Цитаты из книги «Мы сгорели, Нотр-Дам»

КОЛОНКА НИНЫ БУАССОН Мы – Андре Симон

Восемнадцатого апреля, спустя два дня после пожара в Соборе Парижской Богоматери, Президент России выступал на телевидении, чтобы поддержать французский народ.

Больше не звонили телефоны в спальне Президента. Ни красный – для экстренных и срочных разговоров. Ни синий – для распоряжений внутри усадьбы. Ни белый. Президент смотрел на этот телефон и пытался вспомнить, для чего он нужен.

У вас плохая память на имена, господин Президент. И хорошая – на должности.

А потом я когда президентом стал, господин Президент, у меня времени совсем не осталось на Нотр-Дам. Но я помнил! Господом Богом клянусь, каждый вечер помнил, как засыпал, всегда! А потом… Стал забывать. Да и приходил так, больше для вида

И вместе с новым веком он забыл свое прежнее имя и взял новое: «Президент». И все стало новое, а старое – забылось. И появились красные ковры и лимузины… «Не презирал страны какой: я знал ее все увлеченья. Кажется, как-то так, – подумал Президент. – Президент… А был ли Президент?»

Я тоже Президент, – ответил Президент, – Только старше. На четыре срока.

Президент, еще молодой, с челкой на правую сторону, поблескивал хитрыми глазами в сторону соседки.

Поэтому я пишу это сочинение и молюсь о том, о чем меня попросил Махди, о воле Аллаха – молюсь о том, чтобы сгорел Нотр-Дам. И хотя я очень люблю его, Аллаха я люблю больше. Прости, дорогой Собор, я очень не хочу, чтобы ты умирал, ты самый красивый на свете. Я никогда не забуду, как ты пахнешь и какой у тебя красивый шпиль, и твои страшные статуи. А еще твои красивые окна. Они так похожи на розы! Обещаю – никогда-никогда! Пожалуйста, снись мне почаще. Моя Франция – это моя жизнь. Я люблю Францию. Я люблю Нотр-Дам. Я люблю Аллаха.

В руках Андре все еще держал маркер. И думал он все еще только о Николь. Собор горел, а Андре горел вместе с ним и мечтал только об одном – наконец-то догореть.