желание припугнуть и все в таком духе. Анна встречалась с кем-нибудь?

– Ну-у, мужчины, конечно, были. Троих точно помню, – Паша на секунду задумался, а затем начал перечислять: – Марк, коллега по журналу; потом какой-то турист, живет в Махмутларе по нескольку месяцев в году, и еще один парень… Вообще, Коновалова не стремилась к длительным отношениям. Как и многие девочки ее поколения, она искала мужчину, чтобы потрахаться, а не встретить старость вместе и умереть в один день.

– Значит, по-твоему, ее ухажеров стоит исключить из списка подозреваемых?

Паша издал смешок:

– Какой там! Их туда даже не стоит вносить! Тем более, я уверен, полиция проверила их в первую очередь.

Наконец, официант заметил их и приблизился к столику.

Паша заказал пиво и стейк. Крамер выбрал безалкогольный коктейль и котлету по-киевски. Ему было интересно, как это исконно российское блюдо готовят в Турции.

– А как насчет подруг?

– Анна не была асоциальной личностью, общалась со всеми и в меру. С кем-то проводила вечера, с кем-то ходила на шопинг. Я, если честно, не особо интересовался ее дружескими контактами. Думал тогда: какой от них прок?

Принесли еду, и следующие полчаса они провели, наслаждаясь ужином. Котлета по-киевски в турецком исполнении оказалась очень даже ничего… Они поговорили о политике и том, как русским живется в Турции, обсудили последние события на Ближнем Востоке. В ходе разговора Черемисов то и дело поглядывал на телефон. Вскоре, опрокинув в себя еще один стакан пива, Паша поднялся.

– Жена разорвала «ватсап» сообщениями, – неловко пояснил он. – Тебя подбросить?

Крамер устало махнул рукой.

– Езжай. Я еще посижу тут.

– Tamam^[20]

И Крамер остался один.

Он сидел за столом и смотрел на море. В ночи оно было почти черным, а на горизонте разноцветными огоньками мигали рыбацкие лодки.

Леонид закурил.

Сегодняшний день по праву можно было назвать продуктивным. Он сумел проникнуть в квартиру Коноваловой и даже раздобыл журналистское портфолио девушки. Поговорил с коллегами, одна из которых сообщила о таинственной сотруднице российского консульства. Благодаря Паше, изучил полицейское досье и узнал про слово «ложь», нацарапанное на стене неподалеку от места убийства. Много всего… Наверное, именно поэтому Крамер чувствовал себя невероятно уставшим. Хотелось то ли напиться, то ли лечь спать. А в силу объективных причин, Крамер будет вынужден предпочесть последнее.

В любом случае общая картина стала теперь более-менее ясной. И Леонид уже мог сделать кое-какие выводы.

Во-первых, отчасти он мог представить причину бегства дочери влиятельного бизнесмена. Бегства от хорошей жизни, как сказало бы большинство. Анна ненавидела своего отца и хотела находиться от него как можно дальше. Нет, скорее всего она долгое время строила из себя послушную дочку, но в конечном счете сдалась и умотала в Турцию.

Анна Коновалова не была свободна никогда. Она была из тех девочек, которые делают то, что им хочется, но при этом список возможных желаний заранее изложен в специальном регламенте. Кем бы она не была: девочкой, подростком, студенткой-практиканткой или уже совсем независимой женщиной, прежде всего она оставалась дочерью своего отца, а это, порой, было для нее чересчур тяжким бременем. Подруги должны были быть «ее круга», молодые люди – тем более, профессия – соответствовать уровню ее семьи. И так далее. Несмотря ни на что, отец был для Анны тем самым человеком, которого «надобно слушаться или ненавидеть». И она слушалась его и… ненавидела. Скорее всего, Коновалов обо всем знал. «Наши отношения нельзя было назвать близкими», – сказал он при первой встрече, но только теперь эти слова обрели для Леонида подлинный смысл… Крамер не сомневался: выбранная Анной профессия журналиста, пришлась Валерию Коновалову не по душе. Впрочем, это не помешало ему помочь ей устроиться в модный журнал, путь в который был закрыт любому, только что окончившему ВУЗ, журналисту.

Журналистика, пожалуй, была единственной страстью Анны. Она действительно тяготела к этой профессии и, оказавшись в другой стране, рассчитывала реализовать себя в этом качестве.

Крамер расплатился по счету и вышел на улицу. Он достал из пачки еще одну сигарету, чиркнул зажигалкой, но та не сработала. Чиркнул еще раз… Безрезультатно. Леонид выкинул ее в урну и огляделся в поисках магазинчика, где можно было бы купить новую.

Вдруг его взгляд остановился на белом «Рено», припаркованном в паре десятков метров от ресторана.

То же «Рено», что поджидало его около дома Анны, и стояло напротив кафе «Çıtırım» во время его разговора с Пахомовой.

Без сомнений, Крамера «пасли». Неумело, непрофессионально «пасли» на протяжении последних двух суток…

– Что за чертовщина?! – прошипел он и уверенным шагом направился к машине.

Водитель, скрытый за тонированными стеклами, заметил его и, взвизгнув колесами, автомобиль сорвался с места. Через каких-то десять секунд авто скрылось за ближайшим поворотом.

Крамер остановился. Теперь он уже не списывал случившееся на паранойю.

Быстро перескочив через дорогу, Леонид побежал по пешеходной площади на противоположную сторону улицы.

Он уже представлял, как устроено движение в этом районе и у водителя «Рено» был один единственный путь: сразу за перекрестком, он должен был повернуть налево (направо – автостоянка какого-то административного здания), если повезет, прождать на светофоре девяносто секунд и лишь потом выехать на проспект Ататюрка. В это время движение оставалось оживленным и машины, вперемешку с туристическими автобусами, медленно тащились по улице в направлении центра города.

Крамер надеялся успеть.

Миновав площадь, он нырнул во дворы, быстрым темпом пробежал сквозь ряды сувенирных лавок и закусочных а-ля «Люля-кебаб».

– Осторожно! – по-английски воскликнула женщина, которую он чуть было не сбил с ног.

– Прошу прощения! – не оборачиваясь, прокричал Крамер по-русски.

Выскочив на проспект Ататюрка, Крамер на секунду остановился и огляделся.

Длинная вереница машин медленно тянулась вперед. Светофор на перекрестке светился красным. И, это значит, машина преследователя все еще была где-то там… ждала, пока загорится зеленый.

Крамер двинулся навстречу огням. Цифровое табло показывало двадцать секунд – ровно столько у него оставалось времени. Он шел вдоль витрин магазинов, пытаясь визуально раствориться в толпе туристов. Наконец, он заметил его… Белый автомобиль «Рено» стоял в ожидании смены огней светофора. Туристический город имел ряд преимуществ. Крамер перебежал через дорогу, и уселся на переднее сиденье желтого такси.

– Да? – полу-удивленно произнес водитель, уставившись на Леонида.

– Видишь вон ту машину? – светофор загорелся зеленым и «Рено» начало медленно от них отдалятся; еще тридцать секунд и Крамер потеряет ее из вида, скорее всего навсегда. – Следуй за ней по пятам. Только чтобы нас не заметили!

И, стараясь придать своим словам больше веса, он достал из кармана купюру достоинством двести лир.

– Понимаю, аби! – водитель схватился за руль, и уже в следующую секунду такси сорвалось с места. – Дядя моего друга попал в такую же ситуацию прошлым летом. Не успел приехать отдохнуть, как его любимая закрутила роман с каким-то курдом! Представляешь? С курдом! Он так ее и поймал: увидел, как они разъезжают по городу на машине. Ты сам откуда, аби?

Крамер проигнорировал его вопрос.

Аби – общепринятое обращение одного турка другому, в переводе означало «старший брат», но в действительности не имело к возрасту никакого отношения. Назвать кого-то «аби» для турка, значит, высказать свое уважение, быть вежливым.

– Ты, главное, не накручивай себя раньше времени, – по-своему истолковав молчание Леонида, заговорил водитель. – Сейчас поездим, посмотрим, а там уже будешь делать выводы. Если что я тебя в такое место отвезу! Ух!.. Там такие девочки – о своей в миг позабудешь!

– Спасибо, друг, – улыбнулся Крамер, не отрывая взгляда от «Рено».

Они какое-то время ехали по проспекту Ататюрка, потом свернули на междугороднюю трассу D-400 и несколько минут катили вдоль пляжа. Вскоре Леонид заметил очертания знакомых высоток у побережья.

Они ехали в Махмутлар.

* * *

Машина остановилось около старого пятиэтажного дома на задворках Махмутлара. Крамер велел водителю притормозить, выключит фары и припарковаться неподалеку. Совсем стемнело и Леонид с трудом всматривался вдаль.

Район был из самых старых. Или самых заброшенных. Крамер мог только гадать. Дорога представляла собой смесь разбитого бетона, песка и брусчатки. Кое-где валялся мусор. Тут не было и намека не туристическую чистоту и благополучие центральных районов города. Реальность, как она есть, без фальшивого макияжа, наносимого администрацией.

Наконец, дверь авто приоткрылась и из него вышла девушка лет двадцати пяти. Светлые волосы, аппетитная попка, белые шорты и бледно-голубая майка – это все, что сумел разглядеть Крамер с такого расстояния.

Таксист победно вскинул руки над головой:

– Вот видишь! Она одна. А ты переживал, аби!

– Это точно… – ответил Крамер и протянул ему деньги. – Сдачи не надо.

Леонид выскочил из машины и осторожно последовал за хозяйкой «Рено».

Не оборачиваясь, она шагала в сторону ближайшего здания. Калитка скрипнула, и девушка скрылась на территории.

Крамер приблизился ближе и спрятался за кустами.

Дом стоял на сваях. Никакого бассейна и сада с экзотическими растениями – лишь тот же потрескавшийся бетон, что и на улице.

Леонид заметил, как девушка шагнула в подъезд и поспешил за ней. Правда, он пока сам не знал, что будет делать дальше… Внутри пахло сыростью, а напротив дверей апартаментов стояли аккуратные ряды уличной обуви.

«Жители неблагополучного района воровства не боятся», – иронично подметил Крамер и прислушался.