Фрилансер явился через два часа после ухода Урины Владимировны. Он был слегка пришиблен, но не побежден. «Последним из ворот замка вышел Петух, изрядно ощипанный, но непобежденный», – вспомнила Яша фрагмент из мультфильма «Бременские музыканты». Вместе с Фрилансером имели место быть походный чемоданчик из разряда «ручная кладь», сьюткейс, содержащий два рабочих костюма, и обширный кулек с продовольственными товарами из элитного продуктового магазина.
Фрилансер был переполнен праведным (или не вполне праведным) гневом. Он много говорил, выдул бутылку французского коньяку. Наутро ему было плохо, он перенес все деловые встречи на следующую неделю, и Яша, конечно же, осталась с ним, подавая пиво, накрывая на стол из кулька, поддерживая беседу на заданную еще со вчерашнего вечера тему. Яша не могла нарушить и не должна была нарушать вторую заповедь из «Кодекса Боевой Подруги»: «Будь рядом».
Началась жизнь почти семейная – утренние совместные завтраки, вечерние совместные ужины, теплая постель. Но в душу Яши откуда-то издалека начало прокрадываться смутное беспокойство. Не то чтобы она не хотела обзавестись мужем или была не готова к этому, нет. Ее смущало другое.
Когда смотришь на актера из зрительного зала, видишь его «в образе», то впечатление производит именно этот образ, наполненный актерской игрой, исполнительским мастерством. А если после спектакля зайти за кулисы, заглянуть в гримерку и бросить взгляд – один только близкий взгляд – на кумира, то увидишь, как течет тональный крем, как расплывается образ, как аляповато выглядит такая органичная на сцене красная помада, как широко дышат испорченные гримом поры. Это нормально, так и должно быть. Но к этому нужно быть готовой. Яша готова не была.
Фрилансер вполне соответствовал тому представлению о «хорошем» мужчине, которое сложилось у Яши со времен Ильдара. Фрилансер был успешен, красноречив, щедр, весел и, в какой-то мере, даже заботлив. Но вот прошла неделя «семейной» жизни, и грим потек, и образ начал расплываться. Яше горячо захотелось вернуть своего нынешнего спутника на сцену.
Ничего, собственно, не изменилось. Мужчина не утратил своих позитивных качеств, наоборот, стал проявлять их в большей мере, чувствуя свою зависимость от женщины, к которой перебрался жить. Разве можно было сравнить Фрилансера с Ильдаром или Звездой? Ни упреков, ни пьянок, ни оргий. Ни собственнического отношения, ни пренебрежительного позволения быть частью свиты.
Яша с огромным удовольствием продолжала бы исполнять роль Фрилансеровой боевой подруги, но… не жены. Весь положительный арсенал мужских качеств оказался при ближайшем рассмотрении как бы гримом, утратил естественность. Это обстоятельство Яша и сама бы себе не смогла объяснить, но настоящим Фрилансер был там, в семье Урины Владимировны, «на сцене», а не здесь, в теплой кровати Яшиной квартиры. И если в формате «боевого» общения Яша не задумывалась о тщете и бренности отношений с Фрилансером, то сейчас больше почувствовала, чем поняла: отношения близятся к развязке.
К развязке, которая наступила через две недели «семейной» жизни. Фрилансер тихо исчез вместе с «ручной кладью» и сьюткейсом на два рабочих костюма. Позвонил вечером, говорил отрывками, перебежками – извинялся, что не предупредил, пообещал, как Д’Артаньян-Боярский, что «мы встретимся, обязательно встретимся», после чего пропал окончательно. Что именно произошло там, на правом берегу, Яша не знала, да особо и не задумывалась: то ли Фрилансер обрел некую новую житейскую мудрость, то ли его там, на правом берегу, покрепче взяли за то, за что держали до этого, – сие Яше было не ведомо и ведать было не интересно. Фрилансер ушел из Яшиной жизни.
Теперь, когда время совместных трапез с Фрилансером осталось в прошлом, Яша стала искать варианты. Готовить дома для себя одной казалось нелепым кощунством. Пробовала перекусывать обедами, приносимыми в салон тетей Маней. Просто, вкусно, но быстро утомил незатейливый треп персонала о мужьях, детях, любовниках, клиентах и сопливых телепередачах. Яша и сама-то не имела высшего образования, но читала в детстве неимоверно много – в общении за едой, как и в любом другом общении, хотелось хоть чуть-чуть расширять горизонты, а не заковывать живую мысль и живое чувство в кандалы беспощадного быта. Яша почувствовала, что неудержимо мельчает, и прекратила совместные обеды с персоналом.
Рядом с салоном, в каких-то двухстах-трехстах метрах, в парке, что неподалеку, располагалось недорогое, но вполне респектабельное заведение, где подавали бизнес-ланчи. Ресторан был не бюджетным, но при этом безболезненно вписывался в Яшину месячную смету растрат. Уже через неделю Яшу стали узнавать официанты, а через месяц администратор ресторана вручила Яше дисконтную карточку постоянного клиента со скромной, минимальной, но приятной скидкой.
Яша, как правило, садилась за один и тот же столик – у окна с видом на парк – и наблюдала за суетой голубей, детей, за неспешным покуриванием праздных мамочек, за солнцем и облаками, – другими словами, следила за течением жизни в парке за окном. Ей на тот момент было всего двадцать, до Стефаноса оставалось целых четыре года, жизнь самой Яши лишь разминала крылья, перед тем, как их расправить в полный размах.
Красивая и ухоженная, с умными глазами и естественно-тонкими манерами, Яша всегда привлекала взоры мужчин всех возрастов и всех социальных статусов. Она уже привыкла к стороннему вниманию, но без зазнайства, без кричащей позы «Я красавица!», без искусственной подачи себя для заинтересованной мужской аудитории. Яша была собой, не стараясь быть собой.
Одинокая девушка за столиком – это даже не повод, это причина беспокойства одиноких или парами-тройками сидящих за другими столиками «бизнесменов». Расстегнутые вороты рубах, дорогие парфюмы, брендовые часы и новейшие телефоны, уверенные «проницательные» взгляды, демонстрирующие «волчью» хватку и неукротимый деловой напор, – какую представительницу слабого пола может оставить равнодушной такой «комплект победителя»? Никакую. Кроме Яши.
Яша оставалась безучастной к улыбкам, взглядам, иногда и прямым предложениям дружбы и любви, поступавшим ежедневно в часы бизнес-ланча. Иногда вежливо улыбалась в ответ, иногда бросала несколько тихих слов ни о чем, но никогда не давала повода или того, что можно было принять за обнадеживающий повод. В жизни Яши наступил период отдыха и несознательного анализа того, что уже было в ее судьбе. Яша была самодостаточна в самом что ни на есть прямом значении: ей сейчас никто не был нужен, кроме нее самой. Слишком много на данном этапе было ее самой – кавардак в жилом помещении необходимо было разгрести, хлам выкинуть, а нужные вещи разложить в соответствии с «ранжиром» по полкам и кладовым.
Грузный мужчина в возрасте ввалился в парковую трапезную приблизительно за час до полудня. С видимым усилием избавился от плаща, протянул его подоспевшей официантке и осел за столиком, соседствующим с тем, за которым устроилась Яша.
Сотрудники ресторана улыбались приветливо и уважительно: посетитель был им хорошо знаком. Мужчина был нетрезв или же мучился жестоким похмельем. Скорее, второе – он попросил принести пиво как можно быстрее и жадно набросился на пенный бокал, буквально через три минуты попросив повторить. И только на половине второго бокала сбавил темп, вздохнул свободнее и застыл в ожидании салата, зацепившись мутным взглядом за сосны за окном.
Посетитель не смотрел на Яшу – она его не интересовала. Его вообще ничего не интересовало вокруг, кроме пива в бокале. Очевидно, пиво не только поправило здоровье, но и взнуздало нестройный табун мыслей, галопировавший в его разуме. На третьем бокале муть покинула взгляд, посетитель достал тертый блокнот и стальную ручку. Некоторое время он что-то медленно писал дрожащей рукой – ручка капризничала, не желала следовать воле хозяина, он шевелил губами и упрямо направлял перо в нужную колею. Наконец, удовлетворенно вздохнув, посетитель аккуратно закрыл блокнот и взглянул на Яшу – взглянул удивительно ясными, хоть и заплывшими от чрезмерного количества алкоголя в крови глазами.
– Хороший день сегодня, – сказал посетитель. Сказал, может, только Яше, может, самому себе, а может, всем, находящимся в ресторане.
Неожиданно для себя самой Яша кивнула.
Когда кто-либо обращался к ней в ресторане, Яша лишь произносила несколько слов в ответ, стараясь свести к минимуму использование невербальных средств общения. Она понимала, что любой мимический ответ, любой жест, любое интонирование могут быть восприняты как посыл для продолжения разговора. А тут, не задумываясь, без всякого внутреннего напряжения, вдруг кивнула – амплитудно, даже с некоей внутренней радостью, которая отразилась на лице широкой улыбкой.
Яша не ощутила угрозы – угрозы, что у собеседника могут быть какие-либо планы на развитие. Не подразумевалось никакого развития: грузный, только что похмелившийся мужчина просто констатировал, что сегодня хороший день. Яша и сама считала, что день сегодня замечательный, и эти простые слова пали на благодатную почву. Ей даже захотелось продолжить разговор, она уже подготовила что-то не менее простое, что-то вроде «Солнечно!» или «Ясно!», но посетитель уже снова ушел в себя, взор его вновь подернулся паволокой, мысли снова пустились в карьер. Он влил в себя остатки пива, поискал и нашел ту же сосну за окном и попросил «еще раз», не отрывая глаз от хвойного объекта. Потом вновь приступ вдохновения, блокнот, ручка, ясный взгляд, улыбка – и снова прострация, муть в глазах, сосна за окном.
Трижды повторялись такие волны действий и настроений. Яша перестала уже считать бокалы пива (а она их, к собственному удивлению, зачем-то старалась вначале считать). Наконец посетитель попросил расчет и плащ. Долго не мог попасть в рукава руками, пока официантка держала плащ за его спиной, и засветился искренней радостью, все же завершив процесс облачения.
Яша и сама готовилась уйти. Они встретились в дверях, случайно, без просчитанных намерений.
– Вас подвезти? – спросил мужчина, открывая дверь и пропуская даму вперед. – Я за рулем.
– Вы – за рулем? – удивленно улыбнулась Яша.
Новый знакомый на секунду задумался, а потом тоже расплылся в улыбке.
– Ах, Вы про это? – мужчина погладил себя по горлу тыльной стороной ладони. – Конечно-конечно, какой же руль? Кто ж в таком виде – да за руль? Это я так, образно. Мне не нравится выражение «я на колесах». Уж лучше «за рулем». Такси. Обычное такси. Оно меня ждет. Вернее, он – водитель. Водитель и его такси. – При этих словах Яша почему-то вспомнила книгу «Конь и его мальчик» Клайва Стейплза Льюиса, из «Хроник Нарнии».
– Понятно, – Яша пожала плечиками. Разговор продолжался уже на улице, где действительно стояла машина с маячком такси. Почему-то Яша больше не хотела бежать на работу – вместе с терпким запахом перегара от незнакомца веяло тонким ароматом нового приключения. Но ответила буднично, серо:
– Мне тут недалеко, я пешком.
– Как хотите, – не стал настаивать мужчина. – Поеду к морю сам. Хочу прогуляться по набережной. День радует, не упускать же его солнечные объятия. Думал, Вам в ту же сторону.
– К морю? – переспросила Яша.
– К морю, – подтвердил мужчина.
– А давайте, – рискнула Яша и потом никогда в жизни не жалела об этом.
– Если хотите, после прогулки водитель доставит Вас туда, куда скажете, – любезно предложил мужчина, подавая руку Яше и помогая ей покинуть салон автомобиля.
– Нет, не стоит, – отказалась Яша. – Сама справлюсь.
– Как сочтете нужным, – не стал настаивать новый Яшин знакомый. – Тогда мы поблагодарим нашего друга.
Он, согнувшись, перекинулся с водителем несколькими словами, отсчитал три-четыре разноцветные купюры из внушительной пачки и захлопнул дверцу автомобиля. Такси благодарно рыкнуло мотором и укатило прочь, оставив на парковке у набережной Яшу и мужчину в распахнутом плаще.
Они побрели вдоль берега. Яше было тепло и спокойно, как будто идущий рядом малознакомый человек был ей близок уже долгие годы, хотя они лишь успели представиться друг другу в машине пять минут назад. Мужчина шел чуть в отдалении, даже не пытаясь предложить Яше руку. Да и не смог бы он при всем желании: левой рукой мужчина безуспешно пытался запахнуть разбегающиеся на ветру полы плаща, а в правой сжимал небольшую флягу, из которой периодически делал маленькие, «интеллигентные» глотки.
– Чем занимаетесь? – спросила Яша только для того, чтобы к шуму морских волн добавить звук человеческой речи.
– Я писатель, – небрежно бросил мужчина и вновь приложился к фляге.
– Писатель? – Яша даже приостановилась на секунду: она была настолько преданным, добросовестным читателем, что представители писательского племени всегда казались ей далекими сказочными небожителями. – Вы шутите?
– Отнюдь, – серьезно сказал мужчина не Яше, а морю. – Кто ж с этим шутит? Такие шутки могут скрутить карму в морской узел – и не распутаешь потом во всех послесмертиях. Писатель – это ноша, которую сам себе не выбираешь. Отказаться – можно, а взялся – пиши.
О проекте
О подписке