Волк и Журавль

Что волки жадны, всякий знает:
Волк, евши, никогда
Костей не разбирает.
Зато на одного из них пришла беда!
Он костью чуть не подавился.
Не может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;
Пришло хоть ноги протянуть!
По счастью, близко тут Журавль
случился.
Вот кой-как знаками стал Волк его
манить
И просит горю пособить.

Журавль свой нос по шею
Засунул к Волку в пасть и с трудностью
                                                    большею
Кость вытащил и стал за труд просить.
«Ты шутишь! – зверь вскричал
                                              коварный, —
Тебе за труд? Ах ты, неблагодарный!
А это ничего, что свой ты долгий нос
И с глупой головой из горла цел унёс!
Поди ж, приятель, убирайся,
Да берегись: вперёд ты мне
                                          не попадайся».

Ворона

Когда не хочешь быть смешон,
Держися звания, в котором ты рождён.
Простолюдин со знатью не роднися:
И если карлой сотворён,
То в великаны не тянися,
А помни свой ты чаще рост.

Утыкавши себе павлиным перьем хвост,
Ворона с Павами пошла гулять
                                                спесиво —
И думает, что на неё
Родня и прежние приятели её
Все заглядятся, как на диво;
Что Павам всем она сестра
И что пришла её пора
Быть украшением Юнонина двора.

Какой же вышел плод её высокомерья?
Что Павами она ощипана кругом,
И что, бежав от них, едва не кувырком,
Не говоря уж о чужом,
На ней и своего осталось мало перья.
Она было назад к своим; но те совсем
Заклёванной Вороны не узнали,
Ворону вдосталь ощипали,
И кончились её затеи тем,
Что от Ворон она отстала,
А к Павам не пристала.
Я эту басенку вам былью поясню.
Матрёне, дочери купецкой, мысль
                                                     припала,
Чтоб в знатную войти родню.
Приданого за ней полмиллиона.
Вот выдали Матрёну за барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попрёком, что она мещанкой родилась.
А старая за то, что к знатным
                                                приплелась:
И сделалась моя Матрёна
Ни Пава, ни Ворона.

Собачья дружба

У кухни под окном
На солнышке Полкан с Барбосом, лёжа,
грелись.
Хоть у ворот перед двором
Пристойнее б стеречь им было дом;
Но как они уж понаелись —
И вежливые ж псы притом
Ни на кого не лают днём —
Так рассуждать они пустилися вдвоём
О всякой всячине: о их собачьей
службе,
О худе, о добре и, наконец, о дружбе.

«Что может, – говорит Полкан, —
                                          приятней быть,
Как с другом сердце к сердцу жить;
Во всём оказывать взаимную услугу;
Не спить без друга и не съесть,
Стоять горой за дружню шерсть,
И, наконец, в глаза глядеть друг другу,
Чтоб только улучить счастливый час,
Нельзя ли друга чем потешить, позабавить
И в дружнем счастье всё своё
                                  блаженство ставить!
Вот если б, например, с тобой у нас
Такая дружба завелась:
Скажу я смело,
Мы б и не видели, как время бы летело».
«А что же это дело! —
Барбос ответствует ему. —
Давно, Полканушка, мне больно самому.
Что, бывши одного двора с тобой собаки,
Мы дня не проживём без драки;
И из чего? Спасибо господам:
Ни голодно, ни тесно нам!
Притом же, право, стыдно:
Пёс дружества слывёт примером
                                           с давних дней,
А дружбы между псов, как будто меж
                                                       людей,
Почти совсем не видно». —
«Явим же в ней пример мы в наши
                                                времена! —
Вскричал Полкан, – дай лапу!» —
                                                 «Вот она!»
И новые друзья ну обниматься,
Ну целоваться;
Не знают с радости, к кому
                                         и приравняться:
«Орест мой!» – «Мой Пилад!» Прочь
                               свары, зависть, злость!
Тут повар на беду из кухни кинул кость.
Вот новые друзья к ней взапуски несутся:
Где делся и совет, и лад?
С Пиладом мой Орест грызутся, —
Лишь только клочья вверх летят:
Насилу, наконец, их розлили водою.
Свет полон дружбою такою.
Про нынешних друзей льзя молвить,
                                                   не греша,
Что в дружбе все они едва ль
                                                не одинаки:
Послушать, кажется, одна у них душа, —
А только кинь им кость, так что твои
                                                       собаки!

Квартет

Проказница-Мартышка,
Осёл,
Козёл
Да косолапый Мишка
Затеяли сыграть Квартет.

Достали нот, баса, альта, две скрипки
И сели на лужок под липки,—
Пленять своим искусством свет.
Ударили в смычки, дерут, а толку нет.
«Стой, братцы, стой! – кричит
                                          Мартышка. —
Погодите!
Как музыке идти? Ведь вы не так
                                                       сидите.
Ты с басом, Мишенька, садись против
                                                         альта,
Я, прима, сяду против вторы;
Тогда пойдёт уж музыка не та:
У нас запляшут лес и горы!»
Расселись, начали Квартет;
Он всё-таки на лад нейдёт.
«Постойте ж, я сыскал секрет! —
Кричит Осёл, – мы, верно, уж поладим,
Коль рядом сядем».

Послушались Осла: уселись чинно в ряд;
А всё-таки Квартет нейдёт на лад.
Вот пуще прежнего пошли у них
                                                     разборы
И споры,
Кому и как сидеть.
Случилось Соловью на шум их
                                                  прилететь.
Тут с просьбой все к нему, чтоб их
                                      решить сомненье:
«Пожалуй, – говорят, – возьми на час
                                                   терпенье,
Чтобы Квартет в порядок наш привесть:
И ноты есть у нас, и инструменты есть,
Скажи лишь, как нам сесть!» —