3

Имя материализовалось вместе с самой кошкой и, претерпев ряд быстрых трансформаций, воплотилось в ёмкое Ка-Цэ. Случилось это так.

В самом начале июня «Daewoo» серого цвета с маячком на крыше устало вздрогнул у калитки аккуратного домика. Нестор выбрался из машины и поспешил открыть заднюю дверцу, но Нина уже высвободилась из объятий автомобильного кресла сама. Антон посапывал на заднем сидении – по мокрому асфальту из города ехали минут сорок.

Грунтовая дорога была присыпана желтой жерствой. В ясные, сухие дни ярко-желтая грунтовка радовала глаз и вызывала в памяти вполне объяснимые ассоциации с фантастическими историями Лаймена Баума. Но после ночного июньского дождя – даже в лучах утреннего солнца – дорога была бурой, слякотной, в частых проймах зеркальных луж.

Нестор рассчитался с водителем, постаравшись задобрить его чаевыми. Не помогло: таксист был по-утреннему хмур и неразговорчив. Оплата, названная диспетчером, по его – водителя – профессиональному мнению, не стоила сил, времени и ресурсов, затраченных на этот непростой извоз: путь был неблизким, цель располагалась за городом, подъездные дороги местами развезло. Машину теперь нужно было мыть, попутчиков назад вряд ли найдешь, – в общем, обычный штурм клиентского кошелька. Но Нестор не любил попадать в неловкие ситуации, а данная ситуация казалась ему крайне не ловкой. Он поспешил откупиться и от водителя, и от мнимого конфуза.

«Daewoo» достаточно неуклюже развернулся, практически потыкавшись бамперами в ворота по сторонам улицы, и обиженно укатил в город, оставив Нестора, Нину и заспанного Антона у калитки дома номер восемь. Нестор держал сумку с вещами в левой руке, а правой пытался попасть ключом в дверной замок. Ему это удалось, калитка скрипнула, впуская новых жильцов за кирпичный забор. В этот же момент проснулся Антон.

– Смотрите, какая кошка! – живо воскликнул мальчик. – Цветная!

По ту сторону дороги, там, где зарос бурьяном пустой, еще не застроенный участок, сидела кошка.

– Кс-кс-кс! – позвал Антон. – Какая ты… куцая!

Кошка действительно была куцей, маленькой, как бы игрушечной. Хотя почему-то не возникало сомнений в том, что это взрослое животное. Кошка тогда впервые заговорила.

– Мяу? – недоверчиво спросила она. Эта вопросительная интонация, как выяснилось впоследствии, была перманентной особенностью нового питомца в любом разговоре с новыми своими хозяевами. Ни с кем более кошка не разговаривала из аристократических соображений.

– Иди к нам! – подтвердил свое приглашение Антон.

– Не нужно! – вмешалась Нина. – Это чейная кошка. Видишь, какая она чистенькая?

– Чья-то, – исправил Нестор.

– Слышишь? Папа тоже говорит, что кошка хозяйская, – невозмутимо проигнорировала поправку Нина. – Идем в дом.

Но было поздно: «куцая» уже маршировала через дорогу в новую жизнь. Именно маршировала – так Нестор обозначил этот кошкин анабазис. Животное отважно лавировало между зеркалами луж, высоко и ритмично поднимая лапы, боясь промочить их или испачкать. Если включить маршевую музыку, то зрелище было бы презанятным.

– Die Katze marschiert, – непроизвольно произнес Нестор, почему-то по-немецки.

– Ка-Цэ? – спросил Антон. – Мне нравится! Так ее и назовем.

– Нет, – улыбнулся Нестор, – Я сказал «die Katze» – «кошка» по-немецки. А Ка-Цэ – это другое, так спички называли в одном фильме.

– А почему спички так называли? – Антон требовал объяснений.

– Ну, – замялся Нестор, не зная, как сложнейшую парадигму этой философской универсалии передать простым, доступным языком детства, – Ка-Цэ в том фильме – это не просто спички…

– Волшебные? – обрадовался Антон. – Я помню этот фильм! Там один мальчик ломал спички и его желания исполнялись. Там еще робот был смешной – звали Балбес.

– Нет, – терпеливо возразил Нестор. – Тот фильм, о котором ты говоришь, называется «Тайна железной двери». А я говорю о другом фильме – о «Кин-дза-дза!».

– Тоже видел, – важно кивнул шестилетний Антон.

– Не думаю, – улыбнулся Нестор. Мальчик обижено насупился, пряча за обидою стыд: он, как и его папа, не любил попадать в неловкие ситуации.

А Нестор все никак не мог сложить нужные слова. Как ребенку рассказать об индексе социальной дифференциации? Об универсальном эквиваленте всего и вся? О жутком перевоплощении культурного опыта целой цивилизации в нелепые КЦ – в ничтожные суррогаты великого духа?

– Ка-Цэ в том фильме не были волшебными, – наконец пояснил Нестор. – Спички просто использовали там вместо денег.

– Понятно, – кивнул Антон, хотя уже не слушал никаких объяснений. Он и предмет беседы давно упустил из виду: кошка успела перемаршировать через слякотную жерству Кисельной улицы. Теперь пестрое животное возлегало на плече Антона – пачкала новую ярко-зеленую футболку и генерировала тракторное мурчание.

– Ка-Цэ! – погладил мальчик трехцветную шерстку. – Идем в дом. Будешь с нами жить.

Нина беспомощно вздохнула, а Нестор по этому случаю вспомнил:

– Есть такая присказка: «все равно, что кошку в дом тащить».

– И что это значит? – спросила Нина.

– Не скажу точно, – засомневался Нестор. – Что-то вроде: может и мышь поймать, может и посуду разбить; может с ребенком поиграть, а может и мебель разодрать. Другими словами, кошка в доме – жди неожиданностей.

– Зачем ты все это говоришь? – спросила Нина, которая сама только что требовала разъяснений. – Ты против кошки?

– Нет, я сказал это лишь для общего сведения. Просто в качестве бытовой информации, – вздохнул Нестор.

– Кстати, – насторожилась Нина, – в доме есть мыши?

– Нет, – поспешил заверить Нестор. – Только змеи.

Нина тогда не улыбнулась. И, как показал сегодняшний вечер, – не зря.

А Ка-Цэ с того дня стала жить вместе с ними. Прежний ее хозяин – если он был – так и не объявился.

4

Тамара разливала пиво, грузчик Володя гремел стальными кегами в волшебном закулисье. Нестор не был в «Варяке» уже более месяца, но здесь время замерло, как в сказочном королевстве. Все было по-старому.

Кир одиноко занимал большой деревянный стол с растрескавшейся столешницей, за которым могли комфортно разместиться человек восемь. Народу в пивной было много. Нестор не без оснований подозревал, что Наставник использовал один из своих безобидных, но действенных гипнотических приемов. По случаю поминовения Семена Кир держался строго, хотя в глазах его таились неотъемлемые задорные искры.

Нестор направился к стойке, откуда и приветствовал Наставника, помахав рукой. Кир помахал в ответ.

– Забыли нас? – поинтересовалась Тамара, винодел по профессии, бармен по призванию.

– Как можно! – искренне возмутился Нестор. – Каникулы, мы за город перебрались. Временно!

– Променяли наше пиво на сельский самогон?

– На это я пойти никак не могу! – браво отрапортовал Нестор. – Две «Баварии», будьте добры.

– И кольца? – напомнила Тамара.

– И кольца! – весело согласился Нестор.

Кир поднял кружку в приветственном тосте. «Сдвигать бокалы» не стали – не тот повод. Треснул пакет с кольцами кальмара. Нестор поспешил сделать свежий глоток, пока не осела пена. Помолчали.

– Как Нина? – наконец спросил Кир. – Освоилась?

– Спасибо, – поблагодарил Нестор. – Привыкает понемногу к загородной жизни. Первое время маялась. Помните, как Алиса у Высоцкого: ««Почитай», – я сажусь и читаю, «Поиграй», – и я с кошкой играю. Все равно я ужасно скучаю…».

– Там замечательная библиотека, – подтвердил Кир. – Есть, чем заняться. Ну, кошку, извините, не предусмотрели.

– Она сама себя предусмотрела, – улыбнулся Нестор.

– Кто? Нина? – не понял Наставник.

– Кошка, – пояснил Нестор. – Трехцветная приблуда. Живет теперь с нами. Пока хозяин не объявится. Кстати, не знаете, чья может быть такая?

– Нет, – задумался Кир. – Надо заехать к вам. С новосельем поздравить. А то уже почти два месяца, как на новом месте, а я еще ни разу не гостил. И на кошку глянуть заодно.

– Разочаруетесь. Обычное маленькое животное. Правда, довольно милое. А заехать – да! – надо, – радушно объявил Нестор. – Нина часто спрашивает. Шашлык замариную. Коньяк откроем.

– Не люблю летом коньяк, – внес Наставник веские коррективы в план. – Летом пиво люблю. Вино холодное.

– Не проблема, – заверил Нестор. – По дороге мидий возьмем на Переправе. Кстати, о пиве: Вам обновить?

Через некоторое время Нестор вернулся от стойки к столу, неся в каждой руке по две полных кружки. Выпили за встречу. Теперь уже можно было звякнуть краем бокала о край, символически обмениваясь пеной в знак дружбы и взаимного доверия.

– Когда я спрашивал о Нине, – снова заговорил Кир. – Я имел в виду другое. Так освоилась ли?

Нестор понимал, о чем спрашивает Наставник. Говорить на эту тему не очень-то и хотелось. Но тем не менее вопрос прозвучал.

– Делает вид, – неохотно ответил Нестор. – Играет в игру. Вернее, думает, что я играю в игру. И подыгрывает. В меру своих женских сил и понимания.

– Отличное состояние! – неожиданно обрадовался Наставник. – Как и у моей Ларисы – активная репрессия.

– Я бы сказал, регрессия, – вздохнул Нестор. – Чуть мужа не потеряла, а все для нее игрушки.

– Ну, объективно говоря, мужа бы она не потеряла, – исправил Наставник.

– Как же? Сколько наших тогда полегло в битве! – возразил Нестор. Его давно интересовало, каким образом в иллюзорном мире Взвеси удалось объяснить одновременную гибель такого количества людей: и Нагов, и городских магов. Но сам он спросить не решался, а Наставник молчал. И вот неожиданно решил внести ясность.

– Много, – кивнул Кир. – Наших полегло много. И пауков этих мы обратили в жижу немало. Но здесь, во Взвеси, они остались живы и здоровы. Вот только перестали быть Нагами и городскими магами.

– Но как? – Нестор был изумлен, хотя подобная мысль приходила и без теперешних откровений Наставника.

– Обычно, – пожал плечами Кир. – Они обычно стали обычными людьми. Наги утратили способности, перестали «видеть душой», забыли о Раджасе. Для городских магов – еще проще: их меркантильное естество настолько вписывается в создаваемую иерофантами экосистему, что они и так ничем не отличаются от обычных людей. Разве что – более материально ориентированы, менее принципиальны, а потому более успешны. Успешны в том понимании, которое постулирует индекс ССС…

– Простите? Индекс ССС? – переспросил Нестор, показывая, что он внимательно следит за разговором.

– Индекс ССС, – повторил Кир. – Степень соответствия системе. Но об этом позже поговорим. Так вот, если мы, Наги, осознаем наше Нагово естество, то городскому магу понимание собственной природы претит, оно ему не нужно, стало быть, – недоступно. Просто после битвы у Белого Ясеня тысячи людей – бывших городских магов – стали больше думать о других и вечном и меньше думать о себе и сиюминутном. Как вернешься на Кисельную, посети муравейник. Встретимся вечером в Конторе. По твою душу бумага пришла. С самого Дна.

– А как же Волх? – спросил Нестор, оставляя пока за скобками приглашение посетить сегодня Раджас.

– Семен Немирович умер. Взял – и умер. Одновременно умер и черно-белый Дракон. Два существа ушли вместе: Дракон и человек. Вернее, две сути одного существа.

– Зачем? – вот теперь Нестору стало грустно; накатило.

– А иначе нельзя было, – развел руками Наставник. – Такова была цена, которую сам Семен назначил за нашу Взвесь. Сам назначил, сам заплатил.

– Жертва? – подвел черту Нестор. – Жизнь целого Дракона за бытие какой-то одной Взвеси?

– Не за жизнь, – отрицательно покачал головой Кир. – Вы знаете, что такое сукцессия?