Легенда о пышных арабских свадьбах или Клуб Исламских Жен

Клянусь говорить правду, только правду, и ничего, кроме правды…

«Какой он, все-таки, молодец!» – думала я, рассуждая о скоротечном, непонятном, но, вроде бы легальном бракосочетании Людмилы и Саида. Непостижимо, как в последний день действия Люськиной туристической визы, ему удалось найти имама, договориться, провести обряд бракосочетания, получить документ, подтверждающий акт свершения оного и отправить Люську на ченч визу, чтобы она влетела в Эмираты, уже на Husband визу. Все-таки, если мужчина действительно хочет, он женится на женщине, даже если она в этом, не так сильно и нуждается. Люсьен улетела на ченч визу, будучи уже законной женой араба и, преисполненная чувством гордости, что самый завидный посетитель бара, где они работали по контракту, достался, в итоге, ей.

Когда Саид впервые зашел в клуб, все девушки, стоящие на сцене, сразу заприметили для себя «выгодную партию». Брутальный, крепкого телосложения и, наглого вида мужчина, всегда занимал VIP столик и одаривал шампанским музыкантов и танцовщиц, в знак своего расположения и глубокого восхищения их талантами. Люда просто пела для него его любимые песни и благодарила за каждое шампанское, как их учил главный менеджер отеля. А когда в рядах танцовщиц, за позицию girlfriend мистера Саида, начались настоящие драки, Люся откровенно смеялась над столь беспросветной глупостью сотрудниц и неистовым желанием устроить свою судьбу, что называется, «по-быстрому». Каково же было ее удивление, когда, пригласив всех участников группы на обед, он, встретив ее выходящей из дамской комнаты, смущаясь и запинаясь признался, что ходит в их бар только из-за нее. Когда конкурентки из группы узнали о том, что «клиент уходит», прямо на глазах, прямо в мечеть для сочетания браком, борьба за руку и сердце Саида перешла в откровенное противостояние. И чем больше Людка отбрыкивалась от Саида, и пыталась вверить его судьбу в руки молодых и мечтающих о замужестве танцовщиц, тем больше Саид проявлял свои чувства и откровенно ухаживал, именно за Людкой. И все-таки, после трехмесячного штурма, сердце разведенной женщины с двумя детьми сдалось. Саид, пообещав любить Людку и ее дочерей вечно, сделал ей предложение, а она его предложение приняла. И, собрав все документы и разрешения на брак, они все-таки, успели пожениться по законам Шариата, в последний день ее легального проживания в ОАЭ. Через пару дней она снова влетела в Эмираты и стала первым консультантом по вопросам семейного права для всех влюбленных, беременных и обреченных на безответную любовь артистов и фрилансеров, мечтающих выйти замуж за араба в Эмиратах. Среди всех нас, на тот момент она оказалась своеобразным символом, что мечты сбываются и, что даже имея двоих детей от предыдущего брака, можно выйти замуж и быть первой и единственной, любимой арабской женой.

Собрав все документы по списку, выданному нам Люськой и, потратив на все переводы, легализации, и прочие судебные заморочки около месяца, я уже стала сомневаться о такой нужной для каждой женщины детали, как штамп в паспорте.

Я стояла перед зеркалом, поправляя на себе черную абаю и никак не могла придумать, как же замотать шейлу на голове так, чтобы эта черная тряпка выглядела, хоть чуточку, празднично.

– Да заколи ты уже ее булавкой и не мучайся! Уже пятнадцать минут ее себе на мозг наматываешь! – не выдержала Люся.

– Как это, не мучайся! Я ж, все-таки, не в супермаркет иду! Я ж, все-таки, замуж выхожу! Конечно платьице, не совсем чтобы белое…

– Скорее, совсем не белое!

– Да уж… Слушай, а может ну его, это замужество? Ну сколько можно в этот суд приезжать?

Тут в «комнату невесты» вошел мой будущий муж. Не глядя на нас, он принялся открывать шкафы, искать что-то на полочках и, даже, заглянул под кровать.

– Не нашел? – спросила я.

– Бэйби… Может, все-таки, без фотоаппарата? Ну откуда мне знать где он?

– Ты что, каждый день женишься?

– Мы просто зайдем со свидетелями, повторим за мутавва слова, поставим подписи и все! – ответил он мне.

– И все? А что ж тогда я здесь… наряжаюсь, диадемы примеряю? А ты что здесь делаешь? Ты, вообще, не должен видеть меня раньше времени в этом прекрасном, воздушном, а главное «белом», свадебном «платье»!

Мой любимый скривил лицо, поняв мой сарказм, но не стал «дергать смерть за усы» и молча продолжил поиски фотоаппарата.

– Вот видишь, Люсь, платье так себе, фотика нет, тамады я так понимаю, тоже не будет… К тому же, мы уже в пятый раз туда поедем! Сколько можно в суд, как на работу ходить? То эта бумажка не нужна, то другая нужна, то такой закон, то другой! А может это знак? Может Бог хочет меня уберечь от опрометчивого шага? Слышишь, зая? – обратилась я к нему и села на диван, так и не намотав шейлу на голову. – Может Бог хочет нас уберечь? Может тебя уберечь?

Друг сердца моего вылез из-под кровати с небольшим пакетом. Пошарив внутри, он облегченно вздохнул и, торжественно, с чувством выполненного долга, вынул оттуда фотоаппарат.

– Вот…– сказал он, улыбаясь. – Теперь уже можно ехать?

– Да на фига мне фотографироваться в таком мрачном, то есть брачном наряде? Да и эта… «фата черной вдовы» … и не туды и не сюды… Не буду я фотик брать!

Большой, стокилограммовый Зая гневно швырнул пакет на кровать и со словами «Нет Бога, кроме Аллаха и пророка его Мухаммеда», вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Точно, – сказала Люда, – его Бог уберечь пытается!

Жаркий осенний день, поздняя такая осень, не просто бабья, а прямо-таки, банья – жара, градусов сорок пять! В очередной раз выходим из большого помещения в здании Шариатского Суда города Дубаи. Мой женишок беспокоится, суетится, то и дело обсуждает со свидетелями и многочисленными работниками суда, что-то на местном наречии. Мы с Люськой стоим у входа и ждем марш Мендельсона. Она в джинсах, но в широкой рубашке, закрывающей руки и задние карманы на джинсах. На голове легкий серый шарф, повязанный на манер чалмы, еле вместивший в себя ее длинные русые волосы. Я, само собой, как и полагается счастливым невестам – вся в черном, на голове шейла, на постыдных глазах солнцезащитные очки. Люди входят и выходят, проходят мимо нас с Люськой, не обращая никакого внимая ни на нас, ни на торжественность момента.

– Эх…наш еврейский друг, видимо, не получил визу и зря мы его здесь ждем. – рассуждала я вслух.

– Кто? Изя Шниперсон?

– Нет, Сема Мендельсон!

– А шо ви хотели? Тут вам ни Одесса и мы вам счастье не переедем! – ответила Люська с соответствующим говорком. – И что они там бегают?

– Если они нам опять скажут, что там нужна какая-то справка, о том, что у нас уже есть справка в подтверждение предыдущих документов, я уйду домой и больше никаких попыток обсупружиться предпринимать не стану!

– Да ладно, что ты? Веселая у тебя свадьба такая! Ну не знаю, мне весело!

Тут, по стеклянной двери сзади нас, кто-то громко стукнул. Мой женишок заговорческим жестом пригласил нас в очередной раз зайти внутрь.

– Все, пошли. – сказала Люська.

– Хоть бы опять, какой-нибудь документ попросили! У нас с тобой дома вчерашний оливье остался…

Пробираясь через многочисленных людей, пытающихся решить свои проблемы и снующие с документами от стойки к стойке и от стола к столу, мой жених, одетый в джинсы и полосатую рубашку, подвел меня к «женскому» департаменту. Департамент вмещал в себя три стола, плотно прилегающих друг к другу, заваленных множеством ценных бумажек в хаотичном порядке.

– Если тебя спросят: «Получила ли ты от меня пять тысяч дирхам, скажи – да»

– Да?

– Не мне! Этой женщине!

– «Да» – это вопрос! А где они? Это вообще, что?

– Habibti, come my dear! – обратилась ко мне тучная арабская женщина.

Я приветственно улыбнулась, и села на стул, напротив нее. Представительница закона была в таком же черном «свадебном платье», как у меня. Арабка была раз в шесть шире меня, но несмотря на то, что в здании суда любой официальный разговор не располагает к непринужденной беседе, улыбка этой женщины расположила меня сразу.

– Habibti, ты собираешься выйти замуж за этого человека?

«Этот человек» стоял в стороне со свидетелем, наблюдая за нашей беседой, видимо, не имея права подойти ближе. Я взглянула на него оценивающим взглядом и поняла, что он совсем не выглядит так, чтобы сильно собираться за него замуж.

– Ну не знаю… Я думала, что это он собрался на мне жениться.

Арабка развернулась к своим коллегам и приставив ладонь с толстыми пальцами в кольцах к своему рту, сказала им что-то по-арабски. Все трое захихикали, поглядывая на моего жениха, смущенно опустив глазки.

– Habibti, мне нужно точно знать! Тот мужчина твой жених?

– Да! – я испугалась того, что возможно нарушаю какой-то судебный порядок и поняла, что будет лучше если я не стану откровенничать с представительницами закона.

– Он выплатил тебе первичное приданое? – снова спросила арабка, параллельно записывая что-то на бумаге.