– Мне с тобой весело, ты мне нравишься, – говорила Шир, – вижу, что и тебе со мной не скучно. Посмотри Марта, даже голуби хлеб съели, а от нас не улетают, и знаешь, почему?

Марта всё крепче прижималась к Шир, она просто онемела от счастья, её так давно никто не обнимал.

– Вот здесь, сейчас, там, где мы, и есть дом Бога, – сказала Шир и прикоснулась губами к голове Марты, к её золотым тоненьким волосам.

– Шир, а ты можешь показать мне Бога? – Марта спросила это шёпотом.

– Когда-нибудь покажу, – сказала Шир, и больше они не разговаривали, так и сидели, обнявшись пока не появилась сестра Глория.

На следующее утро Марта взяла со столовой печенье, она выложила его в форме цветка на блюдце, чтобы понести Шир. В коридоре её остановила настоятельница.

– Это для Леди Шир, – сказала Марта – в знак благодарности. Ведь я могу её поблагодарить, ведь да? – и Марта просто упёрлась пристальным взглядом в лицо настоятельницы, желая не пропустить мысли настоятельницы, которые та, возможно, захочет утаить, но было непросто что-либо разглядеть на лице, на котором совсем нет бровей.

– Да, ты можешь отнести печенье для Леди Шир, но не задерживайся у неё. Леди Шир не занимается воспитанием детей, у неё полно и других обязанностей, – сказала настоятельница, и Марта поняла, что у Леди Шир есть какая-то тайна.

В монастыре можно было «заниматься воспитанием детей» кому угодно, кроме Леди Шир. Марта освободила настоятельницу от своего неподвижного взгляда и уже направилась в сторону кухни.

– Сестра Глория тоже ездила с тобой в больницу, – сказала настоятельница, когда Марта уже удалилась от неё на пару шагов.

Марта остановилась и хотела было сказать «сестру Глорию от меня тошнит», но что-то подсказало ей, что этого говорить не стоит.

По дороге на кухню Марта мысленно подготовилась, как она будет здороваться с Шир, как подаст ей печенье и поблагодарит за больницу. Каково же было разочарование Марты, когда, войдя на кухню, она увидела на столе большую корзину с точно таким же печеньем. Шир возилась со вчерашней немытой посудой и не замечала Марту. «Она не волшебница: – подумала Марта, – она просто моет посуду». Теперь Марта не знала, с чего начать разговор, и, к тому же, не могла решить, как ей надо обратиться к Шир – «Леди Шир» или после того, что было вчера, можно просто по имени?

«А вдруг вчера это было просто так?» – подумала Марта. Шир услышала за спиной дыхание и обернулась:

– Привет, Марта, будешь чай? – она даже не спросила, болит ли у Марты рука или ещё что-то такое, что другой спросил бы для приличия.

– Мне здесь нельзя надолго, – сказала Марта и протянула Шир блюдце с печеньем. Шир тут же взяла одно и стала есть.

– …тут есть таких много печений, на кухне, – Марта сказала это почти шёпотом, как бы извиняясь.

– Твоё вкуснее, – Шир задорно улыбнулась и принялась есть второе печенье из тех, что принесла Марта.

– Мне нужно идти, а то настоятельница заругается, – тихо сказала Марта и пошла к двери.

– Марта, постой, – позвала её Шир, – кто тебе сказал, что земля круглая?

– Мой папа.

– Что, вот так взял и сказал? – голос Леди Шир был настолько серьёзным, что Марта даже растерялась.

– … летели по небу птицы, – объяснила она, – и папа сказал, что они облетят землю по кругу и весной вернуться, вот я и подумала, что она круглая… земля.

Вопрос про землю так сильно обескуражил Марту, что она почти не запомнила, как вышла из кухни и добежала до класса. На урок она опоздала, но на этот раз её не ругали, наверно – из-за сломанного пальца. О чём был урок, Марта тоже не запомнила, она думала про круглую землю, про Шир и, если б она была взрослее, то обязательно бы подумала и про то, что, наверное, это начало чего-то нового, а не просто знакомство взрослой женщины, у которой нет детей, и маленькой девочки, у которой вместо мамы – вторая папина жена. Марта была хоть и особенным, но все же ребёнком, а дети воспринимают события не забегая вперёд и не оглядываясь назад, они живут вместе со временем, даже когда мечтают или чего-нибудь ждут. До знакомства с Шир Марте нечего было ждать, для неё были все дни одинаково скучны. Но, начиная с этого утра, Леди Шир заполнила все мысли Марты, теперь Марта была не просто девочкой, а девочкой, у которой есть тайна – и эту тайну зовут Леди Шир.

Марта начала обдумывать различные козни и уловки, лишь бы представился повод пойти на кухню и хоть пару минут поболтать с Шир. В свою очередь, Шир понимала, что девочка привязалась к ней, но не осознавала насколько. Возможно, если б тогда кто-то сказал Шир, кем она станет в судьбе этой девочки и что эта девочка будет следовать за ней, покуда она, Шир, будет жива, – возможно, тогда Шир не пошла бы с Мартой кормить голубей и не стала бы раскачиваться на подвесной скамейке, а сидела бы молча с Мартой в коридоре больницы и ждала монашку Глорию, пока та насладится неожиданно подвернувшейся ей маленькой свободой. Но Шир никто ничего не сказал, а сама она про будущее не задумывалась, как и дети, – жила одним днем.

В последующие две недели им удалось встретиться трижды, не считая мелких случайных встреч в коридорах. Правильнее будет сказать, что Марте удалось дважды придумать причину, чтоб хоть пару минут пообщаться с Шир, а третий раз – было на встрече с родителями, Марта объяснила, что её отец хочет поблагодарить Леди Шир за поездку в больницу. На первый раз были стулья, Марта вызвалась помочь после ужина отнести стулья на кухню, которые взяли потому, что в столовой на всех стульев не хватало. Марта вошла на кухню, но Шир нигде не было. Тогда Марта ещё не знала, что в подсобном помещении у Шир была маленькая комнатка, Шир была там. Марта не сразу её нашла, она заглянула во все кладовки и в комнату для глажки, и вдруг открылась совсем не заметная дверь в узком и тёмном коридоре между кухней и кладовками и показалась Леди Шир. Шир была удивлена, увидев Марту, и не потому, что это было уж такой неожиданностью, а потому что Марта – светлая и лёгкая – выглядела совершенно лишней в тёмном коридоре, как травинка, которая пробилась среди громоздких камней, куда не попадает свет.

Многие вещи Марта понимала совсем по-взрослому, но не осознавала этого, она просто пользовалась этим пониманием вещей, как слухом, зрением или способностью дышать. Так вот, Марта понимала, не задумываясь, что Шир взрослая и ей интересно говорить про всякие не интересные вещи только со взрослыми, а с маленькой девочкой она будет говорить о чём угодно, и Марта стала выискивать разные истории, которые расскажет Шир при встрече.

В этот раз были щенки. Шир не хотела говорить с Мартой в коридоре, она подняла Марту на руки, занесла в свою комнатку и поставила на скамейку. Стоя на скамейке, Марта была почти одного роста с Шир. В кладовке было темно. Одной рукой Марта обняла Шир, а вторую с гипсом спрятала за спину и тут же заговорила:

– А знаешь, Шир, родились сразу десять щенков? Есть собака дома у одной толстой рыжей девочки.

– Ого, десять – это много! – сказала Шир с улыбкой, придерживая Марту, чтобы та не упала со скамейки. «Она добрая», – подумала Марта, хотя между щенками и добротой Шир не было ничего общего.

– На самом деле не совсем десять.

– А сколько, девять?

– Восемь.

– Марта, восемь – это совсем не десять, – сказала Шир и засмеялась, засмеялась и Марта, она представила, как скажет это на уроке, если её спросят, например – сколько будет четыре и четыре, – скорей всего учительница разозлится, потому что не поймёт такую шутку.

На следующий свой визит Марта рассказала Шир про девочку, которая умеет вырезать из бумаги животных, да ещё так, чтобы все они «держались за руки».

– Это совсем не трудно, – сказала Шир, – мы тоже с тобой легко можем вырезать животных, я тебя научу. И Шир сдержала своё слово, они вырезали с Мартой животных, и это было весело. Почему-то от первого и от последнего зверька в цепочке постоянно получалась только половинка.

В родительский день у ворот монастыря было оживлённо, родители приходили с подарками и с конфетами. Пришёл и отец Марты.

– Папа, смотри какой у меня гипс, – и Марта вытянула вперёд пораненную руку.

– Да, мне уже рассказали.

– … и совсем не болит.

Марта была весёлой и оживлённой, отец не помнил, когда в последний раз видел её такой. Когда ему сказали что Марта «слегка повредила руку во время игры», он приготовился к тому, что на этот раз Марта будет ещё молчаливее, чем обычно. Но у Марты был свой замысел, неспроста она была такой весёлой.

– Леди Шир возила меня в больницу, и ещё она меня спасла, папа, ты хочешь её за это поблагодарить?

Отец даже растерялся:

– Да, мне кажется, сказали, с тобой была монахиня, не запомнил имя, – он говорил немного быстрей обычного, тише обычного и как-то неуверенно.

– Глория? – спросила Марта, прищуривая глаза.

– Да, кажется.

– А вот и нет, Глория блевала.

Отец не очень понимал, что говорит его дочь, и даже немного заволновался.

– Леди Шир со мной ездила, она добрая, – торжественно сказала Марта, – подожди пока тут, я её позову.

– Думаю, будет неудобно, монахиням, наверно, нельзя…

Но Марта не дала ему договорить:

– Она не монахиня, просто помогает на кухне, – быстро сказала Марта и побежала за Шир.

Оставалось только надеяться, что Шир ещё не ушла домой. Марта застала Шир на выходе.

– Шир, пойдём быстрей, мой папа пришёл, он хочет тебя поблагодарить.

Марта взяла Шир за руку и повела за собой. С Шир было легче, чем с отцом, она не сопротивлялась, а наоборот – ускорила шаг.

Отец Марты ожидал увидеть пожилую толстую и очень добродушную кухарку, и каково же было его удивление, когда он увидел, что Марта возвращается в компании, в общем-то, совсем не пожилой женщины с высоко поднятой головой, с шикарной улыбкой и с прямым проницательным взглядом.

– Леди Шир, – представилась Шир так, как будто её имя означает ещё что-то, кроме имени, вроде титула или общественного статуса, и по-мужски протянула руку для пожатия.

– Эдуард, – и отец Марты в ответ тоже протянул ей руку.

Потом они сидели на скамейке, одной из тех, которые специально вынесли для гостей и наблюдали, как Марта играет со щенком, его принёс кто-то из родителей. Наверное, это был один из тех «почти десяти» щенков, которые принадлежали толстой рыжей девочке.

– Я вдова, – сказала Шир, когда Марта подхватив щенка, удалилась вглубь двора и уже не могла слышать её слов, – мой муж умер от болезни, у нас не было детей, наверно, останься он жив, мы ещё могли бы надеяться. Когда я его похоронила, мне пришлось переехать сюда, – и Шир указала взглядом в сторону монастыря. – Ну не то чтобы пришлось, я и сама этого хотела.

– А чем занимался ваш муж? – спросил Эдуард.

– Его семья разводила лошадей, у нас был неплохой загон, коней продавали задорого, многие заказчики были высокопоставленными личностями. Мы жили в большом доме, и когда наши дела шли особенно хорошо – муж нанимал мне помощницу по дому. Тогда я и представить не могла, что он может умереть. Конечно же, я осознавала, что люди умирают, но он был таким молодым.

– Мама Марты тоже умерла молодой, – печально сказал Эдуард, он подумал, что давно не вспоминал мать Марты и уже давно никому о ней не рассказывал, – Марта её не знала, тогда Марта только родилась.

Какое-то время они сидели молча. Шир и Эдуард, казалось, перестали замечать то, что их окружало и каждый из них думал о той части своей жизни, которая уже прожита и растеряна. Молчание прервал Эдуард:

– В скорости я опять женился. Тогда я был совсем молод, постоянно в разъездах, дому нужна была хозяйка, а мне – женщина.

Он поймал себя на мысли, что оправдывается – непонятно, зачем, и Шир это тут же уловила:

– А вы разве не счастливы со второй женой?

Спросив это, Шир отвела взгляд в сторону, давая ему возможность соврать. Он ей понравился – тихий, спокойный и наблюдательный. Его вполне можно было назвать привлекательным – высокий, худощавый, классические черты лица и морщинка печали на лбу между бровями.

– … она подарила мне двух сыновей, – он не ответил на вопрос.

К ним подошла Марта, она держала в руках щенка. Марта целовала его и прижимала к себе. Все разошлись, а щенка, похоже, забыли. Щенок был не против того, чтобы его тискали, он отталкивался лапками – так, чтоб пробраться повыше и лизнуть Марту в лицо.

– Эта собачка теперь будет моя дочка, – сказала Марта.

Шир осторожно отодвинула заднюю лапку щенка и улыбнулась:

– … скорее, сынок, – это мальчик, – сказала Шир.

– Нет, не хочу, щенок будет моя дочка, – упрямилась Марта и сильнее прижала к себе щенка, но щенок вырвался из рук новой мамы и побежал по траве – наверное, он не хотел быть дочкой. Марта побежала за щенком. Темнело, и становилось прохладно.

– Леди Шир, я могу вам задать вопрос? – спросил Эдуард и пристально посмотрел ей в глаза. Шир кивнула. – Почему вы оставили дом после смерти мужа?

Шир отвела взгляд в сторону и пару минут просидела молча без движения, а потом опять ожила, улыбнулась, с иронией приподнимая брови, и спокойно сказала:

– Мне пришлось, так уж получилось.

– А дом на то время принадлежал вам?

– Даже не знаю, теперь это уже не имеет значения.

Шир встала со скамейки, давая понять, что уже поздно и пора расставаться, а Марте надо идти спать.

– Послушайте, Шир, может ещё можно что-нибудь сделать, – Эдуарду не хотелось расставаться с Шир, он даже осторожно придержал её за локоть, сам не ожидая от себя такого жеста, – я адвокат, для меня это не составило бы труда, – он говорил всё быстрее и громче, а Шир продолжала молчать.

Вернулась Марта, щенка с ней уже не было.

– Меня уже позвали, – грустно сказала она.

Марте было любопытно, о чём говорили отец и Шир, теперь она знала, про что будет расспрашивать Шир, когда у неё получится остаться с ней наедине и не надо будет выискивать разные истории – как оказалось, жизнь в монастыре не щедра на события.

Эдуард протянул Шир маленькую карточку:

– Возьмите, это моя визитка, если когда-нибудь вам понадобится помощь… – Эдуард пристально смотрел ей в глаза – так, как будто эти слова имели тайный подсмысл, – … подумайте, о том, что я вам говорил, ещё никто и никогда так просто не отказывался от имущества.

– Я подумаю, – вполголоса ответила Шир и кивнула головой.