– Привет, друзья закадычные! Пьёте опять?!

– Да что тут пить-то?! – показал Федя на ополовиненную бутылку водки объёмом ноль семь литра.

– Ну-ну!

Анна, конечно, была недовольна, что мужики пьют опять, и в то же время сама была не против снять усталость, пропустив рюмочку с устатку. Да и глядишь, мужикам водки меньше достанется и ужин с выпивкой не перерастёт в пьянку с последствиями.

– Ну что ж, наливайте. Что-то притомилась я сегодня.

За пьяными разговорами, да ещё на троих, остатки от ноль-семь литра закончились быстро.

– Пойдём, братан, проветримся до ларька за сигаретами, за одним ещё бутылочку возьмём, – решил восполнить нехватку спиртного Федя.

– Я вам проветрюсь! – тут же вспылила Анна, воспользовавшись моментом, пока муж ещё находился в здравом рассудке. – Я вам возьму бутылочку! На сегодня хватит уже. Завтра на работу, Федя. Да и тебя, Глебушка, жена дома заждалась.

– Действительно, друг, пора уже! Пойду я! – засобирался Глеб.

– Ну вот, всегда ты, Аня, так! Только вечер начинается, и ты сразу всё портишь, – сетовал Фёдор на жену, когда ушёл друг детства.

– Нечего! Хватит на сегодня! Иди вон с девочками займись, Машу в школу собирать надо.

– Ну, ладно!

Что ж, сегодняшнюю пьянку Анна остановила вовремя.

Она не знала, правильно ли поступает, выпивая вместе с мужем. Но хоть и через раз, Анне всё же, как и сегодня, удавалось предупредить его неадекватные пьяные выходки.

ГЛАВА 4

В жилищном блоке на третьем этаже общаги гудела очередная пьянка. Отмечали уход на пенсию тёти Гали, в своё время бригадирши и наставницы девчат из второй смены ткацкого цеха. Естественно, кроме соседей и товарок с камволки, на застолье были приглашены и её девчата-напарницы, приглашены вместе с мужьями. Несмотря на нищенскую пенсию, тётя Галя была рада наступившему, наконец, отдыху от каторжного труда ткачихи. Радовались за виновницу торжества и сидящие за столом сослуживицы, и соседи по общаге. А как не радоваться? Ведь на этой камволке женщины упахиваются, как ломовые лошади, и есть у них одна мечта – побыстрей доработать до пенсии, а там как жизнь покажет. В былые времена, при социализме, при большой рабочей зарплате и пенсия была более-менее достойной, что как-то скрашивало замкнутый в общаге для большинства работников образ жизни – в общаге родиться, в общаге жениться, выйти на пенсию и здесь же отправиться в мир иной. Но в последние годы жизнь стала показывать большую дулю – ставшая вдруг копеечной пенсия вела к медленному угасанию в девяти квадратах общежитской комнаты.

Среди гостей тёти Гали была и её бывшая напарница Людмила. С комбината та уволилась давненько, но связь с бывшими товарками по цеху не прервала и с удовольствием принимала участие во всех общежитских праздниках. На этот раз она впервые привела с собой в общагу своего мужа, Андрея.

По меркам камволки, Людмила жила до неприличия шикарно. В своё время ей довелось выучиться и поработать ткачихой в другом городе. Там она, так же как и её нынешние подруги, проживала в общежитии, где и впитала бытовой дух общаги. Удачно выйдя за муж, Людмила родила одного за другим двоих детей, и на какое-то время забыла о рабочей специальности. И вот супруги переехали на новое место жительства по приглашению одного из развивающихся предприятий города. Андрею, как ценному специалисту, положили достойную зарплату и выделили просторную трёхкомнатную квартиру. Людмила же, узнав, что в этом городе есть камвольный комбинат, вспомнила молодость и тут же устроилась работать в ткацкий цех. И снова, как в юности, она ежесменно, выполняя производственный план, впахивала у бесконечных рядов громыхающих ткацких станков. Будучи уже не молодой беззаботной девчонкой, а замужней женщиной и матерью, обременённой, кроме адской работы, домашним бытом и необходимостью растить и воспитывать детей, Людмила стала чертовски уставать. Естественно, Андрея это не устраивало. Не для того он женился, чтобы вместо жены и заботливой матери заставать дома загнанную за смену «лошадь».

Короче, Людмилу с комбината он «уволил», что хоть и сказалось на семейном бюджете, но всё же несколько повысило качество их семейной жизни. Хотя, надо признаться, улучшения оказались гораздо скромнее, чем он ожидал. Людмила по-прежнему уделяла мало внимания мужу и детям, а домашнее хозяйство вела из рук вон плохо. Чувствовался отпечаток прошлого общежитского быта, который она из себя выдавить так и не смогла, видимо, не сильно-то и хотела. Так что до идиллии в их семейной жизни было очень далеко, отношения не складывались, хотя и выглядело внешне всё просто замечательно.

– Эх-х! Везёт же Людке! – рассуждали товарки, – нам бы такого мужика! И квартиру ему дали, и машину недавно купил, и жену достойно одевает, и с детьми всё время занимается. Чем же Людка вечно не довольна? С жиру, наверное, бесится!

– Слишком балуешь ты свою Людку, – как-то по– дружески сказала Анна Чуйкина Андрею, когда Людмила вдруг совершенно на пустом месте устроила ему сцену. – От того она и ерепенится всё время, плюёт на внимание твоё и заботу.

В разгар праздника Анна и Людмила вышли покурить на приспособленную под балкон площадку противопожарного лестничного марша.

– Людк, смотри! – прошептала подруге Анна, – твой-то возле Светки так и вертится.

– А, пусть вертится! – только улыбалась та в ответ.

– Как ты можешь к этому так спокойно относиться?! – не унималась Анна – Ведь загуляет мужик!

– Подумаешь, загуляет. Всё равно домой вернётся. Он у меня такой, его не остановить, но и семью не бросит.

– Удивляюсь я тебе, подруга! – покачала головой Анна и задумчиво затянулась сигаретой.

А как не удивляться? Мужик у Людмилы вон какой, видный, за ним можно жить, как за каменной стеной. Только вот стена она хоть и каменная, а всё равно ухода требует, требует любови, заботы и уважения. Но Людмила со своим упёртым эгоизмом и надуманной гордостью не очень-то баловала мужа этими привилегиями. От этого у супругов постоянно возникали скандалы на бытовой, так сказать, почве, и, видимо, по той же причине Андрея постоянно тянуло «на сторону». Людмила, то ли уверенная в ответственности мужа за семью, то ли просто по глупости, пошла по пути наименьшего сопротивления, решив не напрягаться, мол, пусть гуляет, главное – семью не бросает. Рассуждения типичные, общежитские, один в один, как у Ирины с Леной, Молчановых жён.

Между тем Андрей действительно, как говорится, положил глаз на Светку Завьялову.

«А почему нет?! – рассуждал он про себя. – Вон какая шикарная, и без мужика пришла. Пока тот в рейсах мотается, не уж-то никто её в постели не согревает? Так почему не поучаствовать?! Такую грех не погреть!»

– Привет, красотка! – поприветствовал он Светку, когда после всеобщего перекура та как бы невзначай задержалась на балконе, и они на какое-то время остались наедине.

– Привет! – улыбнулась она в ответ.

– Чем вечерами занимаешься в свободное, так сказать, от повседневного труда время?

– А чё? – улыбка не сходила с её лица.

– «Что-что»! Может, посидим как-нибудь вечерком, в кафешке.

– Ты чё! Как можно? У меня же муж есть, Мишенька, – Светка явно кокетничала.

В чём, в чём, а в женской натуре Андрей разбирался. По еле уловимой интонации, по искорке во взгляде, по характерному изгибу губ в улыбке он сразу определял, готова потенциально женщина на встречу или даже не стоит тратить на неё время.

– Короче, красотка, оставь номер телефона, я позвоню, – второпях закончил разговор Андрей и тут же ушёл за стол, увидев, как в их сторону направился забеспокоившийся Серёга Молчанов.

А как Серёге не забеспокоиться?! Как так? На его территорию вдруг забрёл посторонний самец. А ведь здесь, в общаге, Серёга Молчанов – первый Казанова, и все женщины, с которыми он успел переспать, его женщины. А Светка в данный момент – это особый случай. Ведь с ней удалось переспать всего лишь разок, и чтобы укрепить позиции, надо ещё пару-тройку ночей подержать её в объятиях. А этот мужик Людкин уже не первый раз за вечер что-то Светке на ушко нашёптывает, явно прибалтывает её. Прибалт, блин! Ведь если он Светку увлечёт, то Серёге к ней дорога будет точно заказана, он это нутром чувствовал.

– О чём говорили? – начал он сразу же допрос.

– Чё? – удивилась Светка бесцеремонности своего случайного любовника.

– О чём говорили, спрашиваю! – у Серёги внутри всё кипело, и сдерживать себя он не мог.

– Не твоё дело.

– А как та ночь? Мы же были вместе, ты же хотела ещё раз встретиться.

– Вона чё! Хотела и перехотела. И той ночи не было, забудь.

– Как «забудь»?

Серёга психовал, от того и совершал ошибки. Не следовало ему сходу на Светку наседать. Лаской надо с женщиной, глядишь, и будет шанс удержать её при себе. Но этот ходок пришлый, Людкин мужик, вон как на Светку заглядывает. И она в ответ аж светится вся, внаглую светится, воткрытую. Серёга был в отчаянии. Он понимал, что не соперник он прибалту этому, понимал, что женщину у него уводят, уводят так, что не вернуть назад. А ведь он ещё не успел насладиться лаской Светкиной, не успел натрахаться с ней до отвращения, чтобы потом можно было без сожаления с ней расстаться, чтобы потом можно было по-тупому её бросить. А выходит, это не он ею воспользовался той ночью после денюхи у Сани Еремеева, это она его использовала и трахнула. Она его трахнула и бросила. Такого с ним ещё не бывало, от того и обида его – до самого потолка.

– Слышь, Серый, отвали! – завершила Светка перепалку и ушла с балкона.

Серёга ещё долго курил на балконе, затем зашёл в комнату, где подвыпившая компания уже затягивала застольные песняки, налил себе полный стакан водки и, опрокинув его без закуски, вышел вон из жилого блока. Все, кто догадывался о причинах его неадекватного поведения, с интересом посмотрели на Светку, но та, не подавая виду, мило общалась с виновницей торжества.