Что касается Второй мировой войны, то необходимо признать, что Советский Союз внес гораздо более существенный вклад в победу над Гитлером, чем западные союзники. К моменту операции по высадке американцев в Нормандии, из участия в которой генерал де Голль был исключен, Германия имела на Восточном фронте 170 дивизий, в то время как на Западном – 26. Число жертв также говорит о том, чьи усилия были самыми значительными: если Советский Союз потерял более 20 млн. человек, то потери Америки в Европе составили менее 200 000.

Поэтому Россию, которой на протяжении истории пришлось столкнуться с тяжелыми испытаниями, нужно рассматривать как страну сильных духом людей, вынужденных противостоять многочисленным нашествиям, как с востока, так и с запада, не говоря уже об одиннадцати русско-турецких войнах. Это сопротивление всегда в конечном итоге приводило к победе, но победа обходилась чрезвычайно дорого.

Армия всегда была становым хребтом нации^[4] и именно из армии сегодня приходит значительная часть политиков, что весьма отличает Россию от Запада. В этом состоит важная специфическая черта России, поскольку армия является носителем особых ценностей (чувство долга, самопожертвование, патриотизм и т. д.), отличных от торгашеского индивидуализма, который подтачивает западное общество. Можно сказать, что Запад болен «синдромом Ракитина» – по имени одного из персонажей Достоевского. Ракитин – либерал, безмерно восторгающийся Западом, думающий только о наживе и начисто лишенный чувства собственного достоинства. Свое нравственное здоровье Россия восстановила в немалой степени благодаря традиционным средствам, прошедшим историческую проверку: военной дисциплине и религиозному воспитанию.

Русская культура

Это «действующая причина» в терминологии Аристотеля (люди и их культура). Несмотря на то, что славянский язык русской нации очень далек от латинского, а русская культура отлична от германской, влияние западной культуры на Россию было весьма и весьма существенным, начиная с эпохи Петра Великого. Русская душа обладает присущими только ей чертами, которые придают ей своеобразие и индивидуальность. XIX век ознаменовался спорами между славянофилами и западниками: как часто бывает, у каждого из течений была своя правда.

Русская культура с ее индоевропейскими, а позднее христианскими корнями – это культура европейская. Россия относится к Европе и является ее неотъемлемой частью. Христианизация Киевской Руси (крещение Руси в 988 году при князе Владимире) и влияние Византии оказали огромное влияние на русскую культуру. Именно с тех давних времен Киев называют «матерью городов русских». В Средние века двумя политическими, религиозными, культурными и экономическими полюсами Руси являлись Киев на юге и Великий Новгород на севере (недалеко от нынешнего Санкт-Петербурга).

Христианизация Руси пошла от Византии, то есть от грекоязычной восточной части Римской империи, существовавшей до 1453 года и почти на тысячу лет пережившей западную. Именно в этой империи, которую на Западе именуют «византийской», состоялись соборы, заложившие основы христианского учения. На семи Вселенских соборах, решения которых признаются и православной, и католической церковью, дано определение понятию Святой Троицы (Первый Никейский и Первый Константинопольский соборы), статусу Марии как Матери Божией, а не только родительницы Христа (Эфесский собор), богочеловеческой природе Христа (Халкидонский, Второй и Третий Константинопольские соборы), восстановлено почитание икон (Второй Никейский собор). При этом все догмы получили определение на основе понятий греческой философии. К слову сказать, сами соборы проходили на греческом языке. Большинство отцов Церкви – греки. Вместе с тем православие, по-видимому, в меньшей степени «интеллектуализированно», чем западный католицизм, так как делает больший акцент на «сердце», а не на рассудок.

Русская письменность пришла от греков Кирилла и Мефодия. В сущности, Россия имеет те же греческие и греко-римские корни, что и европейцы. Это главное. Но у нее есть своя специфика, точно так же как своя специфика есть у Германии и Италии. Хотя, конечно, с XIII века, находясь под монгольским игом, Россия была отделена от Запада, если не считать Новгородской и Псковской республик, поддерживавших связи с Ганзой.

Со времен Петра Великого Россия развивает активные контакты с Западом в области экономики и культуры. Это спровоцировало в стране ряд кризисов. Идеи Просвещения, распространявшиеся среди элит, в определенной степени отдаляли их от народа. Психологический анализ сложившейся ситуации присутствует в произведениях Ф.М. Достоевского: и в «Бесах», где описывается преступная социалистическая ячейка; и в «Братьях Карамазовых», романе, в котором двум братьям, Дмитрию и Алёше, представляющим традиционную Россию, противопоставлены Иван и Смердяков, герои, которым присущи западно-ориентированное мышление, интеллектуализация и, одновременно, деморализация. Характерно, что Иван сходит с ума, а Смердяков убивает отца, а затем совершает самоубийство. Другой персонаж этого романа – старец Зосима – критикует идеологию французской революции с позиций христианства. Свобода без милосердия приводит человека в объятия материализма и, в конечном счете, к изоляции. Равенство без милосердия оборачивается завистью и ненавистью, и Зосима говорит о реках крови. Братство без милосердия он называет иллюзией. В легенде о «Великом инквизиторе» Достоевский вновь критикует Запад за то, что тот понимает христианскую мораль как кару. По мнению писателя, в православии таинство исповеди уподобляется «целительству» (врачеванию души, о котором говорили греки), тогда как на Западе оно часто приобретает черты судилища. Но самым интересным является то, что Великий инквизитор развивает свой «современный» проект совместно с Сатаной, этим «премудрым духом», несущим смерть. Вернувшегося на землю и брошенного им в темницу Христа он упрекает за то, что тот отверг три дьявольские искушения: искушение экономическое (обратить камни в хлебы), искушение техническое (броситься с вершины храма, чтобы быть подхваченным ангелами) и искушение политическое (получить все царства мира в обмен на поклонение дьяволу). Это совсем не означает, что Достоевский отвергает экономику, технику и политику. Писатель не может согласиться с тем, что эти три сферы деятельности способны привести человечество к спасению. Без опоры на мораль милосердия и любви экономика приведет к жестокой эксплуатации человека, техника его убьет, а политика закует его в оковы тоталитаризма. История XX века является бесспорным тому подтверждением.

Что касается России, то на нее со всей мощью обрушилась большевистская революция, которая, несомненно, имела западные корни. В работе «Три источника и три составных части марксизма» Ленин отмечает, что учение Маркса верно, потому что является синтезом трех самых блестящих теорий, созданных человеческим разумом: английской политической экономики, французской политической мысли, в частности социалистической, и немецкой философии (Гегель и Фейербах). Франция, Германия и Англия стоят у истоков марксизма, кстати, сам Маркс – немец, а не русский! Идеология большевистской революции, как и идеология подготовившей ее французской революции – это продукт западного Просвещения. Такова историческая правда, которую пытаются скрыть.

После падения советского режима Россия возвращается к своим культурным корням, тогда как Европа – от своих отдаляется, особенно после краха классической культуры и классической морали, основанных на ценностях греко-римского мира и христианства, который произошел в шестидесятые годы^[5].

В сущности, несмотря на все свои недостатки, Советский Союз сохранял высокий уровень образования в области классической культуры. Во Франции в годы Третьей Республики этой культурной традиции придерживались как в светской, так и в католической школе. Однако позднее она была вытеснена восторжествовавшей после мая 1968 года смесью марксизма и фрейдизма.

Сегодня в культурном отношении правит Хайдеггеров Gestell: нужны не «честные люди» – а именно их формирование было целью образования, прослеживаемой от греков через римлян к христианству, – а винтики в машине производства и потребления. У винтиков не должно быть корней, поскольку это помешает всемогуществу техно-экономического аппарата. Главная задача – изучить английский на уровне «глобиш» и информатику, а также, естественно, технику коммуникаций и маркетинга. Целью образования более не является формирование человека и гражданина, ей на смену приходит стремление штамповать взаимозаменяемых потребителей и производителей без какой-либо индивидуальности, поскольку собственная индивидуальность мешает функционированию аппарата.

Россия пока еще в некоторой степени отстаивает классическую культуру, мораль и эстетику. В Санкт-Петербурге еще готовят скульпторов, работающих в фигуративном стиле, в то время как на Западе эта культурная традиция заметно ослабла, а абстрактное искусство получило статус официального. Очень характерно, что это искусство более не отображает мир, в нем нет ни пейзажа, ни человеческого тела, ни лица человека, подобного изображаемому на иконе Господне в христианской традиции. В декоративном искусстве Запада победило своего рода иконоборчество, и произошло это под влиянием американского протестантизма, на что совершенно справедливо указывал Сальвадор Дали.

В своей книге «Рогоносцы старого современного искусства^[6]» Дали рассказывает о своей встрече с Ле Корбюзье, современным архитектором, который хотел заменить старый добрый дом «машиной для жилья». Дали пишет: «Вы знаете Ле Корбюзье, которого высоко ценят в СССР? Этот суровый протестант является основателем искусства самобичевания! Он спрашивает у меня: „Мастер, вы – гений живописи! Что вы думаете об искусстве архитектуры?“ – я ответил ему: „Во-первых, я – не гений живописи, а просто гений. Конечно же, у меня есть свое мнение относительно будущего архитектуры. Знайте, сударь, что архитектура будущего будет мягкой и пушистой, как собор Святого Семейства в Барселоне, воздвигнутый моим учителем Гауди, имя которого означает „получать наслаждение“!“ И тогда Ле Корбюзье скривился так, как будто проглотил стакан желчи!»

Западное искусство является отражением западной антропологии: оно превозносит разум (функциональность) и грубый, брутальный инстинкт (французский архитектор Споэрри, автор Порта Гримо, как раз говорит о бруталистском стиле в архитектуре). Аффективную составляющую мозга воспринимают как реакционную и отодвигают на второй план. Адольф Лоос, поборник строгой, лишенной каких-либо украшений архитектуры, находясь под большим впечатлением от своей поездки в Чикаго, пишет: «Орнамент – это преступление»^[7] России не удалось полностью избежать этой тенденции, однако она сумела ее сдержать и не дать ей трансформироваться в тоталитарное официальное искусство, как это произошло на Западе, где традиционное искусство отправлено в запасники.

Духовное измерение и «миссия» России

Духовное измерение соответствует целевой причине в терминологии Аристотеля. Изначально Россия обязана своим духовным измерением (соответственно и культурным тоже) Византии и восточному христианству. Русский народ нередко ощущал, что Господь возложил на него особую миссию, и это ощущение роднит его как с американским народом, так и с Францией. Двуглавый орел, государственный герб России, идет от Византии, второго Рима, разрушенного Османской империей после взятия Константинополя в 1453 году.

Первый Рим потерял политическую власть, когда в 476 году Одоакр сверг последнего в Западной Римской империи императора христианина Ромула Августа. После падения Византии, миссия по защите образа Христа в Мире возлагалась на Третий Рим (теория монаха Филофея).

Следует отметить, что коммунизм советской эпохи, носивший материалистический и атеистический характер, на русской земле обрел черты идеалистического мистицизма. Под влиянием войны и патриотического подъема он подвергся определенным структурным изменениям, но в 1991 году все же рухнул. Отвергнув в конечном итоге марксизм, имеющий западные корни, Россия переживает сегодня религиозное возрождение, соответствующее ее историческому пути. Это единственная европейская страна, к названию которой часто добавляют слово «святая»: «Святая Русь».

Владимир Путин неоднократно говорил об особой миссии России – отстаивать христианские ценности, в частности там, где над ними нависла самая серьезная, можно сказать, физическая, угроза – на Востоке, где им противостоит радикальный ислам, и на Западе, где они нуждаются в интеллектуальной защите, что связано с дехристианизацией общества. Так, российский президент говорил об этом на заседании дискуссионного клуба «Валдай» 19 сентября 2013 года: «… многие евроатлантические страны фактически пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских ценностей, составляющих основу западной цивилизации. Отрицаются нравственные начала и любая традиционная идентичность: национальная, культурная, религиозная или даже половая. Проводится политика, ставящая на один уровень многодетную семью и однополое партнерство, веру в бога или веру в сатану. Эксцессы политкорректности доходят до того, что всерьез говорится о регистрации партий, ставящих своей целью пропаганду педофилии. Люди во многих европейских странах стыдятся и боятся говорить о своей религиозной принадлежности. Даже праздники отменяют или называют их как-то по-другому, стыдливо пряча саму суть этого праздника – нравственную основу этих праздников. И эту модель пытаются агрессивно навязывать всем, всему миру. Убежден, что это прямой путь к деградации и примитивизации, глубокому демографическому и нравственному кризису.

Что еще может быть более убедительным свидетельством морального кризиса человеческого социума, нежели утрата способности к самовоспроизводству? А сегодня практически все развитые страны уже не могут воспроизводить себя, даже с помощью миграции. Без ценностей, заложенных в христианстве и других мировых религиях, без норм морали и нравственности, формировавшихся тысячелетиями, люди неизбежно утратят человеческое достоинство. И мы считаем естественным и правильным эти ценности отстаивать. Нужно уважать право любого меньшинства на отличие, но и право большинства не должно быть поставлено под сомнение.

Одновременно мы видим попытки тем или иным способом реанимировать однополярную унифицированную модель мира, размыть институт международного права и национального суверенитета. Такому однополярному, унифицированному миру не нужны суверенные государства, ему нужны вассалы. В историческом смысле это отказ от своего лица, от данного Богом, природой многообразия мира.

Россия с теми, кто считает, что ключевые решения должны вырабатываться на коллективной основе, а не по усмотрению и в интересах отдельных государств либо группы стран».

Действительно, после падения Советского Союза, которое теоретически должно было сблизить Россию и Западную Европу, появилась новая проблема. Эта проблема связана с претензией США на доминирующую роль в мире, точно так же, как раньше с подобной идеей мирового господства выступала гитлеровская Германия – хотя, конечно, с точки зрения политического устройства и степени насильственности предпринимаемых действий, речь идет о совершенно разных режимах.

Хайдеггер показал – и ему это ставят в вину, – что Третий рейх, Советский Союз и современная Америка – это три варианта одной и той же философской системы «забвения бытия», системы, которую он называет Gestell. Во всех этих трех случаях наблюдается обожествление техники, маргинализация или преследование христианства, экономический и политический утилитаризм в подходе к предназначению человека господствует над любой моралью, война ведется без тени уважения к гражданскому населению. Человек и Бог уступают свое традиционное место расе, классу, деньгам.