Глава вторая
Эпсилон Тукана

Тихий стеклянный звон возник на столе в сопровождении оранжевых и голубых огоньков. По прозрачной перегородке заискрились разноцветные блики. Заведующий внешними станциями Великого Кольца Дар Ветер продолжал следить за светом Спиральной Дороги. Ее гигантская дуга горбилась в высоте, прочерчивая по краю моря матово-желтую полосу отражения. Не отрывая от нее взгляда, Дар Ветер вытянул руку и переставил рычажок на Р – размышление не окончилось. Сегодня в жизни этого человека происходила крупная перемена. Утром из жилого пояса южного полушария прибыл его преемник Мвен Мас, выбранный Советом Звездоплавания. Последнюю передачу по Кольцу они проведут вместе, потом… Вот это «потом» и осталось еще нерешенным. Шесть лет он выдерживал требовавшую неимоверного напряжения работу, для которой подбирались люди выдающихся способностей, отличавшиеся великолепной памятью и широтой, энциклопедичностью познаний. Когда со зловещим упорством стали повторяться приступы равнодушия к работе и жизни – одного из самых тяжелых заболеваний человека, – Эвда Наль, знаменитый психиатр, исследовала его. Испытанный старый способ – музыка грустных аккордов в пронизанной успокоительными волнами комнате голубых снов – не помог. Осталось лишь переменить род деятельности и лечиться физическим трудом там, где нужна была еще повседневная и ежечасная мускульная работа. Его милый друг – историк Веда Конг – вчера предложила работать у нее раскопщиком. На археологических раскопках машины не могли проделывать все работы – конечный этап выполнялся человеческими руками. В добровольцах недостатка не было, но Веда обещала ему долгую поездку в область древних степей, в близости с природой.

Если бы Веда Конг!.. Впрочем, она знает все до конца. Веда любит Эрга Ноора, члена Совета Звездоплавания начальника тридцать седьмой звездной экспедиции. Эрг Hoop должен был дать знать о себе с планеты Зирда. Но если нет никакого сообщения, а все расчеты межзвездных полетов исключительно точны, не годится думать о завоевании любви Веды! Вектор дружбы – вот все самое большое, что связывает ее с ним. И все же он поедет работать у нее!

Дар Ветер передвинул рычаг, нажал кнопку, и комната залилась ярким светом. Хрустальное окно составляло стену развернутого на простор помещения, вознесенного над землей и морем. Поворотом другого рычажка Дар Ветер наклонил эту стену на себя, и помещение открылось звездному небу, отрезав металлической рамой огни дорог, строений и маяки морского побережья внизу.

Циферблат галактических часов с тремя концентрическими кольцами делений приковал внимание Дар Ветра. Передача информации по Великому Кольцу шла по галактическому времени, каждую стотысячную галактической секунды, или раз в восемь дней, сорок пять раз в год по земному счету времени. Один оборот Галактики вокруг оси составлял галактические сутки.

Очередная и последняя для него передача наступила в девять часов утра по времени Тибетской обсерватории – следовательно, в два часа ночи здесь, на Средиземноморской обсерватории Совета. Осталось немногим больше двух часов.

Прибор на столе зазвонил и замигал снова. За перегородкой показался человек в светлой, отливавшей шелковистым блеском одежде.

– Мы приготовились к передаче и приему, – коротко бросил он, не выказывая никаких внешних знаков почтительности, хотя во взгляде скрывалось восхищение начальником.

Дар Ветер молчал, молчал и помощник, стоя в свободной позе, с гордой осанкой.

– В кубическом зале? – наконец спросил Дар Ветер и, получив утвердительный ответ, осведомился, где Мвен Мас.

– У аппарата утренней свежести. Принимает настройку после дороги. К тому же, мне кажется, он взволнован…

– Я бы волновался на его месте тоже, – задумчиво произнес Дар Ветер. – Так было шесть лет назад…

Помощник порозовел от усилий оставаться бесстрастным. Он с юношеским пылом сочувствовал своему начальнику, быть может сознавая, что сам когда-то пройдет через радости и горе большой работы и великой ответственности. Заведующий внешними станциями ничем не выразил своих переживаний – считалось неприличным обнаруживать их в его годы.

– Когда Мвен Мас появится, сразу ведите его ко мне.

Помощник удалился. Дар Ветер подошел к углу, где прозрачная перегородка была зачернена от потолка до пола, и широким жестом раскрыл две створки, заделанные в панели цветного дерева. Вспыхнул свет, исходивший откуда-то из глубины похожего на зеркало экрана.

Заведующий внешними станциями с помощью отдельной клеммы включил вектор дружбы – прямое соединение, проводившееся между связанными глубокой дружбой людьми, чтобы общаться между собою в любой момент. Вектор дружбы соединял несколько мест постоянного пребывания человека – жилище, место работы, излюбленный уголок отдыха.

Экран засветился, в глубине его обозначились знакомые сочетания высоких панелей с бесчисленными столбцами закодированных обозначений электронных фильмов, заменивших архаические фотокопии книг. Когда человечество перешло на единый алфавит, названный линейным по отсутствию сложных знаков, фильмование даже старых книг стало еще более простым и доступным автоматическим машинам. Синие, зеленые, красные полосы – знаки центральных фильмотек, где хранились научные исследования, давно уже издававшиеся всего в десятке экземпляров. Стоило набрать условный ряд знаков, и хранилище-фильмотека автоматически передавало полный текст книги-фильма. Эта машина и была личной библиотекой Веды. Легкий щелчок – изображение угасло и вновь засветилось, показав другую комнату, также пустую. Со вторым щелчком прибор перенес изображение в зал со слабо освещенными столиками-пультами. Сидевшая у ближайшего стола женщина подняла голову, и Дар Ветер узнал милое узкое лицо с большими серыми глазами. Белозубая улыбка крупного, смело очерченного рта приподнимала щеки холмиками по сторонам чуть вздернутого носа с детски закругленным кончиком, и от этого лицо становилось еще мягче и приветливее.

– Веда, осталось два часа. Надо переодеться, а мне хотелось, чтобы вы пришли в обсерваторию пораньше.

Женщина на экране подняла руки к густым светло-пепельным волосам.

– Повинуюсь, мой Ветер, – тихо рассмеялась она, – иду домой.

Ухо Дар Ветра не обманула веселость тона.

– Храбрая Веда, успокойтесь. Каждый, кто выступает по Великому Кольцу, когда-нибудь выступал впервые…

– Не тратьте слов, чтобы развлечь меня, – упрямо подняла голову Веда Конг, – я скоро буду.

Экран погас. Дар Ветер прикрыл створки и повернулся, чтобы встретить своего заместителя. Мвен Мас вошел широкими шагами. Черты лица и темно-коричневый цвет гладкой блестящей кожи указывали на его происхождение от негритянских предков. Белый плащ спадал тяжелыми складками с могучих плеч. Мвен Мас сжал обе ладони Дар Ветра в своих крепких худых руках. Оба начальника внешних станций – бывший и будущий – были очень высокими. Ветер, чья родословная шла от русского народа, казался шире и массивнее более стройного африканца.

– Мне кажется, сегодня должно произойти нечто важное, – начал Мвен Мас с той доверчивой прямотой, которая отличала людей Эры Великого Кольца.

Дар Ветер пожал плечами.

– Важное произойдет для всех трех. Я отдам мою работу, вы ее возьмете, а Веда Конг впервые будет говорить со Вселенной.

– Она очень красива? – полувопросом-полуутверждением откликнулся Мвен Мас.

– Увидите. Впрочем, в сегодняшней передаче нет ничего особенного. Веда прочтет лекцию по нашей истории для планеты КРЗ 664456+БШ 3252.

Мвен Мас проделал в уме поразительно быстрое вычисление.

– Созвездие Единорога, звезда Росс 614, планетная система известна с незапамятных времен, но они ничем себя не проявляли. Я люблю старинные названия и слова, – с чуть заметной ноткой извинения добавил он.

Дар Ветер подумал, что Совет умеет выбирать людей. Вслух он сказал:

– Тогда вам будет хорошо с Юнием Антом – заведующим электронными запоминающими машинами. Он величает себя заведующим лампами памяти. Не от лампы – убогого светильника древности, а от первых электронных приборов, неуклюжих, в стеклянных колпаках, с выкачанным воздухом, напоминавших тогдашние электрические светильники.

Мвен Мас рассмеялся так задушевно и открыто, что Дар Ветер почувствовал, как растет его симпатия к этому человеку.

– Лампы памяти! Наши памятные сети – коридоры в километры длиной, составленные из миллиардов элементов-клеточек! Но, – спохватился он, – я даю волю своим чувствам, а не уяснил необходимого. Когда заговорила Росс 614?

– Пятьдесят два года назад. С тех пор они овладели языком Великого Кольца. До них всего четыре парсека. Лекцию Веды они получат через тринадцать лет.

– А потом?

– После лекции – прием. Через наших старых друзей мы получаем какие-нибудь новости по Кольцу.

– Через шестьдесят один Лебедя?

– Ну конечно. Или иногда через сто семь Змееносца, пользуясь вашей старинной терминологией.

Вошел человек в той же серебристой одежде Совета Звездоплавания, как и помощник Дар Ветра. Невысокий, живой и горбоносый, он располагал к себе острым, внимательным взглядом темных, как вишни, глаз. Вошедший потер свою круглую гладкую голову.

– Я Юний Ант, – назвал он себя высоким резким голосом, очевидно, адресуясь к Мвену Масу.

Тот почтительно приветствовал его. Заведующие памятными машинами превосходят всех ученостью. Они решали, что из полученных сообщений следует увековечить в памятных машинах, что направить в линию общей информации или дворцы творчества.

– Еще один из бреваннов, – проворчал Юний Ант, пожимая руку новому знакомцу.

– Что такое? – не понял Мвен Мас.

– Моя выдумка. На латинском языке. Так я прозвал всех недолго живущих – работников внешних станций, летчиков межзвездного флота, техников заводов звездолетных двигателей. Ну, и нас с вами. Мы тоже не живем больше половины нормальной продолжительности жизни. Что делать, зато интересно! Где Веда?

– Хотела быть пораньше… – начал Дар Ветер.

Его слова были заглушены тревожными музыкальными аккордами, раздавшимися вслед за звонким щелчком на циферблате часов Галактики.

– Предупредительный по всей Земле. Всем энергостанциям, всем заводам, сетевому транспорту и радиостанциям. Через полчаса прекратить отпуск энергии и накопить ее в емкостных конденсаторах достаточно, чтобы пробить атмосферу каналом направленного излучения. Передача возьмет сорок три процента земной энергии. Прием – лишь на поддержание канала восемь процентов, – пояснял Дар Ветер.

– Именно так я себе и представлял это, – кивал головой Мвен Мас.

Вдруг его сосредоточенный взгляд загорелся восхищением. Дар Ветер оглянулся. Незамеченная ими, у светящейся прозрачной колонны стояла Веда Конг. Для выступления она надела лучший из нарядов, наиболее красивший женщину и изобретенный тысячи лет назад, в эпоху критской культуры.

Тяжелый узел пепельных волос, высоко подобранных на затылке, не отягощал сильной стройной шеи. Гладкая кожа обнаженных плеч слегка поблескивала под мягким светом ламп. Низко открытая грудь поддерживалась корсажем из голубой ткани. Широкая и короткая юбка, расшитая по серебряному полю голубыми цветами, открывала голые загорелые ноги в туфельках вишневого цвета. Крупные, нарочито грубо заделанные в золотую цепь вишневые камни – фаанты с Венеры – горели на нежной коже в тон пылавшим от волнения щекам и маленьким ушам.

Мвен Мас, впервые видевший ученого-историка, рассматривал ее с нескрываемым восхищением. Веда подняла встревоженные глаза на Дар Ветра.

– Хорошо, – ответил он на немой вопрос своего прекрасного друга.

– Я много раз выступала, но не так, – заговорила Веда Конг.