Пропел звонок калитки. Приехали долгожданные гости. Щелкнул электронный замок. Во двор проникли по-летнему одетый молодой человек лет семидесяти и молодая леди лет двадцати в кичливо-эротичном наряде. Савва и Альвина.
С лаем через порог дома рванула черная такса с шоколадными пятнами на груди и морде, кобель. Пес неуемно радовался гостям, кружил, отчаянно виляя прямым длинным хвостом, заливаясь звонким «зарасти» на собачьем, знакомясь, слюнявя, царапая и привыкая к новым запахам.
– Юрка, отстань, – нестрого пожурил Антон, Юрка даже не подумал прислушаться к приказу хозяина.
Собаки были в доме на Кисельной всегда. Первым был огромный аляскинский маламут Ерофей. Тот самый, что отправил пятнадцатилетнего Антона в трудный и опасный путь к далекой мечте. Когда Антон, уже будучи женатым на Маше, для решения семейных проблем надумал взять кредит в банке, маламут отреагировал чутко – заболел, а через некоторое время умер, оставив по себе добрую память и любовь семьи к большим собакам.
Юрка был первой маленькой собакой в доме. Ну как – маленькой? Любая такса мнит себя доберманом, разве что лапы покороче. Но смелости и решительности в каждой таксе хоть отбавляй. Юрка не раз заставлял скулить от страха соседских ротвейлеров и на медведя бы ринулся, не раздумывая, – только уши назад.
Так назвали питомца случайно. «Какой юркий такс! Настоящий Юрка!» – умиленно произнесла Замиля на зверином рынке (этот рынок в городе по старинке величали Староконным), и Антон не возражал: Юркой звали друга еще с первого класса, ушедшего в мир иной несколько лет назад. Пусть будет о нем память.
После традиционных поцелуев и рукопожатий разошлись – мужчины к мангалу, колдовать над мясом и вином, женщины – на кухню, чародействовать над салатами, закусками, соусами и напитками. И знакомиться – не по-собачьи, по-женски. Другая форма, то же содержание. Юрка, конечно, в процессе знакомства был более искренним – нет у собак необходимости придерживаться условностей и ритуалов.
Мангалу гореть еще минут пятнадцать, так что хозяин и гость вполне успели плеснуть по бокалам традиционного шабли. Замиля вынесла тарелку мягких и полумягких сыров, кубиками и треугольниками на остриях зубочисток – для гармонии вкуса.
– Унял бы дождь, дорогой мой Дракон, – полушутя-полувсерьез предложил Савва.
– Я не Дракон. Да и зачем? – удивился Антон. – Что плохого сделал тебе дождь? Дождь не мешает. Наоборот, прибивает пыль, отгоняет мух и прикрывает нас вуалью от внешнего мира. Кроме того, волшебство так не работает.
– А как работает волшебство? – улыбнулся Савва.
– Знаешь, чем отличается волшебство от чуда? – вместо ответа спросил Антон. – Чудо – молитвами да чужим хотением. Волшебство – исключительно твоим трудом и умением.
За это выпили. Помолчали.
Антон знал Савву пару десятков лет. Когда-то напросился на прием к известному уже тогда ресторатору. Нужны были советы, много советов, о том, как при гостинице открыть достойный ресторан. Савва на удивление легко предложил тут же поехать и оценить ситуацию на месте. Поехали, оценили, завязалась совместная работа. С тех пор Савва помогал организовывать рестораны при каждой новой гостинице Антона. Миновав стадию рабочего партнерства, после первого же удачного старта совместного проекта Антон и Савва стали друзьями. И не пожалели об этом ни одного раза за весь период дружбы.
– Как тебе Альвина? – спросил наконец Савва.
Альвина, ушедшая помогать Замиле по кухне, пока в работу не включилась. Она стояла на крыльце дома, мечтательно смотрела поверх забора на желтую улицу и пускала клубы табачного дыма. Длинная тонкая сигарета была зажата меж двумя пальчиками с цветным маникюром. Под желтым топом не было и намека на бюстгальтер. Загорелые бедра прикрывали рваные джинсовые шорты с обнаженными боками. Судя по этим голобедрым шортам, трусиков на Альвине также не было. «Голобедрая, – вспомнил Антон. – Так называли танцовщиц-лакедемонянок за их характерные наряды».
– Не знаю еще, – честно признался Антон. – Мало входящей информации. Да и на кой тебе мое мнение? Любишь – не гони от себя. Не любишь – скоро найдешь новую.
– Любишь? – Савва пожал плечами. – Да какая любовь в нашем возрасте? Удобство, привычка – это со временем, секс. Пафос, – как без него? – чтобы на люди выйти было не стыдно. Чтобы друзья – не ты, не ты, другие – завидовали. Забота какая-никакая. Вроде, справляется.
– Каждому Солнцу нужна Луна, – улыбнулся Антон. – Без маленькой Луны даже большому Солнцу иногда становится грустно…
– Эка ты загнул! Прибьем огонь? Замиля уже несет тарелки.
– Погоди минут пять-шесть, – остановил друга Антон. – Пока накроют, все будет готово.
Замиля с улыбкой несла стопку пустых тарелок для сервировки. Поверх тарелок позвякивали вилки и столовые ножи.
– Может, что помочь? – крикнула с порога Альвина.
Замиля кричать в ответ не стала – она всегда разговаривала негромко, находясь рядом с собеседником. Расставив тарелки, подруга Антона вернулась в дом. На крыльце что-то тихо сказала Альвине. Та кивнула, загасила сигарету о чугунные перила, выкинула в пепельницу (для гостей, хозяева не курили), после чего женщины скрылись за входной дверью.
– Вот теперь пора, – Антон кивнул на угли.
– Согласен, – ответил профессионал-кулинар и, взяв кочергу, принялся разбивать самые большие «валуны» и не прогоревшие еще поленца, чтобы те не вспыхнули в процессе готовки.
«Научите не скудеть в любви.
Чем заменишь любовь? Ничем.
А любовь к самому себе – противоположность любви».
Антуан де Сент-Экзюпери. «Цитадель»
Девушки справились быстро. Бокалы, салаты, знаменитые пироги Замили, запотевшие кувшины с морсом и компотом, несколько бутылок из погреба, несколько видов соуса, просто нарезанные свежие овощи – все это компактно расположилось на столе в считанные минуты. Замиля провела отличную подготовительную работу.
Расселись, выпили, улыбнулись друг другу. Шашлык улыбнулся ароматом – он был почти готов, оставалось лишь дважды-трижды провернуть его на шампурах.
– Мы говорили про любовь, – напомнил Савва.
– Не совсем, – исправил Антон. – Мы говорили о любви и сексе.
– О! в сексе я совершенно непоследователен! – воскликнул Савва. – Зато весьма последователен в любви, – тут же добавил, заметив, что Альвина нахмурила бровки.
– И за что ты меня полюбил? – каверзно спросила двадцатилетняя нимфа, приготовившись слушать панегирики.
– Как за что? – удивился Савва. – За короткую юбку, высокий каблук и широкую резинку чулок. И, несомненно, – за тонкий ум.
Последнее замечание спасло Савву от новой морщинки меж бровей. Авелина решила тут же проявить тонкость ума.
– А вот Вы, Замиля, – спросила Альвина, – за что любите Антона Несторовича?
– Я родилась, чтобы носить ему пиво по утрам, – просто ответила Замиля.
– Восхитительно! –
О проекте
О подписке